Алексей Корепанов - Зверь из бездны

И все-таки у Валгаллы, как я отметил, была своя изюминка. Чем дальше маршрутник углублялся в переплетение улиц, чем больше кварталов оставалось позади, тем чаще мне на глаза попадались здания с колоннами. Причем это были не простые колонны с капителями (кажется, так это называется?), как в древних земных храмах, известных по школьным объемкам. Мимо проплывали колонны в виде деревьев, сказочных великанов, животных и чудовищ, в виде цветов на длинных стеблях, гигантских пальцев и даже этих самых… «твердых предметов». Они высились не только перед фасадами зданий, целые отдельно стоящие колоннады тут и там вздымались над деревьями, придавая городу довольно необычный вид. Апофеозом колонномании, поразившей Валгаллу, я посчитал вознесшиеся над одной из площадей три черные квадратные колонны без украшений, соединяющиеся чуть ли не высоте птичьего полета своими изогнутыми вершинами; эти вершины образовывали площадку, на которой, совсем уже под облаками, золотилась мягким блеском казавшаяся снизу совсем небольшой фигура древнего воина в рогатом шлеме и с боевым топором в поднятой руке. Воин запрокинул лицо к небу, словно грозил солнцу, звездам и невидимому сейчас спутнику Иволги — Синице; или же просто демонстрировал готовность отразить любое нападение из-за облаков, с другой стороны неба.

Маршрутник мягко остановился и открыл все двери. Ехавшие вместе со мной пассажиры начали вставать со своих мест. Я понял, что это конечный пункт маршрута, тоже поднялся и увидел в окно Стана. Он ожидал меня, облокотившись на ограждение тротуара и глядя на выходящих пассажиров плотный парень с коротко остриженными темными волосами и удлиненным хищноватым лицом, словно обрубленным снизу резкой, почти прямой линией подбородка. Стан был одет в черную облегающую рубашку без воротника, с глубоким треугольным вырезом на груди — он любил темные цвета — и элегантные темно-коричневые брюки с большими накладными набедренными карманами. Черные узкие туфли на толстой ситановой подошве завершали экипировку Станислава Лешко, уроженца планеты Земля, офицера четвертого ранга управления полиции Совета Ассоциации Миров.

— По-моему, нас здесь становится многовато, — заметил Стан, когда я подошел к нему. — Это может морально травмировать местных «полов».

— Надо будет — нагрянем всей «пятеркой», — пообещал я. — Пойдем, присядем где-нибудь.

Мы направились к ближайшему перекрестку; там, на противоположной стороне улицы, стояли под полосатым тентом белые столики и плетеные стулья. Улица была довольно тихой, не перегруженной потоком авто. Людей тоже было не очень много, и только на скамейках и каменных лепестках чаши не действующего фонтана сидели подростки — девчонки и парни, — пожевывая жевалки, похохатывая, поплевывая и обрызгивая друг друга водой, заполнявшей чашу.

Взяв по стакану местного цветочного сока, мы устроились за столиком и я коротко обрисовал Стану свою деятельность на Журавлиной Стае.

— Если все это — единая цепочка, — подытожил я, — то показания рубежника могут что-то прояснить. Вдруг да и всплывет какая-то закономерность.

— Эх, зря ты не пустил меня на Журавлиную, — с досадой сказал Стан. Не так нужно было действовать, Лео! Ей-Богу, я бы взял того стрелка.

— Каким образом? — осведомился я, отставив стакан. Сок был неплохим, но слишком приторным. — Без оружия.

— Да, без оружия. Я бы не проскочить старался, а попер прямо в этот сосняк. Ошеломить! А потом — мигом из авто и, не давая ему опомниться, хватать и бить по голове. И сразу же задавать вопросы. Эффект поразительный, это я тебе говорю.

— Теория — антагонист практики, — усмехнулся я. — Каждый из нас хорош на чужом месте.

— Ну-ну. — Стан покивал и начал пальцами крутить стакан с недопитым соком.

