Анастасия Бароссо - Притяжение страха

Юлия поежилась, вспомнив серую, болезненную бледность Хуана и Хуаниты. Их наглухо застегнутые воротники и длинные рукава в самый жаркий день.

- А во-вторых? - спросила она, чтобы не видеть обидной жалости в серебряных глазах.

- А во-вторых, он трус и никогда не станет болтать лишнего… Тем более - ему все равно никто не поверит.

Танцоры бесновались. Эти двое, казалось, забыли обо всем на свете. Их танец походил одновременно на любовные объятия и на схватку двух заклятых врагов… впрочем - таким, вероятно, и должно быть настоящее фламенко?

От их мелькания кружилась голова.

Она сомкнула веки, чувствуя только пальцы Карлоса в своей руке. Держась за них, как за спасательный круг, брошенный в штормовое море.

- Resnelve [38] Анастасия Бароссо Притяжение страха OCR : Призрак; Spellcheck : ilina Издательства: Астрель, Олимп, 2010 ISBN 978-5-271-25082-8, 978-5-7390-2430-5 ?

Ну, нет, только не это… Перед ней стоял Себастьян. Склонившись в чересчур почтительном поклоне, он улыбался. Глаза горели чем-то диким и опасным. И злым. Такое выражение бывает у людей при сильнейшем отчаянии или в состоянии аффекта. Он вопросительно взглянул на дона Карлоса, и тот благосклонно кивнул. Но когда глаза его вновь обратились к ней - абсолютно черные, как ночь за окном, в них было нечто, что заставило Юлию отрицательно помотать головой. И отдернуть уже было отданную ему в задумчивости руку. Нельзя было не заметить, что это его взбесило. Улыбнувшись еще почтительнее, он склонился еще ниже в немой, настойчивой просьбе.

Дон Карлос смотрел на это с явным интересом. И хранил молчание. Юлию вдруг охватила паника. Она представила себя в руках этого мачо, взлетающей под мозаичный потолок под исступленные, рваные всхлипы гитары… И отчаянное сопротивление всего существа, заставило ее разжать сомкнутые в смятении губы.

- Н-нет, нет, извини… те. Я…

- Порфавор…

Поклон еще ниже. А взгляд - еще злее.

- Я не умею танцевать фламенко. И вообще…

И вдруг, она поняла, почему так не хочет идти с ним. И поняла правильность своей интуиции.

За спиной Себастьяна, всего в нескольких шагах стояла Стефания. Которую он оставил там, неожиданно бросив в середине танца.

Ее строгое прекрасное лицо было искажено мукой, и глаза быстро наполнялись слезами. Она кусала темно-вишневые губы, а пальцы, сильные и тонкие - Юлия видела все так четко, как бывает лишь в моменты озарений, - пальцы жестоко терзали оборку платья. Бедная… Юлия невольно закусила губу. Бедная, да разве можно так ревновать?! Он, конечно, редкий красавчик, но… И вообще - разве существуют другие мужчины, когда в мире есть тот, кто сидит сейчас рядом с ней, играя сигарой в ухоженных пальцах?!

- Порфавор, один танец, - едко улыбался Себастьян, - Solamente uno… Всего один…

На этот раз в голосе Юлии нет и намека на неуверенность или сомнение. Напротив. Твердая воля и неукротимое, всегда приводившее маму в отчаяние упрямство.

- Нет.

Она сказала это слово так, что ему не оставалось ничего другого, кроме как, медленно выпрямившись, отойти в сторону. Разумеется, предварительно окинув ее ледяным, убийственным взглядом.

Дон Карлос, наблюдавший эту сцену будто из ложи театра спектакль, разыгранный актерами, тонко улыбнувшись, опустил серебряные глаза.

Но облегчение, так явно проявившееся на лице Стефании, к сожалению, длилось недолго. Подойдя к ней снова, Себастьян так дерзко и яростно схватил ее в объятия, словно собрался переломить пополам. И закружил в совершенно уже бешеной, какой-то больной шаманской пляске.

…Была уже глубокая ночь, когда Юлия с Карлосом, покинув обеденный зал, медленно поднялись на третий этаж.

В комнате рядом со спальней находилось нечто вроде маленькой гостиной или библиотеки. По крайней мере, по трем сторонам там были доверху заполненные разнообразными изданиями книжные стеллажи. В центре комнаты, на высокой подставке, спрятанный в стеклянный куб, красовался искусно выполненный из какого-то необычного, мерцающего материала макет Собора Святого Семейства.

У открытого окна стояла скромная кушетка. Они опустились на нее, завороженные красотой дальней грозы.

- Как ты стал таким? Тебя кто-то… обратил?

- Я сам себя обратил.

- То есть как?!!

- Зачем тебе это знать?

Голос дона Карлоса почти не изменился. Он был все таким же ровным, благородным и мягким, как черная бархатная ткань, обтянувшая кушетку. Опять мимо. Не о том, все не о том.

- Разве тебе сейчас плохо?

- Хорошо, но… Если все-таки я хочу это знать?

- Если ты об этом узнаешь… - он задумался, глядя в небо, - это все испортит.

- Что испортит? Что - все?!

Судя по тому, как резко он поднялся, как властно, словно купленную наложницу, он схватил ее на руки, Юлия поняла, что ответа не будет. По крайней мере - сейчас.

…Небо за бордовыми шторами неохотно светлеет, делая воздух матово-розовым, словно молоко, подкрашенное кровью. Ветер утих совсем. Ни одного движения, ни одного шороха, все неподвижно. Так всегда бывает перед тем, как разразиться южному урагану.

Прижимая к черному шелку постели ее ладони, он целует рваное крыло на ее левом плече. А потом - целует спину. Именно то место, между лопатками, которое всегда так болит. Его поцелуи бесконечны. Нежны и порочны. Жадны и сдержанны одновременно. Из-за них все тело от пальцев ног до макушки охватывает дрожь почти невыносимого чувства, которому нет названия. А спина при этом начинает болеть так, что в какой-то момент Юлия стонет от этой боли, словно от наслаждения.

В тот же миг понимая, что это одно и то же.

И понимая еще, что сам-то он знает об этом отлично.

Солнце за бордовыми шторами вовсю сияет, делая их сочно-багряными.

- Ты действительно выпила из меня всю кровь! Дон Карлос смеется, бессильно падая спиной на черный шелк.

- То ли еще будет! - Обещает Юлия, плотоядно облизываясь. И прижимает горячий истерзанный рот к его плечу, не имеющему температуры.

- Мне нужно удалиться ненадолго… восполнить силы… ты не скучай…

- Буду.

Он уходит. И тоска, его неизменный заместитель, плотно обнимает за шею мягкими, удушающими лапами.

…Давно перевалило за полдень. И потому так жарко и душно, даже здесь, в глубине дома с розовыми стенами.

Зато во внутреннем дворике вместо обычного патио - бассейн. Выложенный изумрудной и голубой плиткой, он так призывно мерцает желтыми искрами на гладкой поверхности!

Вокруг бассейна несколько шезлонгов с белоснежными махровыми покрывалами, солнце играет золотыми бликами в чистейшей и, кажется, такой холодной воде… что Юлия, не раздумывая, сбегает вниз по каменной лестнице. Лишь обернув бедра легкой тканью, до этого накрывавшей кресло у незажженного камина. По дороге прихватив книгу, лежавшую на каминной полке.