Дмитрий Бронников - Путь Смолы

Бандитов не слишком смущало неблагополучное настоящее поселка. В жизни, пусть и не такой длинной, они успели повидать многое, ко всему Була был родом из вымирающей деревни, где положение вещей ни чем не лучше, если не хуже.

Машина с трудом по бездорожью доехала до ближайшего дома. Дальше товарищи ехать не рискнули, поскольку на их взгляд непроходимое бездорожье еще только начиналось.

Небольшой приземистый домик, вросший в землю, скорее напоминал партизанский блиндаж, с маленькими окошками-бойницами, отсутсвующей трубой, видимо топился по-черному, и полуразрушенным крыльцом. Ограда вокруг дома присутствовала местами, из трех некогда бывших хозяйтвенных построек в наличии было одна целая семьдесят пять сотых, то есть одна целиком, половина второй и двадцать пятая часть третьей. Подобная архитектура слегка поразила друзей, особенно впечатлительного Коляна, но ничего удивительного на самом деле не было – зимы холодные, дров не хватало. Любой художник девятнадцатого века счел бы за счастье иметь такую натуру, при изображении реализма жизни крепостной глубинки. Но молодые люди художниками не являлись, так что дом, исключая хоз.постройки, особых эмоциональных всплесков не вызвал.

Була вышел из машины. И сразу же встретился с одним из местных жителей. Им оказался общипанный, видимо, сбежавший прямо со стола повара дохлый петух. С бешенной скоростью, не взирая на лужи и буераки, он гнался за курицей. Судя по всему, кавалер не соответствовал имиджу куриного принца и поэтому не вызывал в наседке ответных чувств, чем и заставил ее пуститься наутек. Лысый петух оказался упорным кавалером, пару раз он догонял курицу и запрыгивал на нее, та кудахтала, выпучив глаза, не сдавалась и что есть мочи неслась дальше. Что поделаешь, природа безжалостна – лысый не лысый, инстинкт брал свое.

– О, блин, че он такой лысый!?– удивленно уставился на петуха Була.

– Это его к смертной казни через бульон приговорили, – высунувшись из окна машины, сказал Шпала, – а сейчас он при исполнении последнего желания.

– Ну тогда не стоит ему мешать, – захлебываясь в смехе, изрек Була. – Поиметь бабу перед смертью это по понятиям.

– Перед смертью не натрахаешься, – неожиданно перефразировал внезапно возникшую в голове пословицу Колян.

– Ну да, ты прав, мой больной брат, – поддержал его Шпала, – поздно пить боржоми ливерной колбасе.

Була, более не отвлекаясь на общипанного секс-гиганта, прошлепал по жидкой грязи к дому и постучал в окно-амбразуру.

Дверь открылась почти сразу. На пороге возник пожилой представитель местного этноса мужского пола. Он вполне соответствоал своему дому, выглядел как партизан, не мывшийся и не брившийся уже несколько месяцев. Застыв на пороге в немом благообразии, он с благодушно-лучезарной улыбкой уставился на гостя. Расстояние от него до Булы составляло метра три-четыре, но и на таком удалении перегар, исходивший от хозяина, сражал наповал. Молодой человек после мощной атаки устоял на ногах, но дышать стал через раз.

Дед почесал бороду и произнес:

– Хлопцы, купите Ваську.

Була тоже почесал подбородок, но на предложение деда не отреагировал. Зато отреагировал Шпала, еще больше высунулся из машины и громко поинтересовался:

– Какого Ваську, дед?

– Петуха моего.

– Лысого, что ли?

– Это ты лысый, а он общипанный, – философски заметил дед. – Его прическа следствие непреодолимых жизненных обстоятельств.

– Так значит он у тебя "зк". Ну тогда респект и уважуха реальному пацану. Статья-то какая? Надеюсь, не изнасилование, а то по его повадкам…– усмехнулся Шпала.

– По твоему только у "зк" непреодолимые жизненные обстоятельства, приводящие к насильственному облысению, – возразил дед. – Жизнь сложная штука, и когда и по какому поводу ты попадешь в кастрюлю с кипящей водой, одному Богу известно.

– Да ты, дед, философ, – резюмировал Шпала.

– Хе, философ…бери выше, друид, – дед хитро улыбнулся. – Тут как, либо ты из кастрюли ешь, либо в той кастрюле плаваешь. А я вот не ем и не плаваю.

– Колдун значит, – вмешался в разговор Була.

Сам ты колдун, – недовольно буркнул дед. – Я борец с тьмою. Всю жизнь мастером света проработал.

– Электриком, что ли?

– Тьфу ты, ему про Фому, он про Ерему. Сантехником. "Сан" по-английски солнце, а техник то же что мастер. Сантехник получается мастер солнца. А солнце – это свет.

– И с какою же тьмою сантехники-друиды борятся?– удивленно поинтересовался Була.

– С засорами канализации жизни человеческими экскрементами, – гордо заявил дед.

– В таком разе ты либо ассенизатор, либо маньяк социопат, – сказал Шпала. – С ассенизатором все понятно, золотарь профессия полезная, хоть и неблагодарная. Но судя по твоему общипанному петуху, ты все-таки маньяк. Сколько человеческих экскрементов мочканул, давай, дед, колись…

– Тьфу ты, – дед Шпаловскими умозаключениями остался недоволен. – Короче, Ваську берешь?

– Да ладно, дед, я шучу, друид так друид, переночевать пустишь? – спросил Шпала.

Дед сощурил глаза, почесал бороду и сказал:

– Что поставишь?

– Три бутылки. Вместе выпьем, а Ваську на закусон пустим, – ответил Шпала.

– Это как, – абориген состроил наивно-испуганные глаза, – Ваську под нож?!

– Так я не понял, дед, – вмешался в разговор Була, – ты же сам нам только что его продавал?

– Одно дело продавать, другое резать, я ж друид, – городо сказал дед и выдавил слезу. – Он же чего такой общипанный…Я его зерном, облитым водкой накормил, чтоб порадовался малость, он вырубился. Я думал сдох, по пьяне общипал, тут он и очнулся, а резать уже рука не поднялась. Жалко, цыпленком еще на руках носил…

– Дед, я вот чую, два пузыря сверху помогут тебе избавиться от комплекса друида, – предположил Шпала.

– Ну разве что на один вечерок, – дед тяжело вздохнул. – Он же мне как родственник, на руках носил…

На этом торг закончился. Дед пригласил гостей в дом, а сам побежал в магазин за водкой, Шпала дал ему денег.

В доме неприятно пахло, но этот запах киднепперы предполагали заглушить в самое ближайшее время изрядной порцией спиртного. Обстановка в доме была убогая – древний стол, несколько стульев и три кровати. В углу стоял телевизор, без изображения, но со звуком. Он был включен и вещал о вечном: катаклизмах, террористах и новых законопроектах, направленных сугубо на улучшение жизни населения и защиту его от самого себя. Лежавший на печи кот лениво смотрел в потолок, слушал диктора и мечтал о том, когда депутаты займутся заделанной накануне дедом дырой в подполье, и улучшат его жизнь, заставив хозяина привести все в изначальное положение. Впрочем, зря, депутаты предпочитали заниматься обратным, заделывая все больше дыр свободы всех мастей и видов.