Анна Кирьянова - Охота Сорни-Най [журнальный вариант]

— Обыскивайте окрестности, здесь я сам разберусь!

И тут же взгляд его упал на то, что он с таким остервенением искал. Это была небольшая тетрадка в коричневом переплете, исписанная четким почерком. Дневник! Майор сунул тетрадь за пазуху и продолжил поиски. Наверняка не один командир отряда вел записи; девушки обожают записывать свои романтические мысли и чувства, писать письма родным и знакомым; точно, вот еще блокнот с нарисованной розой. Майор впился глазами в записи: последняя была датирована вечером 28 февраля. Блокнот последовал за тетрадью. Это главные улики и доказательства, которые могут сыграть роль при ведении следствия. Майор еще раз окинул глазами пространство палатки, покачал головой, глядя на кучку бутербродов, так и не съеденных туристами, стал уже медленнее и аккуратнее обыскивать вещи, чтобы найти рацию. Записей Зверев не вел, это было не в его правилах, он всегда полагался на свою отличную память, а вот рацию следовало обнаружить и спрятать, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что это был обычный поход, простая лыжная прогулка веселых студентов, отправившихся прогуляться в северные части Урала. Рации нигде не было, хотя рюкзак Зверева майор обнаружил на месте и тщательнейшим образом обыскал каждый укромный уголок. Он расшвыривал вещи, рыскал по углам, переворачивал спальники, а потом уставился на разрез в одной из стен палатки. Разрез был большим, длинным, но плотная ткань не давала возможности сразу обнаружить прореху. Николаев присвистнул и теперь уже спокойно позвал остальных, указывая им на следы поспешного бегства туристов из палатки.

— Кто-то проник в палатку, когда они ужинали, — заявил майор значительно. — Кто-то напал на студентов, а они выбежали из укрытия и где-то попытались спрятаться.

Военные оглядывали место последнего ужина группы дятловцев, негромко переговаривались, а майору опять повезло: в рюкзаке он нашел еще одну тетрадку, только совсем не похожую на те, что обнаружил раньше. Ее листы пожелтели от старости, от долгих-долгих лет, которые прошли с того момента, как была сделана последняя запись. Майор украдкой спрятал и эту находку поглубже в бушлат. Может статься, там есть что почитать, из чего сделать выводы! Чекист был доволен своими находками, его беспокоило только отсутствие рации, но это было не так важно по сравнению с дневниковыми записями, от которых зависело все. Двое военных осматривали разрезанный брезент палатки, когда снова раздались крики:

— Одного нашли! Идите сюда, товарищ майор!

Николаев выбрался из палатки и заморгал от яркого света. Несколько секунд он постоял, давая глазам привыкнуть, потом торопливо зашагал туда, где стояли несколько человек в бушлатах. Они наклонились над чем-то темным, продолговатым, наполовину вмерзшим в снег. Метрах в ста пятидесяти от палатки лежал молодой человек; его ноги были скрючены, пальцы впились в снег, голова бессильно повернулась набок. Смерть настигла его в последнем усилии, в напряжении всех мышц; безжалостный мороз убил его почти рядом со спасительным убежищем, где были теплые вещи, примус, пуховые спальные мешки…

Начали искать остальных; теперь надежды на то, что кто-то остался в живых, не было. Довольно скоро нашли “тех, что у кедра” — так впоследствии стали именовать в документах обнаруженные у высокого дерева тела. Николаев взглянул на изувеченное тело Зверева, отметил ужасные повреждения, явно нанесенные кем-то сильным и могучим, а потом коротко приказал:

— Постарайтесь убрать следы побоища. Прикопайте кровь, кое-какие следы тоже надо убрать, прежде чем фотографировать место происшествия. Пока ни к чему волновать народ. Дело будет скрыто под грифом “Совершенно секретно”, так что выполняйте приказ. Скорее всего, произошел несчастный случай. Их что-то напугало, кто-то заставил выбежать из палатки, и они все замерзли. Может, тут лавина сошла.

Абсолютно ровное пространство доказывало нелепость предположения Николаева, но военные немедленно принялись выполнять приказ майора. Торопливо счищали окровавленный снег, притаптывали лишние следы, переодевали труп Степана Зверева в найденную в палатке одежду. Окровавленные тряпки сожгли. Тела Раи, Феликса и Руслана не имели никаких видимых повреждений, так что их оставили, как есть. Засверкала вспышка фотоаппарата, военный следователь торопливо описывал место происшествия и расположение тел под диктовку майора, страстно желавшего как можно вернее создать картину несчастного случая. В крайнем случае можно свалить все на хулиганствующих шаманов, на этих дикарей-вогулов, способных напугать студентов до полусмерти и заморозить их на холоде уральской ночи. Николаев распорядился также обыскать другие направления, равнодушно и даже враждебно оглядывая скорченные тела студентов и своего коллеги Зверева. При виде мертвого Егора Дятлова майор испытал даже прилив злобного раздражения:

— Вот так вот справился ты с заданием, молодой человек! — саркастически прошептал он. — Вот и полагайся на таких умников! Грош цена твоему образованию!

Егор молча лежал под кедром, безразличный к упрекам. Майору следовало отыскать еще четверых, что оказалось делом нелегким; склон, ведущий к ручью, был покрыт глубоким рыхлым снегом, в котором утонули трупы. Чтобы найти четверых студентов, пришлось использовать металлические щупы, соединяя их по два. Вороша снег, тыкая щупами в глубину покрова, военные с огромным трудом, уже ближе к вечеру, нашли Женю Меерзона, Олега Вахлакова и Юру Славека. Только на заре следующего дня, при содействии все-таки прилетевшего Патрушева, обнаружили в ручье Любу Дубинину. Сквозь матовую поверхность льда военные увидели бледное и замороженное лицо, волосы, колышимые течением, вмерзшую кое-где в лед одежду. Патрушев едва не потерял сознание, когда, поскользнувшись на льду ручья, ненароком обнажил кусочек подводной панорамы и на него глянуло мертвое лицо девушки. Лед пришлось скалывать несколько часов, так прочно вморозилось туда тело несчастной.

А самым ужасным было то, что на всех без исключения лицах туристов застыло выражение нечеловеческого страха, ужаса перед чем-то запредельным, мистическим, чем-то таким, что не мог вместить человеческий мозг. Даже видавшие виды поисковики испытали прилив страха, глядя на эти перекошенные гримасой, замерзшие лица.

Тела складывали около кедра, одно рядом с другим, чтобы потом погрузить на вертолет и отвезти в морг при областной больнице Свердловска, на судебную экспертизу. Патрушев ужасно раздражал Николаева, путался под ногами, высказывал свои нелепые предположения, находил ненужные улики, так что майор твердо решил сразу после возвращения написать на летчика рапорт “куда следует”, чтобы с неугомонным помощником разобрались и велели ему не лезть в чужие дела. Особенно, если это дела государственной важности.