Стивен Кинг - Кэрри

Конец.

27 Мая 23.22

Своей машины у Сью не было, только права, но она схватила ключи от маминой машины с крючка у холодильника и бегом спустилась в гараж. Часы на кухне показывали ровно одиннадцать.

С первого раза мотор не завелся, она выждала немного и попыталась снова. Машина чихнула, взревела, и Сью рванула из гаража, задев бампером дверь. Развернулась, взметая гравий из— под задних колес, и Плимут-77 , едва не слетев в канаву, выехал на дорогу. Сью чуть плохо не стало, и только тут она поняла, что в горле у нее бьется хриплый стон, словно у попавшего в ловушку зверя.

Она даже не притормозила у дорожного знака на перекрестке шоссе номер шесть и Бэк-Чемберлен-роуд. На западе, где Чемберлен граничит с Вестоувером, и позади, на юге, со стороны Моттона, завыли в ночи пожарные сирены.

Сью доехала уже до подножья холма, и в этот момент школа взлетела на воздух.

Она ударила по тормозам, машину занесло а ее саму швырнуло на руль как тряпичную куклу. Завизжали шины. Сью с трудом открыла дверцу и выбралась из машины, закрывая глаза ладонью от яркого света.

В воздух взметнулся фонтан пламени, увлекая за собой листы с крыши, деревянные обломки и целое облако бумаг. Пахнуло чем-то едким и маслянистым. Всю Мэн-стрит высветило, будто фотовспышкой, и в это жуткое короткое мгновение Сью увидела на месте спортивного зала Ювинской школы горящие развалины.

Секундой позже вздрогнула земля, и она повалилась на асфальт. Резкий порыв теплого воздуха, напомнивший ей вдруг прошлогоднюю поездку в Бостон (запах метро) подхватил и пронес над дорогой тучу пыли и бумажек. Окна в Домашней аптеке Билли и Келли Фрут Компани звякнули и разлетелись на куски.

Сью упала на бок. На улице было светло как в полдень — адский полдень.

(погибли неужели они все погибли кэрри почему я подумала о кэрри)

К месту происшествия неслись машины и бежали люди в халатах, в трусах, в пижамах. Но Сью казалось, что все происходит будто в замедленной съемке. В дверях полицейского участка Чемберлена появился человек. Он еле двигался. И машины ползли едва-едва. Даже бегущие люди тащились словно во сне.

Сью увидела, как человек на ступенях полицейского участка сложил руки рупором и что-то прокричал — за воем сигнала на мэрии, визгом пожарных сирен и ревом пламени разобрать слова все равно было невозможно.

Асфальт в том конце улицы блестел как после дождя. В лужах у заправочной станции Амоко плясали отблески пожарища.

— …там же Бен… И тут весь мир взлетел на воздух.

Из свидетельских показаний Томаса К. Квиллана Комиссии штата Мэн, взятых в ходе расследования событий 27–28 мая в Чемберлене, штат Мэн (ниже приведен сокращенный отрывок из книги Черный выпускной бал: доклад Комиссии по делу Кэриетты Уайт, Сайнет-Букс : Нью-Йорк, 1980):

В. Мистер Квиллан, вы постоянно проживаете в Чемберлене?

О. Да.

В. Где именно?

О. У меня комнатка над кафетерием, где я работаю. Я мою полы, протирая столы, обслуживаю автоматы — ну знаете, игральные автоматы.

В. Где вы находились в ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое мая около половины одиннадцатого, мистер Квиллан.

О. Э-э-э… Ну в общем, я сидел в камере в полицейском участке. Дело в том, что по четвергам у нас выплата, и я всегда в этот день нарезаюсь. Обычно я иду в Кавальер , беру пива и играют там в покер. Но я, бывает, здорово зверею, когда напьюсь. У меня в голове прямо скачки какие-то начинаются. Как— то раз я даже двинул одного парня стулом по башке и…

В. Вы действительно каждый раз, когда чувствуете приступ несдержанности, сами отправляетесь в полицейский участок?

О. Угу. Большой Отис — он мой друг. В. Вы имеете в виду шерифа этого округа Отиса Дойла?

О. Угу. Он мне давно сказал, чтобы я заскакивал всякий раз, когда на меня найдет. Так вот, в четверг вечером мы с компанией сидели в Кавальере , резались в покер, и мне начало казаться, что Марсель Дюбуа жульничает. На трезвую голову я бы такого не подумал — этот француз и так хорошо играет — но тут уж я завелся. К тому времени я уже налился пивом, ну и думаю, пора. Положил карты на стол — и прямо в полицейский участок. Дежурил тогда Плесси, он меня и запер в камеру номер один. Плесси — хороший парень. Я знал его мать, но это давно было.

В. Мистер Квиллан, может быть, мы перейдем к событиям, произошедшим в пятницу вечером? Около половины одиннадцатого.

О. Я к ним и веду.

В. Очень надеюсь. Продолжайте, пожалуйста.

О. Короче, Плесси запер меня где-то без четверти два в ночь на пятницу, и я тут же завалился спать. Можно сказать, отрубился. Проснулся около четырех на следующий день, проглотил три Алка-Зельцера и снова уснул. Есть у меня такая способность — я могу дрыхнуть, пока не пройдет похмелье. Большой Отис всегда говорил, что мне надо бы узнать, как у меня это получается, и запатентовать. Говорил, я могу стать спасителем человечества.

В. Безусловно, мистер Квиллан. Однако когда вы проснулись во второй раз?

О. Уже после десяти вечера в пятницу. Я здорово к тому времени проголодался и решил пойти чего-нибудь перехватить.

В. Вас оставили одного в незапертой камере?

О. Конечно. Мне, когда я трезвый, цены нет. Один раз, помню…

В. Расскажите, пожалуйста, комиссии о том, что случилось, когда вы покинули камеру.

О. Сирена пожарная завыла, вот что. Меня чуть кондрашка не хватила: я этой сирены по ночам не слышал, считай, с тех пор как Вьетнамская война кончилась. Я рванул наверх, а там никого из этих сукиных детей нет. Ну, думаю, Плесси теперь достанется. Там всегда кто-то должен быть: вдруг кто позвонит. В общем, я подошел к окну и выглянул на улицу.

В. Из этого окна видно здание школы?

О. Угу. Там все носились кругами и орали. И тут я увидел Кэрри Уайт.

В. Вы видели ее раньше?

О. Не-е.

В. Тогда откуда вы узнали, что это она?

О. Трудно сказать…

В. Вы ее хорошо видели?

О. Она стояла под лампой у пожарного гидранта на углу Мэн и Спринг.

В. И что произошло?

О. Боже… У него верхняя часть просто взорвалась и разлетелась в разные стороны. Влево, вправо и прямо на небеса.

В. Во сколько произошла эта… м-м-м… поломка?

О. Минут двадцать одиннадцатого. Не позже.

В. А потом?

О. Потом она пошла вниз по улице и выглядела она, я вам скажу, жутко. На ней было вроде как бальное платье — во всяком случае, что от него осталось — но она вся вымокла и перепачкалась в крови. Будто только-только вылезла из опрокинувшейся машины. Но она улыбалась. Я такой жуткой улыбки в жизни не видел. Как череп прямо… Она все время смотрела на свои руки, вытирала их о платье, чтобы стереть кровь, и думала, что никогда не ототрет, но зальет весь город кровью и заставит их заплатить за все. Жуть, в общем.