Анастасия Бароссо - Притяжение страха

— Для нее, всегда все серьезно, — замечает мастер нейл-арта Мариша, печально закусывая коньяк долькой лимона.

— Слишком!

— Да не ответственности он испугался, — подает голос Стасик, поправляя на голове разноцветные полосы фольги. — А несоответствия! Вы его видели вообще? Вот и подумайте — кто он и кто она?! Ей же соответствовать надо, а как? С его-то данными…

— Да. Трудно.

— Вот-вот…

Юлия тихо всхлипнула, подняла голову, чтобы опустошить очередную рюмку и затянуться. Из тусклого, затуманенного дымом зеркала на нее смотрело бледное, заплаканное лицо. Рассеянный желтый свет круглых плафонов и голубое мерцание кварцевой лампы над дверью создают странное, зловещее освещение — как в мистических триллерах.

— Самое страшное — накануне… накануне отъезда. Почему? Ведь я… старалась быть хорошей. Я ведь и вправду столько ему сделала… Почему?! Почему — так?!! Я думала, он меня любит…

— Почему, почему… — мрачно проворчала Лукашина. — Потому что! Кто тебе сказал, что любят — хороших?

— Вот именно, — деловито закивал Стасик, тряся шуршащей фольгой. — Всем ясно — любят вамп!

— Кого? — не поняла Маня.

— Роковых женщин. Стерв, короче, Мань. Тех самых, кто ноги о них вытирает…

— Неужели даже тебе это ясно?! — не удержалась Мариша.

— А то! — Стасик мечтательно закатил глаза.

И заботливо подлил Юлии коньяку. Она автоматически поднесла к губам кофейную чашку, остро пахнущую алкоголем. Подняла взгляд, словно ища у неба ответ на все мучительные вопросы.

Над зеркалом, придавая шик скромной комнате, висит стильный черно-белый коллаж. С него Юлии улыбаются кокетливо, хищно, презрительно, а чаще — равнодушно, женщины-вамп прошлого и нынешнего века, от Марлен Дитрих до Скарлет Йохансон. Вот стервы так стервы — представить, чтобы с любой из них кто-нибудь посмел так поступить… немыслимо!

— И как я родителям скажу? Они-то, наивные, думают, дочка завтра улетает с женихом в Испанию!

— А почему не в Турцию?

— Он всегда очень хотел в Испанию. Говорил, там красиво. И — таинственно.

— Ха! Он хотел в Испанию, а эта… мать Тереза уволилась с работы и на последние деньги купила с ним в пополам дорогущий тур на три недели!

Лукашина с досадой утопила окурок в большой чайной кружке с остатками пива. И принялась нервно стягивать фольгу с волос Стасика.

— Ты уволилась?!! — возопил Стасик. — Зачем?!!

— А кто бы ее отпустил, интересно, по-другому — в разгар сезона?! Когда народ с дач наконец-то в Москву ломанулся?!

Юлия опять глухо зарыдала, захлебнувшись густым сигаретным дымом.

— Тихо, тихо, тихо… — обняла ее за плечи Маня. — Мы все сейчас придумаем…

— Куколка моя, ну что мне для тебя сделать хорошего, а? — схватилась за сердце Зоечка. — Ты только скажи…

Все девчонки, Стасик и даже глянцевые звезды экрана и шоу-бизнеса смотрят сейчас на нее с той же мыслью в глазах и на лицах.

— Лен, — говорит вдруг Юлия ровным, совсем не всхлипывающим голосом. — Подстриги меня.

— О! Хорошая мысль, — с готовностью отзывается Ленка. — Начинать менять жизнь нужно со смены имиджа, я это всем клиенткам говорю… Как будем стричься?

— Вот так.

— Ты… вообще?!!

Но Юлия упрямо показывает пальцем на фото одной из «вамп» в короткой, изысканно «рваной» стрижке.

— И покрась так же. Прямо сейчас.

— Только не я.

