Энн Райс - Скрипка

Внезапно пальцы одеревенели. Я действительно замерзла, очень сильно замерзла.

– Входите, мадам, – произнес человек рядом со мной. Подошли и другие. Молодая женщина с зачесанными назад волосами. – Входите, входите же, – твердили они.

– Но куда? Где мы находимся? Я хочу оказаться в своей постели, в своем доме, я бы проснулась, если бы только знала, как вернуться в свою постель и в свой дом.

Тошнота. Все вдруг потемнело, я уже не чувствовала тела от холода, проваливаясь в небытие.

– Скрипка, прошу вас, скрипка…

Я не чувствовала своих рук, зато видела скрипку, видела этот бесценный кусочек дерева. А еще я видела перед собой огни, танцующие огни, как бывает, когда идет дождь, только вот дождя никакого сейчас не было.

– Да-да, дорогая. Позвольте, мы поможем вам. Держите свою скрипку, а мы будем поддерживать вас. Теперь вы в безопасности.

Передо мной стоял старичок, он кивал и руководил остальными вокруг меня. Почтенный старичок, европейского вида, с седой шевелюрой и бородой, что было довольно странно, он словно попал в Вену из далекого прошлого, когда еще не произошли те ужасные войны.

– Пусть скрипка остается в моих руках, – сказала я.

– У вас бесценный инструмент, дорогая, – сказала женщина. – Немедленно позовите доктора. Держите ее с обеих сторон. Осторожно, бережно! Милая, мы вас держим.

Женщина направила меня через вращающиеся двери. Тепло и свет оказались шоком. Тошнота. Я скорее умру, но не проснусь.

– Где мы? Какой сегодня день? Руки замерзли, мне нужно отогреть их в теплой воде.

– Вы с нами, детка, все хорошо, мы вам поможем.

– Меня зовут Триана Беккер, я из Нового Орлеана. Позвоните туда. Поговорите с семейным адвокатом, Грейди Дьюбоссоном. Пусть мне поможет. Триана Беккер.

– Мы так и сделаем, дорогая, – сказал седовласый старичок. – Мы все для вас сделаем. А теперь отдыхайте. Несите ее. Пусть она держит скрипку. Не сделайте ей больно.

– Да… – произнесла я, ожидая, что в ту же секунду жизненный свет погаснет и наступит смерть, пришедшая в клубке фантазий, невозможных мечтаний и отвратительных чудес.

Но смерть не пришла. А люди были нежны и внимательны.

– Мы с вами, дорогая.

– Да, но кто вы?

Королевский люкс. Простор, золото, темно-серый штоф на стенах… Бежевые гипсовые круги под потолком. Умиротворяющая красота. Неизменный бордюр, словно из взбитых сливок, по огромному завитку в каждом углу. Зато кровать современная, и по размеру и по твердости. Я увидела над головой летящую золотую филигрань. Я завалена белыми пуховыми одеялами. Такие апартаменты достойны принцессы Уэльской или какой-нибудь сумасшедшей миллионерши.

Я находилась в полудреме, изнурительном полусне, не в силах провалиться в роскошную тьму, снедаемая тревогой, а потому каждый голос резал как ножом.

Блаженная теплота. Какая бывает только в современном мире. Окна с двойным остеклением не пропускали холод и были забраны роскошными шторами. Сначала нужно открыть одно окно, потом второе. Тепло поступало с тихим гудением из каких-то скрытых незаметных приборов, заполняя огромное пространство комнаты.

– Мадам Беккер, граф Соколовский просит вас быть его гостьей.

– Вы знаете мое имя? – Неужели мои губы шевелятся? Я посмотрела в сторону, на двойной золотой канделябр, так ярко горевший на фоне гипсовой лепнины, с его блестящей ножки свешивались подвески. – Это очень любезно с его стороны, но напрасно он так хлопотал. – Я попыталась говорить как можно четче. – Пожалуйста, позвоните человеку, о котором я вам говорила, – моему адвокату, Грейди Дьюбоссону.

– Мадам Беккер, мы уже дозвонились. Денежные средства на пути к вам. Мистер Дьюбоссон скоро приедет. И ваши сестры шлют вам свою любовь. Они с огромной радостью узнали, что вы нашлись и с вами все в порядке.

Сколько же времени прошло? Я улыбнулась. Мне вспомнилась прелестная сцена из старого фильма по «Рождественской песне» Диккенса, Скруджа там играл Алестер Сим, британский актер, – проснувшись в рождественское утро другим человеком, он затанцевал.

Не знаю, как долго я находилась среди духов.

Счастливый, счастливый конец.

В номере стоял белый стол, деревянный стул, обтянутый синим шелком, высокая пальма, плохо задернутые тонкие занавески пропускали серый свет.

– Но граф просит, чтобы вы были его гостьей. Он слышал, как вы играли на скрипке Страдивари.

У меня округлились глаза.

Скрипка!

Она лежала рядом, на кровати. Я чувствовала ладонью ее струны и смычок. Темно-коричневая блестящая скрипка на белой простыне уютно устроилась на подушке возле меня.

– Да, она здесь, мадам, – сказала женщина на хорошем английском с австрийским акцентом. – Рядом с вами.

– Мне так жаль, что я причиняю столько хлопот.

– Никаких хлопот, мадам. Граф осмотрел скрипку, но не дотронулся до нее, вы понимаете. Он бы не стал этого делать без вашего разрешения. – Австрийский акцент гораздо мягче немецкого и более тягучий. – Граф коллекционирует такие инструменты. Он просит, чтобы вы были его гостьей. Для него это будет честь, мадам. Не желаете ли теперь отужинать? В углу стоял Стефан.

Бледный, сгорбленный, погасший, бесцветный, он смотрел на меня, не отрывая взгляда, вся его фигура была словно окутана туманом.

Я охнула и села, прижав к себе скрипку.

– Не исчезай, Стефан, не становись одним из них! – сказала я.

Ничто не дрогнуло в его лице, полном печали и обреченности. Его образ буквально таял на глазах. Он привалился к стене, уткнувшись щекой в парчовую панель, скрестил лодыжки и погрузился в густой туман.

– Стефан! Не уходи. Не позволяй этому случиться с тобой.

Я посмотрела направо и налево, нет ли поблизости потерянных мертвецов, жутких теней, безумных душ. Высокая женщина бросила взгляд через плечо.

– Вы говорите со мной, мадам Беккер?

– Нет. Всего лишь с одним призраком, – ответила я. Почему бы и не признаться? Вероятно, эти добряки австрийцы успели принять меня за самую настоящую сумасшедшую. Почему бы и нет?

– Я ни с кем не говорю, если только… то есть… если только вы не видите человека в том углу.

Она поискала глазами, но никого не нашла и снова повернулась ко мне. На лице ее играла улыбка. Она была воплощением вежливости, но чувствовала себя не в своей тарелке и не знала, что еще для меня сделать.

– Холод, невзгоды, путешествие сделали свое дело, – сказала я. – Не беспокойте графа этими пустяками. Так, говорите, мой адвокат уже в пути?

– Все будет для вас сделано, – ответила женщина. – Меня зовут фрау Вебер, а это наш консьерж, господин Мелникер.

Она указала направо. Это была красивая женщина, высокая, благородного вида, ее черные волосы были убраны с молодого лица в узел. Господин Мелникер оказался молодым человеком со светло-голубыми глазами, которые встревоженно глядели на меня.