Яков Шехтер - Астроном

Ритуал принятия святого огня один из самых торжественных и волнующих ритуалов из всех, что только существуют в мире. Уже за неделю до срока наш город переполнялся паломниками. Они занимали все гостиницы, бились за любой угол, за каждую кровать. В дело шли сараи и хозяйственные пристройки, но мест все равно не хватало. Оставшихся без крова размещали в огромных палатках, которые мэрия разбивала на базарной площади. Палаточный городок рос год от года, но, тем не менее, все равно оставались семьи, спавшие прямо на улицах.

К полудню святилище переполнялось до предела. Огромная площадь вокруг храма была забита битком, люди стояли, плотно прижавшись друг к другу. Каждый держал в руках тридцать пять свечей, по числу лет, прожитых Основателем, чтобы принять святой огонь, который возгорится на алтаре. Оберегая его, словно зеницу ока, они понесут огоньки в свои города и страны, повезут на кораблях, войдут в салоны авиалайнеров и тысячи, сотни тысяч домов во всем мире целый год будут озарять лампады, зажженные от чудесного огня.

Теснота вокруг святилища постоянно приводила ко всевозможным травмам, ожогам и даже к смертям. Но полученные раны паломники считали меткой Основателя и приписывали ей чудодейственные свойства, а погибших во время церемонии немедленно причисляли к лику святых.

Ровно в три часа пополудни патриарх вместе с митрополитом и мусульманином из семьи Абу-Рейдж входили во внутренний зал святилища. Попасть туда очень непростая задача, и гвардейцам приходилось прилагать значительные усилия, дабы растолкать толпу. После того, как патриарх и митрополит тщательнейшим образом проверяли помещение, проверку повторял мусульманин. Искали огонь или средства, необходимые для зажжения огня. Также проверяли, не спрятался ли кто между колоннами или среди кресел, не вырыли за прошедший год укрытие в стенах святилища. Проверка продолжалась около часа, и особенно усердствовал мусульманин. Еще бы, он получал за свою работу сумму, равную годовому содержанию гвардейского офицера. Помимо денег, его миссия считалась весьма почетной, и семейство Абу-Рейдж, получив право на проверку около шестисот лет тому назад, не пропустило с той поры ни одного года.

Мусульманин выстукивал стены и плиты пола специальным молоточком, заглядывал во все шкафы, переворачивал все коврики и покрывала, освещал ярчайшим фонарем все уголки и щелочки. Убедившись, что в зале нет ни малейшей возможности возникновения огня, кроме как чудесного нисхождения, высочайшая комиссия запирала двери святилища на огромный замок, заливала его расплавленным воском и запечатывала тремя печатями на трех языках: яванском, тимхи и арабском. Воску не жалели, ведь после окончания церемонии паломники разбирали его до последней крошки.

К полуночи возбуждение в святилище достигало высшей точки. Воздух загустевал настолько, что его, казалось, можно было резать ножом. То тут, то там раздавались дикие выкрики, кто-то из паломников не выдерживал напряжения и заходился в припадке. Конвульсии, точно волна от брошенного в воду камня, расходились по толпе, постепенно затихая. Паломника поили водой, успокаивали.

С первым ударом колокола всех стоящих на территории святилища начинала бить дрожь. Она усиливалась с каждым ударом, сливаясь с торжественным гудением колокольной бронзы, и к двенадцатому удару толпа содрогалась, словно умирающее животное. Трудно даже представить, что бы могло произойти, если бы сразу после завершающего удара в окошках малого зала не возникали отблески света: святой огонь нисходил на алтарь!

Дрожь ожидания моментально сменялась бурным проявлением радости. Люди смеялись, плакали, целовали друг друга. Ухитрялись непонятным образом преклонить в этой тесноте колена и возблагодарить Основателя за очередную милость, за еще один подаренный человечеству год.

Старинное предание, существующее столько же, сколько стоит святилище, предостерегало: в тот год, когда святой огонь не спустится на алтарь, начнется конец света. Каждый, присутствующий в святилище в ночь гибели Основателя словно ожидал вынесения приговора, себе, своим близким и любимым, всему человечеству и у каждого возникало ощущение, будто в его силах склонить чашу весов в ту или иную сторону. Именно этим объяснялось необычайное напряжение, страстные молитвы, дрожь, а затем и экстаз радости при первых отблесках огня.

Гвардейцы с трудом раздвигали толпу, патриарх и митрополит снимали воск с замка, передавая его святым отцам, а те немедленно крошили его на кусочки и раздавали присутствующим. Тяжелые двери малого святилища медленно растворялись, и перед глазами паломников представало чудесное зрелище огня, полыхавшего на алтаре.

Патриарх и митрополит возжигали свечи и передавали их святым отцам, те – паломникам и спустя несколько минут весь храм заливало море света. Конечно, было немало ожогов, но то, что за минувшие столетия ни разу не возник даже малейший пожар, говорило о святом происхождении огня.

Ну, вот, а теперь, собственно, и начинается мой рассказ. Все, что я писал вам до этих строк, было только введением, прелюдией к основному действию. Я приступаю к нему дрожа, ведь сон, который еще совсем недавно был моей жизнью, не полностью отпустил тело. Его холодные коготки крепко зацепились за ажурную сетку кровеносных сосудов, оплели мозг, притаились под языком. Моя рука, водящая карандашом по листкам бумаги, еще чувствует ледяную тяжесть камней подземелья, мне порой кажется, будто я различаю на пальцах пятна копоти, прилипшей от прикосновений к стенам лаза.

Так вот, несмотря на поиски и проверки, производимые семейством Абу-Рейдж на протяжении многих столетий, главного обнаружить им не удалось. К алтарю ведет подземный ход, даже не ход, а скорее лаз, узкая щель между камнями фундамента. Пробраться по нему может только ребенок, ход начинается за пределами святилища, в каморке, где хранятся лопаты, грабли, ножницы для подстригания травы и прочий инвентарь. Величайшее чудо нисхождения огня, чудо, на котором держится вера миллионов людей, и есть тайна нашей семьи.

Из века в век один из мальчиков пробирается по лазу к алтарю, отодвигает изнутри камень и с началом двенадцатого удара зажигает огонь. Затем возвращает камень, запирает его массивной щеколдой и быстро уползает в подсобку.

Обнаружить, что камень двигается, невозможно при внешнем осмотре, ведь щеколда прочно удерживает его на своем месте. Заметить сдвиг камня из окон также невозможно: края алтаря прикрывает решетка старинного золота, изукрашенная так плотно, что взгляд не в состоянии проникнуть через сплетения гранатов, корон, факелов, сердец, саламандр, единорогов и драконов. В самом же малом зале в эти минуты никого нет, и поэтому наша тайна остается нераскрытой уже пятнадцать столетий.