— Да ты что, рехнулась?! — взвилась Маня. — Через мой труп! Чтобы я позволила из твоей гривы этакую осветленку сотворить? Да еще Лукашинской собственной рукой?!

— Юль, знаешь что… ты подожди до завтра, — осторожно посоветовала Лукашина. — Только до завтра. Утро вечера-то мудренее. Проснешься, посмотришь… и если не передумаешь — я, конечно же, в полном твоем…

Ленкин профессиональный тон, которым она обычно разговаривает с особенно неадекватными клиентками, мог бы помочь и теперь. Но при слове «завтра» глаза Юлии потемнели. Ее глаза-хамелеоны меняли цвет в зависимости от освещения и настроения Юлии. Теперь они вдруг сделались темно-серыми с каким-то дьявольским, изумрудным отливом.

Никто и опомниться не успел — с такой стремительностью она схватила с полочки ножницы. Стасик только громко сглотнул, а из руки у нее уже свисала блестящей змеей длинная волнистая прядь, срезанная с макушки.

— Упс… — сказал Стасик.

— Лен. Сделай, как прошу, пожалуйста… Нет? Ну, ладно, тогда я сама, — и Юлия снова поднесла руки к голове.

— Отнимите у нее ножницы, быстро! — завопила Маня. — Она ж психическая, не видите?! Еще зарежет кого…

— Да подстриги ты ее, Лен, — посоветовала Мариша. — Подстриги, волосы не зубы…

Еще через час все те же, сидя все там же, только в чуть более расслабленных позах, снова смотрели на Юлию. Но уже не с жалостью. С гораздо более разнообразными чувствами.

— Красотка… — восторженно протянула Зоечка. — И кому достанешься?!

— Не думала, Малеева, что тебе так блондинистый цвет пойдет, — одобрительно удивилась Маня.

— Это потому что он не блондинистый, — поправила ее Лукашина. — Не блондинистый, а кипенно-белый.

— Даже с голубоватым отливом! — восхитился Стасик.

— Сам ты с голубоватым отливом. Я же говорю — кипенно-белый, как лист бумаги. Такого эффекта очень трудно добиться на темных волосах, — гордо пояснила Ленка. — Это круто, — заключила она.

— Юлек, а давай я тебе сейчас маникюр ярко-красным лаком сделаю — таким, знаешь, совсем вампирическим?! И педикюр — тоже!

— Давай… — согласилась Юлия.

Она смотрела в зеркало, видела себя и не узнавала.

С этой рваной короткой стрижкой, выполненной Ленкой с редким вдохновением и всегдашним мастерством, с этим действительно крутым — по-другому не скажешь! — цветом волос, стильно уложенных пахучим гелем… Совсем иначе смотрелись покрасневшие веки и серо-зеленые глаза-хамелеоны в темных, слипшихся от слез ресницах. И небольшая родинка над левой бровью, и особенно — распухший, потерявший от слез четкие контуры, яркий рот… Что-то в этом было… демоническое. И порочное. И в то же самое время — беззащитное. То, что, как инстинктивно вдруг почувствовала Юлия, не может не изменить теперь ее жизнь.

— Ну вот, успокоилась, слава тебе, Господи… — обрадовалась Маня. — Теперь — к делу. Я лично с начальством поговорю, чтобы тебя обратно взяли.

— Не-ет, — Юлия задумчиво помотала головой.

— Правда, Юлька! Мы все поговорим. Да твои клиенты в шоке были, когда мы им эту новость сообщили, ты же — классный косметолог! Значит, так — завтра выходишь на работу.

— Нет.

— Хорошо, нет, так нет, — согласилась дипломатичная Лукашина. — Действительно, недельку отдохни, приди в себя. А мы пока тут почву подготовим…

— Нет!!

Юля залпом допила коньяк. И так хлопнула пустой чашкой по полированной полочке перед зеркалом, что в соседнем кресле вздрогнула, задремавшая было, Зоечка.