Анастасия Бароссо - Притяжение страха

- Но… Вы так хорошо говорите по-русски…

Она не могла скрыть удивления в голосе. У этого Карлоса, действительно, не было даже легкого акцента.

- Я говорю хорошо и по-русски - тоже… У меня масса всяческих образований! - он сверкнул белозубой улыбкой, от которой сердце заметалось как-то странно, из стороны в сторону, - у меня было достаточно досуга для их получения.

- Ясно, - разочарованно кивнула она. Наверное, он сделал последнее пояснение для того, чтобы сгладить некоторую хвастливость первой фразы. Вроде как - извинился. Но получилось еще хуже. Юлия поджала губы с остатками малинового блеска. Мог бы и не намекать - их социальное неравенство и без того слишком бросается в глаза. Он продолжал улыбаться, будто читая на ее лице то, о чем она думала. Сознавать это было невыносимо.

- А меня зовут Юлия, - сказала она, чтобы покончить с этим моментом.

- Ю-л-и-я…

Он воспроизвел ее имя медленно, делая акцент на каждом звуке. Словно это было не имя, а набор из отдельных букв. Каждую из которых, он словно пробовал на вкус.

- Что ж… Вам подходит это имя.

Вот уж, благодарим. Она чуть не рассмеялась. Он сказал это так, будто обладал исключительным правом определять, какое имя ей подходит, а какое - нет! Было идиотское ощущение, что, поразмыслив, он милостиво разрешил ей называться Юлией.

- Вы здесь… на экскурсии?

- О, нет, что вы!

Дон Карлос рассмеялся так искренно, что она мгновенно осознала, какую ляпнула глупость. Он вдруг легко вспрыгнул на лодку рядом с ней. От этого стремительного движения открытую спину овеяло холодным ветром. И теперь она чувствовала, как кожу щекочет шелковый рукав его рубашки.

- У меня дом под Барселоной, - сообщил он, сидя у нее за спиной.

- А-а…!

- Но мне нравится проводить в этом городке пару месяцев в году… Тем более у меня тут друзья.

- Да. Я видела.

Она вспомнила умопомрачительного юношу с его не менее потрясающей подругой. В ее сознании они так и остались существами из другого мира. И, выходит, не зря. Теперь это совершенно ясно. Созданиями высшего порядка. Впрочем, как и он.

- Я тоже видел вас.

- И даже фотографировали!

- Кстати… Вам понравились снимки?

Юлия не видит его. Но знает, что он повернул к ней лицо. Легкие завитки волос на шее двигаются от его дыхания. А ее собственное дыхание мгновенно меняет ритм. Черт. Начинает не на шутку бесить то, как сильно он ее смущает.

- Больше понравилось то, как они попали в мой номер.

Он хохочет у нее за спиной. Завитки на шее разлетаются в стороны, вызывая мурашки на коже и слабость в ладонях. И это бесит ее еще больше.

- Это очень просто, - радостно объясняет он, - я подкупил горничную. Дал ей десять евро, а она взяла у меня конверт. Вот и все.

- Десять евро… - медленно повторяет Юлия, - а если бы вы захотели, чтобы она положила мне на постель бомбу - это тоже, стоило бы десять евро?

- Бомбу?

Он немного удивлен, это слышно по голосу. Видимо, не думал о таком варианте. И то, слава богу.

- Ну, в общем, да… Наверное! - кажется, эта мысль его веселит.

Юлия резко поворачивается к нему.

Сквозь белое облако у нее на голове просвечивает тусклый серебряный свет луны, так и не нашедшей сил прорваться сквозь слой облаков над морем. Ни веснушек, ни малиновых губ, ни нервного румянца на скулах ему почти не видно. Зато видны глаза без тени веселья в темных зрачках.

- А как вы узнали, где я живу?

Тоже посерьезнев вдруг, он отвечает, четко проговаривая каждое слово.

- У меня, в этом городе, много знакомых… Мне достаточно было спросить, в каком номере, какого отеля остановилась красивая девушка с рваным крылом на левой лопатке.

Он опустил насмешливый взгляд на ее татуировку. Юлия отвернулась. Маленькие равнодушные волны снова шептали ей что-то не особенно обнадеживающее.

- Юлия… - позвал он, - о чем вы думаете?

- Так…

- Так вам понравились снимки?

Она припомнила свой беззащитный вид на фотографиях. Восхищенные детские глаза, смотрящие в его камеру. Страх и волнение, испытанные в номере. И, главное - бестолковую прогулку, которая, по сути, вылилась в безуспешные поиски его. Того, кто сидел теперь рядом, позволяя себе дразнить ее.

- Не то слово, - процедила она.

- Неужели - нет?! Если так - я безутешен. Ведь это был комплимент…

Может, она такая злая, потому что сигарет нет? А он, разумеется, не курит.

- У вас такое хобби - фотографировать туристов? Все стараются сделать красивые пейзажи, а вы - портреты?

- Не совсем.

Он соскользнул с лодки.

- Так значит, портрет все-таки - красивый?

Не дождавшись ответа, он отошел на пару шагов. И повернулся к Юлии, протягивая ей руку.

- Давайте пройдемся. Песок такой приятный.

Его волосы, сейчас совершенно серебряные - единственный светлый блик на фоне темного силуэта. Юлия, с трудом разгибая затекшие ноги, подходит к нему. Делает вид, что не замечает его раскрытой ладони. И Карлосу приходится опустить руку.

- Так все-таки - зачем было фотографировать, именно меня?

Они тихо идут по пляжу недалеко от кружевной кромки прибоя, оставляя позади таинственно мерцающий в ночной подсветке замок.

- Ну, это очевидно, - говорит он, - вы мне очень понравились и…

- И - что?

- Ничего. Мне стало интересно с вами познакомиться. К тому же…

- К тому же - что?

Он останавливается, и ей приходится остановиться тоже. И снова приходится увидеть его глаза, сейчас затемненные полумраком.

- Мне показалось, вам грустно.

Он произнес это так просто, что Юлия растерялась.

- Было так заметно? - она попыталась говорить ему в тон.

- Поверьте…

Неужели сочувствие заставило красивый рот Карлоса дернуться, сотворив на лице нечто вроде печальной улыбки?

- Поверьте, я знаю, что такое одиночество. Знаю очень хорошо.

Это не шутка! Юлия отчетливо слышит жалость в бархатном голосе. Вот только этого не хватало.

- Тогда вы, конечно, знаете, что иногда оно может быть желанным. Некоторые специально уезжают для того, чтобы…

- О, да, да, разумеется! И даже чаще всего так и есть, - он даже перебил ее, - если человек в глубине души не хочет быть один - он никогда не будет один.

Что так зацепило ее в этой фразе, заставив надолго задержаться взглядом на его шее, ровно-смуглой в расстегнутом вороте рубашки? Его вид? Тон? Или - сами слова? На что он намекал? Получается - она хочет быть одна?!

- Мне подумалось, пока я здесь - а я, как уже говорил, здесь все и всех знаю, я мог бы скрасить ваш отдых. Но если это лишнее, - бархатный голос неуловимо задрожал, отозвавшись вибрацией в спине и в сердце, - если я нарушаю желанное уединение, то…

- Нет-нет!

Черт. Слишком поспешно она это произнесла. И пожалела об этом. И закусила губу.

- То есть, я хотела сказать… - Юлия запнулась. Нет, ну, понятно, конечно, что ты - хозяин мира.