Анастасия Бароссо - Притяжение страха

А потому они просто смотрели друг на друга, шепча каждый свое, когда лежали на покрывале жесткой кушетки. И, прихлебывая из горлышка виски, курили и гладили друг другу лица и целовались, как одержимые.

- Ayuda… Ayuda… Me Salva! Me Salva! [13] Анастасия Бароссо Притяжение страха OCR : Призрак; Spellcheck : ilina Издательства: Астрель, Олимп, 2010 ISBN 978-5-271-25082-8, 978-5-7390-2430-5 - Шептал Антонио.

- Кто ты такой? Зачем, ты мне нужен?! Зачем… - шептала Юлия.

Все это время, его болезненно, не переставая, трясло. Но потом алкоголь сделал свое дело, и после очередного исступленного поцелуя он уснул.

У Юлии тоже слипались глаза - после всего, что случилось сегодня… и вчера… и позавчера… это было немудрено.

Антонио спал тревожно, временами вздрагивая и начиная часто, неровно дышать.

Она смотрела на его утомленное и, несмотря на оливковую кожу, бледное лицо. На складку меж красивых бровей, глубокую даже сейчас. Во сне он вжимался в Юлию с отчаянной доверчивостью, как спасшийся после кораблекрушения вжимается в твердую почву.

Она смотрела на почти незнакомого парня и понимала, что все ее выводы, решительные и суровые, вместе с глубокомысленными сентенциями, кажется, пошли прахом.

«Быстро, однако! - горько усмехнулась Юлия. - Это называется - недолго мучилась старушка…» Она провела ладонью по его лбу, и глубокая складка немного разгладилась.

Она стала уже засыпать, как вдруг ей пришла в голову одна мысль. Аккуратно высвободившись из его объятий, она взяла левую, здоровую руку Антонио. Осторожно перевернула тыльной стороной к себе. Ну, так и есть! Можно было даже и не проверять.

При тусклом свете маленького бра над кроватью, она увидела на его запястье тонкие белые шрамы - они смотрелись как фенька из светлой кожи, обмотанная вокруг руки. Такие бывают, если человек, когда-то резал себе вены. А этот, похоже, делал это не единожды, судя по переплетениям и наложениям чуть выпуклых неровных линий. Тогда она заставила себя поднять взгляд чуть выше. И, уже не удивляясь, обнаружила на сгибе локтя красновато-синие крошечные следы уколов.

Вздохнув смиренно, и даже как-то облегченно, Юлия медленно опустила голову на его плечо. И закрыла, наконец, глаза.

Блаженство крепко придавило спину к горячему, податливому телу пляжа.

Солнце властно вжимало в песок ослабевшие запястья, не позволяя двигаться. Волосы перебирал нежными пальцами бриз, а соленые брызги время от времени, шаля, щекотали поцелуями ступни и голени.

- Мело-он, мело-он! Коко-о!

Море и солнце - это спасение. Чудо. Жизнь. Какое счастье, что она все-таки добралась до пляжа. Если бы не они, эти ее вечные, любимые и, между прочим, самые верные друзья, она бы уже точно умерла от недосыпа и нескончаемой нервотрепки. А так - возрождалась… несмотря ни на что. Или - благодаря?

Во всяком случае московские события, которые, казалось, не пережить и не забыть, стали теперь чем-то вроде давно виденного страшного фильма. Такого талантливого, что на какое-то время - время сеанса, он стал самой жизнью. Но - лишь на время.

- Сеньорита, мелон?!

Темная рука, совсем черная, даже с каким-то лиловым отливом - и так близко, сейчас она коснется ее шеи! Юлия глухо вскрикнула, вздрогнув всем телом… и застыла с широко распахнутыми, несмотря на яркое солнце, глазами.

- О, черт…

Смешной негр - продавец фруктов, в красных бермудах и зеленой бейсболке склонился над ней, так белозубо улыбаясь на фоне синего неба, что она, не думая, купила у него за пять евро четвертинку дыни, завернутую в прозрачную пленку. Лишь в благодарность за то, что он не гоняется за ней по ночной арене корриды, натянув на лицо шелковый капюшон.

- Бон аппетит, сеньорита! - мелькнул он нежно-розовой глубиной приоткрывшегося в смехе рта и двинулся дальше по пляжу, катя перед собой тележку, нагруженную фруктами. - Мело-он, мело-он! Коко-о!!

Она села, невольно морщась от боли. На правом боку, чуть ниже печени, наливался синевой здоровенный синяк. Если бы не он и не эта боль, напоминающая о себе при любом движении, то все, что произошло вчера, сейчас, на этом уютном, маленьком, веселом пляже, тоже показалось бы ей невразумительным, тревожным сном. Впрочем, так и казалось… Юлия усиленно выдворяла из мыслей воспоминания о прошедших сутках. И ей это почти удалось.

Она не хотела вспоминать - и не вспоминала - о том, как проснулась с симптоматичным ощущением жажды. В одежде, на не разобранной кровати, в одиночестве чего и следовало ожидать, Когда он ушел, этот странный мальчик с кофейными глазами? Ночью? Или ближе к утру? Она с минуту разглядывала еле заметную вмятину на подушке рядом, испытывая облегчение, смешанное с сожалением. Что-то царапало живот. Между низким поясом джинсов и кожей - туда обычно засовывают купюры стриптизерам - у Юлии был втиснут клочок бумаги. Записка из трех испанских слов, написанных неровным, размашистым почерком. Что они означали - «Я тебя люблю», «Было очень здорово» или «Ты, полная дура»! Она не очень-то хотела знать… И тем более не стоило думать о том, как возвращалась «домой».

Она не желала больше оставаться в этом городе, слишком красивом, слишком мистическом, слишком опасном для нее. И так потянуло вдруг на маленький пляж, на свой уютный балкончик… что она, лишь купив бутылку воды, села в рейсовый автобус на заплеванном автовокзале. И продремала всю дорогу, в тряске думая о неведомой угрозе, которой избежала лишь по случайности. При воспоминании о ледяном пронизывающем ветре в груди поднялась волна страха. И, разумеется, на крутом извилистом спуске ее затошнило.

…Теплый душ, свежая одежда, завтрак в прибрежном кафе, состоящий из стакана апельсинового сока, двух чашек настоящего, вкусного кофе и огромного, хрустящего корочкой круассана, вернули силы и вкус к жизни. А теперь вот - вода.

Жесткая, лазурно-зеленая, остро пахнущая водорослями. Она смыла усталость с тела и мрак с души так же легко, как средство для мытья посуды смывает с бокалов жирные отпечатки. Остались только восторг и трепет перед Собором Святого Семейства. Короткий удар в сердце от взгляда дымчатых глаз. Да еще поцелуи Антонио, из-за полуденного жара, снова, раздражающе запылали на бедрах, животе и коленях.

А народу на пляже было не в пример больше, чем в первый день, - просто не протолкнешься! Гул разбушевавшегося нынче моря, гам разговоров, бегающие дети и желто-коричневые, как вяленые бананы старички, тщательно стряхивающие песок с влажных циновок. Через ее голову, уже пару раз, в опасной близости пролетал волейбольный мяч… Была суббота. Время, когда испанцы из Барселоны приезжают сюда семьями. А как же?! Для них этот курортный городок - просто дачное место. Как у нас Подмосковье.