Его явно задели мои слова; может быть, не следовало мне так говорить? Стан не раз участвовал в операциях — и у себя на Земле, и в Униполе, и предпочитал действовать именно подобным образом: предпринять то, чего никак не ожидает противник, ошеломить и схватить. Порой излюбленная тактика Стана приводила к успеху, но далеко не всегда было целесообразно ее применять.

— Хорошо, — сказал я, поднимая стакан жестом закоренелого гуляки. Пью за ошеломителя. — Я до конца выпил душистый сок и показал на вознесшуюся под облака золотую фигуру рогатого воина, охраняющего город. Этот парень тоже, по-моему, предпочитал ошеломлять — своим топором — и вот, украшает собой Валгаллу. Надеюсь, доживу до тех времен, когда золотые изваяния Станислава Лешко будут украшать Кремс на Соколиной и родной город Станислава Лешко на Земле. В каком городе ты родился, Стан?

— В лоб его нужно было бить, Лео. Понимаешь? В лоб! Вот тогда бы точно что-то прояснилось.

— Прояснилось бы только то, что его за хорошее вознаграждение нанял какой-то неизвестный господин. Так где ты родился, Стан?

— Господин не такой дурак, чтобы сразу полностью оплатить услугу. Господин дал задаток, а остальное стрелок должен был получить потом, сделав дело. Взяв стрелка, можно было выйти на господина заказчика. А родился я в Хелме, и там, наверное, уже готовят место для моей статуи, а заодно и для мавзолея-усыпальницы.

— Возможно, ты и прав, и мне нужно было переть прямо на фотер. Но я поступил по-другому. Давай к делу, Стан. Ты не выяснял у господина Гринсона подробности его разговора с этим отшельником?

— Нет. Местным он не сказал — так с чего бы это ему передо мной откровенничать? Только потому, что я примчался из Кремса? Я попросил его подробно описать ту женщину и все, что происходило. Я тебе скажу, Лео, он на редкость наблюдательный парень, настоящий рубежник. По такому описанию можно составлять портрет. Мы и составили, только он без лица. Посмотришь в управлении. — Стан помолчал, а потом прищелкнул пальцами. — Как хорошо, Лео, что в тебя стреляли! А то, знаешь, сплошная мистика получается, какие-то потусторонние силы. А я с потусторонними силами дело иметь не люблю, они непредсказуемы…

— И ошеломить их, пожалуй, трудновато, — вставил я.

— Да, — согласился Стан, — скорее уж они тебя ошеломят. Для мистики нужны специалисты, тут нашей квалификации недостаточно.

— Драган у нас специалист, — сказал я. — Начал специализироваться по демонам. Значит, подробности разговора так и не выяснены?

— Я согласен со следователем. Господин Лундквист удалился от мира. Его друг ничего об этом не знает, прибывает на Иволгу погостить дома и поохотиться — а Лундквист пропал. Гринсон находит его, они пьют очень недурное вино «Жемчужина Синеморья», а потом переходят на самогон, тоже, по-своему, весьма недурной. В смысле эффективности воздействия. Что делают обычно в таких случаях женщины? Плачут, поют сентиментальные песенки и засыпают прямо за столом. Что делают мужчины? — Стан вопросительно посмотрел на меня и я кивнул. Понятно, что делают мужчины. — Конечно, они ведут долгий разговор. Они решают мировые проблемы, они договариваются о каких-то грандиозных совместных делах, они изливают друг другу душу и клянутся никогда и ничем не опорочить крепкую и верную мужскую дружбу. Конечно же господин Лундквист все рассказал господину Гринсону, но разве Гринсон похож на человека, который будет сообщать детали этого разговора каждому встречному-поперечному? Пусть даже и следователю из округа. Или из Унипола. Поэтому, Лео, я пошел по другому пути. Сейчас мы пытаемся установить причины исхода господина Лундквиста из Торборга. Определяем круг его знакомых и опрашиваем всех подряд.