Ким Харрисон - На несколько демонов больше

Закрыв глаза, я глубоко задышала, когда его губы нашли мои, намеренно вобрала в себя запах кожаной одежды и арома­та, который облекает вампиров как вторая кожа. Кистей был для меня как наркотик — выделял феромоны, которые успока­ивают и расслабляют потенциальные источники крови. Мы кровью не делимся, но почему бы мне не воспользоваться пло­дами тысячелетней эволюции?

—Ты вымазалась, — сказал он, когда мы оторвались друг от друга. Я опустилась на пятки, улыбаясь навстречу его улыбке. — Люблю, когда ты в земле. Ты в саду работала. — Он поднял брови, притянул меня к себе, увлекая в прихожую, где было темнее. — Я не рано? — спросил он, и от густоты его голоса у меня от ушей по всему телу прошла дрожь.

—Рано, но это хорошо, — ответила я, радуясь тихому при­ливу адреналина.

Люблю целоваться с вампирами в темноте. Лучше — толь­ко спускаясь в лифте навстречу верной смерти.

Я загораживала ему дорогу в святилище, и когда он понял, что я не собираюсь его приглашать, пальцы его слегка отпусти­ли мои руки.

—У тебя занятия только в час тридцать. Еще успеешь при­нять душ, — сказал он, и было ясно, что на самом деле он хотел бы знать, с чего я бросилась прочь из дома.

Если ты мне спинку потрешь, мелькнула у меня озорная мысль, и я не смогла сдержать ухмылки. Он уловил мой взгляд, и когда искра возбуждения пробежала по мне, у него раздулись нозд­ри — он воспринимал мое состояние. Мыслей моих он не слы­шал, но ощущал пульс, температуру, и если учесть, какой у меня сейчас был похотливый вид (я это знала), понять, что у меня на уме, было не трудно.

Он сжал пальцы у меня на руке, но тут из коридора донесся голос Айви:

— Кист, привет!

— Привет, лапонька, — ответил Кистей, не отводя от меня глаз и не давая себе труда скрыть жар, возникший между нами.

Она фыркнула, и тихий стук закрывшейся двери ее ванной ясно дал понять, что Айви не возражает против наших с Кистеном отношений, несмотря на их бывший статус пары. Но если он хоть попробует мою кровь, дело обернется плохо, и потому Кистей надевает на зубы чехлы, когда спит со мной. Но уж если телом я намерена делиться не с Айви, ас кем-то другим, она бы предпочла, чтобы это был Кистей. И это... и это положение дел на сегодня, вот и все.

Последнее время отношения Айви с Кистеном стали почти платоническими, изредка разбавляемыми толикой крови для Поддержания близости. Наша ситуация превратилась в слож­ное балансирование на проволоке — потому что она попробовала мою кровь и поклялась никогда больше этого не делать, но не хотела, чтобы она досталась Кистену, не в силах расстаться с надеждой, что мы с ней что-нибудь придумаем, хотя она и опровергала такую возможность. Кистей, выходя из своей обыч­ной роли послушного вампира, сказал Айви, что рискнет, если я поддамся искушению и позволю ему прокусить мне кожу. Но до тех пор мы все можем притворяться, что все нормально. Ну, в смысле того, что у нас теперь считается нормой.

—Может, поедем? — предложила я.

Жар у меня сбило воспоминанием, что наша перекошен­ная ситуация останется стабильной до тех пор, пока не изме­нится статус кво.

Он, посмеиваясь, позволил мне подтолкнуть его к двери, но открытое покашливание Стриж из гостиной превратило его из податливого вампира в неподвижную скалу, и я сдалась, ког­да послышался ее сладострастный голос:

—Здравствуй, Кистен!

Он улыбнулся шире, глянул на нее, на меня, увидел мое нетерпение.

—Пойдем? — шепнула я.

Он, приподняв брови, повернул меня к двери.

— Дороти, привет! Ты сегодня чудесно выглядишь!

