Ким Харрисон - На несколько демонов больше

Тихий стук срезанной ветки, упавшей в маленький котел для зелий, был достаточно отчетлив, и я, обратив лицо к земле, встала на колени перед надгробием, из которого вырос тис, и осторожно просунула руку меж ветвей, обрезая те, что росли к середине растения.

Вчерашняя реакция Кери на мою убежавшую ауру очень мне не нравилась, но теплое солнышко радовало и бодрило. Может быть, я установила крепкую связь с безвременьем, но ведь ни­чего не изменилось. И Кери права, мне нужен способ, чтобы Миниас мог связаться со мной, не появляясь. Так безопаснее. И легче.

Я скривилась, и вместо прореживания веток принялась выдергивать сорняки, расширяя круг расчищенной земли. Легче, да. Вот на легком пути обычно и набиваешь шишки.

Глянув, насколько высоко солнце, я решила, что пора объя­вить конец рабочего дня и вымыться перед тем, как Кистей повезет меня на курсы водителей. Я встала, отряхнула землю с джинсов и собрала инструменты. Взгляд уже не упирался в един­ственное выветренное надгробие, но охватывал все окружен­ное стеной кладбище, за ним — родные Низины, а дальше — самые высокие дома Цинциннати на той стороне реки. Мне здесь нравилось — островок тишины, окруженный жизнью, гудящей как улей.

Я направилась к церкви, улыбаясь и трогая по дороге кам­ни, узнавая их как старых друзей и гадая, какими были те, кого они теперь охраняют. У задней двери церкви порхала стайка пикси, и я направилась к ним, любопытствуя, что там случи­лось. Легкая улыбка у меня на лице стала шире, когда вспышка стрекозиных крыльев превратилась в Дженкса. Пикси закру­жился около меня — рабочая садовая одежда ему очень шла.

—Рэйчел, ты уже там закончила? — спросил он вместо приветствия. — Мои детишки помирают от желания поглядеть на твою работу.

Огибая круг оскверненной земли, окружающей могилу с плачущим ангелом, я прищурилась на Дженкса.

—Ладно. Только скажи им, чтобы остерегались сока из срезанных веток. Он ядовит.

Он кивнул, крылышки превратились в прозрачный круг, и он перелетел так, чтобы мне не смотреть против солнца.

—Они знают. — Он помялся, потом с быстротой, выдаю­

щей смущение, выпалил: — Я тебе буду сегодня нужен?

Я подняла глаза от неровной опоры, потом опустила их.

—Нет, а что?

С улыбкой, полной отцовской гордости, роняя с крыльев искорки золотой пыльцы, он ответил довольно:

—Джи.

Я сбилась с шага. Джи — его старшая дочь, она живет те­перь через улицу вместе с Кери и обустраивает сад, который будет содержать ее и ее будущую семью. Увидев мою тревогу, Дженкс засмеялся:

— Да нет, все у нее хорошо. Но вокруг нее и ее сада сейчас вертятся три парня-пикси, и она хочет, чтобы я с их помощью что-нибудь построил — посмотреть, как они работают, и тогда принять решение.

— Три! — Я перехватила горшок для зелий половчее. — Боже милостивый. Маталина должна чувствовать себя польщенной.

Дженкс приземлился мне на плечо.

—Наверное, — буркнул он. — Джи никак в себя прийти не может — ей все трое нравятся. Я-то просто умыкнул Маталину и наплевал на традиционное ухаживание под наблюдением в течение целого сезона. Джи хочет построить стрекозиную хи­жину — тому бедняге, кто выиграет, она понадобится.

Я попыталась на него взглянуть, но он был слишком близко.

— Умыкнул Маталину?

— Ага. Начни мы прыгать через все обручи, никогда бы не получили ни палисадника, ни цветочных ящиков.

Я стала смотреть под ноги, будто выбирая дорогу — боялась ляпнуть что-нибудь не то. Он нарушил традицию, чтобы выиг­рать садик шесть на восемь и пару ящиков с цветами. Сейчас у него обнесенный стеной сад на четыре городских участка — про­цветает Дженкс. Настолько, что его дети вполне могут потратить время своей жизни на ритуалы, которые ее разграничивают.

— Хорошо, что у Джи есть ты, который может ей помочь.

— Наверное, — бросил он небрежно, но я видела, как он ухватился за возможность руководить дочерью в выборе правильного решения — с кем прожить жизнь.

Может, поэтому я в своей собственной личной жизни все времяпринимаю такие выдающиеся решения, подумала я и ухмыльнулась, представив себе, как Дженкс идет со мной на мое пер­вое свидание и допрашивает бедного парня с пристрастием... и тут я заморгала. Он ведь предупреждал Кистена, чтобы вел себя прилично, когда у нас в первый раз было свидание. Черт побе­ри, значит, на Кистена Дженкс шлепнул штамп «Одобряю»? Порыв ветра от крыльев Дженкса охладил мне потную шею.

— Ладно, пора мне, она ждет. До вечера.

— Конечно, — сказала я, и он взмыл в воздух. — Передай мои поздравления!

Он отсалютовал мне и упорхнул прочь. Я секунду посмот­рела ему вслед, потом пошла дальше к двери, представляя себе тот кошмар, через который он сейчас прогонит этих троих парнишек-пикси. Из кухонного окна доносился райский запах пекущихся булочек, и я взбежала по ступеням, осмотрела по­дошвы шлепанцев, потопала ногами и вошла в разгромленную гостиную. Трое типов с инструментами еще не приходили, и запах расколотого дерева примешивался к аромату выпечки. У меня в животе заурчало, и я пошла на кухню — там было пусто, только булочки остывали на плите, и я, бросив срезанные вет­ки у мойки, стала мыть руки, поглядывая на эти самые булоч­ки. Значит, Айви уже встала и была в настроении их печь. Нео­бычно, но приятно, и надо будет этим воспользоваться.

Жонглируя булочкой и рыбьим кормом, я покормила себя и рыбку, потом натянула поверх майки темно-зеленую футболку и плюхнулась в кресло, довольная собой и миром. Но вдруг послышался скребущий звук когтей, и рыжий комок кошачье­го ужаса ворвался в кухню и забился под мое кресло. За ней вле­тели пикси — штормовым клубком высоких писков и свистов, от которых у меня череп заболел.

—Брысь! — заорала я, вскакивая. — Вон отсюда! Церковь — ее безопасное убежище, отцепитесь от кошки!

Пыльца пикси повисла так густо, что у меня глаза заслези­лись, но после громких жалоб и выражений недовольства этот диснеевский кошмар исчез так же быстро, как появился. Ши­роко улыбаясь, я заглянула под кресло. Рекс сжалась в комо­чек, распушив хвост и вытаращив глаза — просто воплощение страха. Наверное, Дженкс уже у Джи, потому что его детишки знают: он бы им крылья назад попереворачивал, если бы пой­мал за издевательством над кошкой.

—Что там случилось, сладкая моя? — засюсюкала я, отлич­но зная, что пытаться ее гладить сейчас не надо. — Эти гадкие пикси тебе покоя не дают?

Отведя глаза, она улеглась, вполне довольная тем местом, где находилась. Я фыркнула и аккуратно уселась обратно, чув­ствуя себя отважной защитницей. Рекс никогда не пыталась ко мне приласкаться, но когда угрожала опасность, оказывалась рядом со мной. Айви говорит, что все кошки так делают. Да и ладно.