Тьере Рауш - О сломанных людях и зверях, бродящих в темноте

– Кто ходит?

Один из мальчишек затравленно смотрел на меня, прижимаясь к своему брату.

– Злой. Такой злой, что почернел от злости.

Мне стало немного не по себе. В воздухе повисла звенящая тишина. Но ее вдруг нарушил тот самый скребущийся звук, который я слышал на кухне. Мальчишки подняли головы к потолку.

– Вам-то чего бояться? И почему вы вообще ко мне притащились?

Звук действовал на нервы. А вот ответа от пакостников я не услышал.

– Ладно, если хотите, то сидите здесь, – я достал наушники. Мальчишки так и смотрели на потолок, но затем их головы повернулись к окну. У меня душа ушла в пятки. Я вскочил со своего места, подошел к окну, резко задернул шторы. Одно дело общаться с теми сущностями, которые тебе давно знакомы. От них вреда почти никакого, если нервная система не расшатана.

Звук пробежался постукиванием с обратной стороны стекла, замер на мгновение. Перескочил на стену. Свет потух и вновь зажегся.

Я поднял глаза к потолку.

Звук прошуршал прямо за затылками мальчишек.

Пакостники не успели никуда деться, как из стены высунулись две длинных черных руки, заканчивающихся загнутыми когтями, ухватили мальчишек за шеи и утащили под истошный вопль перепуганных детей.

Я отшатнулся назад. Крик было слышно еще несколько секунд, затем он оборвался.

Стало так тихо, как становится в знойный полдень перед тем, как стена дождя обрушивается на раскаленный асфальт.

В ушах стучали барабаны, сердце грозилось выпрыгнуть из груди.

– Что за черт? – прошептал я, подойдя на ватных ногах к креслу и кое-как опустившись в его объятия. Однако обычно мягкое сиденье теперь казалось утыканным иголками. Свет моргнул.

Из стены, у которой буквально минуту назад сидели мальчишки, появилась безобразная вытянутая морда с разверстой пастью, из которого на меня смотрело лицо одного из пакостников. Морда хрипло засмеялась, проглотила его.

Глаза, похожие на два палящих солнца, смотрели сквозь меня. Вслед за мордой из стены показалась длинная шея, после – и широкие плечи вместе с теми самыми руками, утащившими пакостников.

Я с трудом сглотнул, вжимаясь в кресло. Язык прилип к нёбу.

Существо же, полностью выйдя из стены, вальяжно прошлось по ковру и исчезло в коридоре, нервно махнув упругим хвостом-хлыстом с кисточкой на конце.

Оно шло медленно, вперевалочку, будто каждый шаг давался ему с трудом. Создавалось впечатление, что несмотря на худощавое тело, оно весило тонну, не меньше, хотя до этого явно передвигалось весьма прытко и ловко.

Преодолевая желание закричать от страха, я встал и поплелся следом за чудовищем. В коридоре никого не было.

Я оперся о стену, выдохнув. Что же это получается? Существо либо не заметило то, что я его вижу, либо не считает меня кем-то, представляющим угрозу.

Наспех набросив на плечи куртку и натянув ботинки, я выскочил в подъезд. На лестничной площадке никого не было, только лампы жужжат под потолком. Внизу все еще рыдала Красная шапочка. Я побежал к ней, перепрыгивая сразу по две-три ступеньки.

Девчонка по-прежнему сидела возле почтовых ящиков. Ее исступленные рыдания сменились приглушенным хныканьем. Так капризничают маленькие дети, когда у них что-то болит, но что именно – сказать не могут, просто болит и они ноют.

– Почему ревешь? – спросил я, опираясь на перила. В боку закололо, дышалось нелегко. Уцелевший глаз девчонки воззрился на меня с изумлением, а из приоткрытого рта потекла та самая жижа. Тут я заметил, что Красная шапка как будто что-то прижимает к себе.

– Что у тебя там? – я сделал шаг по направлению к ней и не дожидаясь ответа задал еще один вопрос, – ты его видела?

Шапка кивнула, и вытянула вперед то, что осталось от ее правой руки. От рваной раны словно шел темно-красный пар.

– Оно хотело съесть кошку, – произнесла девчонка, вытирая жижу с подбородка, – представляешь?

Она снова заплакала. Кое-как отдышавшись, я сел на пол возле нее. К сожалению, я не мог ничем ей помочь. Даже коснуться или обнять, чтобы хоть как-то облегчить боль. Почему-то мне казалось, что такая боль, которую испытывала она, в сто раз сильнее той, которая знакома мне.

– А где кошка? – поинтересовался я, пытаясь отвлечь девчонку.

– Убежала, – Шапка шмыгнула остатком носа, снова вытерла подбородок, – слушай, почему ты всех нас видишь?

– Треснулся башкой в детстве, – я прислушивался к звукам подъезда, – когда свалился с дерева.

– Неприятно, наверное, – произнесла девчонка.

– Ну не настолько неприятно, как могло бы быть, – я невольно посмотрел на ее голову. Девчонка сначала изумленно взглянула на меня, а потом расхохоталась, забыв про руку. Наверное, грусть от осознания того, что ты умер на стройке и что покинуть это место никак не получается, была сильнее всех других.

Сквозь двери лифта протиснулся Пиявка.

– У нас появился новый сосед, – прогудел он. Пиявка выглядел несколько растеряно.

– Да, и мы уже успели с ним познакомиться, – Красная шапочка снова прижала к себе руку, метнув на меня испуганный взгляд, мол, не выдам ли то произошедшее?

– Рогатая сказала, что тварь опасна, – Пиявка вышел целиком из лифта, задрал голову к потолку, словно что-то высматривая, – из тех, которых люди таскают за собой из дома в дом, чтобы они кормились такими, как мы, а взамен эти уродцы приносят что-то полезное.

– Например? – я поправил очки, закусил нижнюю губу. Я не знал, стоит ли сейчас сказать о том, что произошло с пакостниками.

– Я таких ни разу не встречал еще, – Пиявка задумчиво потер то место, где у людей бывает подбородок, – этот сильный, сразу начал искать кем покормиться.

– Что они дают? – нетерпеливо ерзая на своем месте, поинтересовался я.

– На что договорятся, то и дают, – Пиявка медленно подошел к девчонке, видимо, поняв, что с ней случилось, – иногда могут жрать живых.

Я внимательно смотрел на Пиявку, начиная сомневаться в том, что он когда-то был человеком. Вот все остальные да, они больше похоже на тех, кто жил и умер.

– Живых? – удивленно переспросил я. Пиявка неопределенно кивнул.

– Не так, как ты это себе представляешь. Они питаются энергией, а не плотью.

Я невольно присвистнул.

– Их убить-то можно?

Пиявка сел возле девчонки, взял ее за покалеченную руку. Она сморщилась.

– Не знаю, – он пожал плечами, – знаю только, что просто так они не появляются. У людей, что им хозяевами приходятся, обязательно есть предмет, к которому эти уродцы привязаны. Или событие, после которого паразит за ними таскается. Только во втором случае выгоды никакой.

Пиявка замолчал, глядя куда-то перед собой.

– И? – мне хотелось его потормошить, чтобы он быстрее отвечал на вопросы.

– Ну если вещь забрать, то ты станешь хозяином и сможешь приказать уродцу проваливать.