— Не смей меня так называть, подлец! — огрызнулась она, и голос ее резанул меня по спине, пока я выходила впереди Кистена. Очевидно, к нему у Стриж были те же примерно чув­ства, что и ко мне — не удивительно. Каждый из нас — угроза ее претензии на положение подчиненной Айви. Истинным пре­пятствием никто из нас двоих не служит: от меня Айви отказа­лась сама, а с Кистом у нее слишком много было в прошлом, но попробуйте это объяснить Стриж. Множество партнеров по крови и постели для вампиров — дело обыкновенное, но и рев­ность тоже.

Когда дверь за нами закрылась, я глубоко вздохнула, щу­рясь на солнце, и почувствовала, как отпускает напряжение в плечах. Три секунды мы помолчали» а потом Кистен спросил:

— Стриж тут ночевала?

— Не хочу я про это, — буркнула я.

— Все так плохо? — посочувствовал он мне, идя рядом.

Я жадно посмотрела на свою машинку, потом на его «корвет».

—Она перестала вести себя любезно, — пожаловалась я, и Кистей ускорил шаги, чтобы галантно распахнуть дверцу до того, как я сама ее открою.

Улыбнувшись ему в знак благодарности, я села в машину, устроилась в знакомом запахе кожи и феромонов. Господи, как же туг хорошо пахнет! Я закрыла глаза и откинула голову назад, пока Кистей обходил машину, и не открыла их даже тоща, ког­да он пристегнулся и завел мотор. Мне хотелось расслабиться.

Рассказывай, — попросил он, когда тронул машину с места, а я продолжала молчать.

У меня под черепом билась сотня мыслей, но сказала я вот что:

—Стриж... — Я замялась. — Она выяснила, что это Айви не допускает между нами баланса крови, а не я.

Он тихо вздохнул, и я посмотрела на него. В его щетине бле­стело солнце, и мне пришлось подавить в себе желание ее по­трогать. Кистей бросил взгляд в зеркало заднего вида на нашу церковь. В мрачном настроении я опустила стекло, чтобы ут­ренний ветерок шевелил волосы.

—И что? — спросил он, резко прибавляя газу и выезжая из дымового шлейфа синего «бьюика».

Я поморщилась, отводя волосы с глаз:

—Стала невыносимой. Попыталась меня прогнать. Я ей сказала, что Айви напугана и я жду, чтобы она перестала боять­ся, и тогда она от «Я хочу с тобой дружить, потому что дружит Айви» переключилась на «Чтоб ты сдохла, зараза!»

Лежащие на руле пальцы Кистена сжались сильнее, и он излишне резко затормозил перед светофором, а я вспыхнула, поняв, что только что сказала. Я знала, он предпочел бы, чтобы я жаждала его укуса, но если я позволю ему это, Айви с цепи сорвётся.

—Кистей, прости меня, — прошептала я.

Он молча смотрел на красный сигнал светофора. Я протя­нула руку, коснулась его руки.

—Я тебя люблю, — прошептала я. — Но дать тебе меня укусить — это все погубит, что сейчас есть. Айви такого не пе­ренесет.

Дженкс мог бы сказать, что мой отказ Кистену скорее свя­зан с тем, что угроза его укуса заводит меня куда сильнее, чем если бы она осуществилась. Ладно, все равно. Но если бы Кис­тен установил со мной более тесные отношения, а она нет, это бы ее ранило, а он ее тоже любит с той фанатической предан­ностью, которую часто питают друг к другу жертвы — а Пискари их обоих хорошо помял.

В сумке заверещал телефон, но я не стала брать трубку — наш разговор важнее. Светофор переключился, Кистен выехал в поток машин, пальцы на руле были сжаты уже не так крепко. В их отношениях с Айви всегда доминировала она, но он готов был за меня сражаться, если бы у меня был достаточно силь­ный соблазн дать ему кровь. Беда в том, что умение говорить «нет» к моим сильным сторонам никогда не относилось. Каж­дый раз, когда я сплю с Кистеном, я призываю себе на голову несчастье, но это искупается потрясающим сексом. И вообще я никогда не говорила, что я умная. На самом-то деле я дура дурой. Но я повторяюсь.