Виктор Куликов - Первый из первых или Дорога с Лысой горы

Выручил его Поцелуев, довольный голос которого, перекрывая и цыган, и гитары, и скрипки, ударил в ухо Дикообразцеву из трубки:

— Александр Александрович, дорогой, это я! Узнае те?

Дикообразцев молчал.

— Вы слушаете меня, Александр Александрович? Слушаете?

— Слушаю.

Очень хорошо! Вы бросьте эту затею с милицией. Не надо ее вызывать. И вообще никого вызывать не надо… Это я с вашими бумагами работал. И честное слово, поработал неплохо. Все, что вы не подписали, подписал. Только два счета за работу, которую не сделали, вернул. В коммунхоз и фирме «Фраере». Последняя требовала с исполнительной дирекции двадцать два миллиона за, якобы, марочный массандровский мускат, поставленный ею для фестиваля, хотя на самом деле эта же самая фирма делает сей неведомый виноделам напиток в Рязанской области, в деревне Красные нехристи, по три железнодорожных цистерны в день, а разливает в Химках, в цехе, который арендует у местного завода фосфатных удобрений. А потому запах напитка, который фирма «Фраере» по наивности называет массандровским мускатом, хорошо знаком не виноделам, а крестьянам нечерноземной зоны, которые с помощью химкинских Удобрений загубили не одну сотню и без того не слишком плодородной почвы… В общем, я решил, что «Фраерсу» платить не за что… Кроме того, я подготовил вам списки на банкеты, о которых вы так волновались. Они лежат в красной папке справа от вас. Видите папку? Дикообразцев покосился на папку:

— Вижу.

— Что-то я вас плохо слышу! Александр Александрович! — орал в трубку Поцелуев. — А вы меня как слышите?

— Нормально.

— Вот черт! Ничего не разобрать! — возмущался Поцелуев. — Ладно, я сейчас, минуточку.

И буквально сейчас же дверь из спальни распахнулась как от пинка, в комнату к Дикообразцеву хлынули голоса востроглазых цыганок, сочные звуки скрипок, трепетные аккорды гитар, а следом из спальни появился и Поцелуев. Сияя улыбкой, с телефонной трубкой в руке.

— Так я не расслышал, на месте папка? — как ни в чем не бывало, обратился он к Дикообразцеву и, посмо трев на стол, сам себе и ответил: — Ага, на месте. Очень хорошо!

Дикообразцев пролепетал:

— Нет, с вами сдвинуться можно…

— И прекрасно! — Поцелуев небрежно бросил трубку через плечо, и она исчезла, должно быть, в спальне. Но удара падения ее Дикообразцев не слышал. — Легкая сдвинутость хорошему человеку необходима, как интеллигенту — дыра в кармане. Легкая сдвинутость придает существованию неповторимую остроту, как хорошая аджика жареному мясу. Вы аджику уважаете, Александр Александрович?

Исполнительному директору почему-то стало смешно:

— Вы хотите сказать, что интеллигент при деньгах…

— Все равно что журавль на привязи! — подхватил Поцелуев. — Кстати, вон в той серой папочке слева от вас я собрал копии подписанных документов. Будьте любезны, просмотрите их, пожалуйста. И если что-то не так, я требуемый документик немедленно верну.

Дикообразцев просмотрел копии и ни к чему придраться не смог. Не к чему было придраться, Поцелуев все сделал правильно.

Такая оценка советника по русским делам обрадовала, хотя он и постарался этого не показать.

Развалившись на диване, Поцелуев вроде бы равнодушно пожал плечами и заявил:

— По-другому и быть не могло. Вы меня извините за выражение, но наша фирма веников не вяжет!

Исполнительный директор улыбнулся и посмотрел на часы. Они показывали половину третьего.

— До прибытия теплохода остался час. И у нас есть еще время поразвлечься, — Поцелуев поднялся и потянул за ручку дверь в спальню. — Как вы насчет того, чтобы немного попредаваться безумным страстям, отдаться во власть порока?

— Но у меня столько дел! — взмолился Дикообраз-цев.

Лицо у Поцелуева вытянулось, как у лошади, проглотившей бутерброд с красной икрой:

— Дела? Да что же может быть важнее, чем отдаться пороку?! К тому же, когда я рядом, никаких делу вас нет.

Вставайте, вставайте и смелее за мной!

Он распахнул дверь в спальню, где тут же загалдели цыгане, и понеслась, понеслась за невидимым табором в даль будоражащая душу песня.

— Давай, чавэлы, давай! — закричал в раскрытую дверь Поцелуев. — Пойдемте, Александр Александро вич, пойдемте, — позвал он Дикообразцева. — Кто знает, доведется ли вам еще отдохнуть от души.

Отдохнуть от души?

Дикообразцев не обратил внимания на этот каламбур, он думал о другом. А что если Поцелуев прав? Упустишь вот так однажды возможность, а потом окажется, что была она последней…

Он поднялся и двинулся за Поцелуевым, уже исчезнувшим в спальне.

Бы-ы-ыла не была!

Дверь спальни за Дикообразцевым захлопнулась, и ленивый щелчок замка ее послужил сигналом для вереницы откормленных автомобилей с правительственными номерами, которая в сопровождении сиренами завывающих, мигалками пышущих милицейских машин на крейсерской скорости протаранила город, устремляясь к «Полноводной», где ее поджидало все перетрусившее местное начальство.

Встречавшие, выстроившись по ранжиру у парадного входа гостиницы, чахоточно улыбались, позорно потели холодным потом, мяли ладошки и смотрели вокруг тусклыми глазами приговоренных к смерти.

Еще бы! Столько высоких гостей из столицы одновременно в город не приезжало никогда.

Тут надо сказать, что вниманием своим овапы, то есть, очень важные персоны, Тверь не баловали. Ни в давние времена, ни в теперешние.

Да это и понятно. Разве разглядишь с московских, высот какой-то там городишко прямо под левым боком у первопрестольной? До него ли, когда голова занята проблемами глобальными? Думая о чаяниях народных, вокруг оглянуться некогда.

Поэтому большинство из овапов через Тверь проезжало, только направляясь из Москвы в Питер и обратно. А тут, как специально, получалось так (причем — каждый раз!), что, выехав из столицы, овапы оказывались в Твери именно в тот момент, когда надо было закусывать после первой, самой вкусной, дорожной рюмки. Сами понимаете, что прерывать этот процесс ни один нормальный человек не будет… Ну а на обратном пути Тверь возникала за окнами в те минуты, когда овапы обычно лишь тяжело просыпались после душного, горячечного сна и думали только о том, как поскорее попра-; вить подорванное накануне здоровье… То есть, опять не до Твери им было. Какая, к чертям собачьим, Тверь, когда в затылке…?!

Нет, разумеется, в последние годы многие из самых заботливых и отчаянных борцов за народовластие и благополучие Отечества нашего в Тверь наведывались. Куда ж от них денешься? Они ведь как блохи, без спрос> лезут… Но заявлялись они все больше поодиночке, в окружении одних помощников да толстопузых телохранителей. Властям особых хлопот не причиняли, хотя некоторые из них и грозились снять кое-кого из местных начальников с работы; ну а горожане в массе своей и вовсе этих визитов не замечали. До них ли, когда надо строить новое процветающее государство?