Владимир Границын - Линия Крови

Упитанная фигура Иллариона скрылась в черноте щели под сводом. Жанна секунду помедлила и направилась за ним. Едва девушка оказалась на той стороне, ее посетило сомнение в успехе мероприятия. Сегодня все было по-другому. Совсем другой воздух в подземелье. Другое… что? Атмосфера?

«Неужели ускользнул? Но как?! Каким образом?»

В пятидесяти метрах от завала, перегородив узкий коридор, в самом деле лежало человеческое тело. Тело Саши. Голова его валялась отдельно, в десятке шагов дальше.

Когда Жана подошла к трупу Саши вплотную, у нее подогнулись ноги. Девушка опустилась перед ним на колени, одной рукой опираясь на стену. По щекам ее пролегли две влажные дорожки. Но из горла не вырвалось ни звука, Жанна плакала молча.

Илларион широко перекрестился, стал бормотать под нос какую-то молитву. Перекрестил несколько раз бездыханное тело, затем снова себя. Продолжая молиться, сдвинул труп к стене. Потом принес Сашину голову, положил рядом.

- Не кручинься, - обратился он к Жанне. – Этот человек отдал жизнь за благое дело. Я бы даже сказал за святое – в борьбе с исчадиями ада. А значит не зря, и Там, - священник поднял пухлый палец к низкому своду, - Там воздастся за самопожертвование его.

Илларион помог девушке подняться. Сказал еще:

- По большому счету ему даже повезло…

- Повезло?!

Жанна вырвала руку, снова присела. Она расстегнула молнию Сашиной куртки, скользнула рукой по холодной рубашке туда, где – она знала – должна быть кобура. Жанна извлекла показавшийся необычно тяжелым пистолет, потом запасную обойму. Встала. Убирая оружие в карман, сердито сказала:

- Пошли. Пока не повезло нам.

Подземный коридор уходил вдаль еще метров на пятьдесят горизонтально, потом начал забирать вверх. Так, постепенно поднимаясь, они прошли еще не меньше полутора сотен метров. Чем дальше они уходили, тем сильнее становилась уверенность Жанны в том, что она просчиталась.

Черный граф ускользнул.

В самом конце их путешествия по пронизанному могильной сыростью и холодом подземному ходу, когда бьющий из фонаря луч света вырвал из тьмы ступени уходящей вверх каменной лестницы, на самой грани света и тьмы что-то мелькнуло. Вернее кто-то.

- Вон он! – азартно вскрикнул Илларион.

Священник, с колом наперевес в одной руке и фонарем в другой, ринулся вперед.

- Это не он! – крикнула ему в спину Жанна и побежала следом. – Это не он, это Костик, наш водитель.

Костик уполз от них по лестнице так далеко, насколько смог. Он прижимался к холодным камням, пытаясь укрыть от света лицо, и агрессивно шипел. Попытки Жанны поговорить с ним ничего не принесли.

- Оставь его, дочь моя, - изменившимся, неожиданно ставшим торжественным тоном произнес Илларион. – На, подержи фонарь.

Священник поднял перед собой крест. Громко, нараспев начал произносить слова молитвы. Жанна узнала в них «Отче наш», что учила наизусть так недавно.

Девушка стала повторять молитву вместе со священником. Костик притих, оцепенел. Илларион поднялся к нему, что-то прикинул, спустился обратно. Сказал Жанне:

- Помоги мне стащить его сюда.

Вдвоем они ухватили водителя за ноги, стянули его вниз. Костик сделал вялую попытку подняться, но священник вновь, громко, стал читать слова молитвы. Костик замер. Илларион, не прекращая молиться, приладил к его груди кол. Фонарь в руке Жанны дрогнул. Девушка отвернулась. Под мрачными сводами подземелья раздались гулкие удары молотка. Послышался хруст. Из горла жертвы вырвался истошный вопль и тут же оборвался. Сменился булькающим хрипом и хлюпаньем. Жанна заставила себя повернуться к неприятной процедуре лицом. Прибитое к земле тело еще некоторое время билось в агонии, извивалось. Потом все стихло. Илларион шевелил губами, видно шептал какую-то молитву. Жанна ничего не слышала, уши ее были будто заложены ватой. Она продолжала смотреть на долговязое, за ночь сильно исхудавшее тело водителя. Из-под пронзившего его грудь кола и изо рта обильно текла густая, черная кровь. Воздух наполнился удушливым зловонием. Девушка, силясь сдержать позывы рвоты, зажала рот ладонью, отошла. В сознании, бог знает почему, пробитое колом тело Кости ассоциировалось с коллекцией насекомых, что она делала в детстве с друзьями в деревне у бабушки. Особенно ярко в памяти всплыла огромная стрекоза-коромысло, приколотая булавкой к листу толстой черной бумаги. К тяжелому духу освободившейся крови вампира примешался воображаемый сладковато-затхлый запах трупиков насекомых.

Жанна не удержалась. Ее вырвало.

Жанна и Илларион выбрались на свежий воздух. Для этого им пришлось пройти весь подземный ход в обратном направлении и вернуться туда, откуда они пришли – в подвал графского дома. Второй выход, на ступенях которого они нашли Костика, оказался намертво завален.

Они выбрались в подвал, сразу же вышли на улицу.

Жанна жадно вдыхала холодный туманный воздух, но, по ощущениям, где-то в горле все равно торчал зловонный кляп. Девушка была очень бледна, под глазами растеклись широкими лужами черные круги.

Священник же выглядел почти так же, как и до путешествия по подземелью. Побледневшие было щеки на свежем воздухе быстро зарумянились, в глазах бурлила нерастраченная энергия.

- Как же он, сволочь, вышел? – высказала Жанна вопрос, который мучил ее больше всего.

- Черный граф-то? – отозвался Илларион. - Думаю, просочился.

- Просочился? Как это?

- Существует поверье, что некоторые упыри – наиболее сильные, как раз такие, как этот граф – обладают сверхъестественными способностями. Могут летать. Могут обращаться в животных и даже в туман. Второй выход из подземного хода завален, но для тумана наверняка легко преодолим.

- Ты шутишь?! – Жанна фыркнула: - Туман… Еще скажи он сейчас вокруг нас!

Сказав это, девушка вдруг поежилась и нервно оглянулась. Илларион улыбнулся.

- Уверен, что еще совсем недавно, скажем две недели назад, ты бы подняла на смех любого, кто бы посмел утверждать, что вампиры существуют на самом деле. Так?

Жанна промолчала. Священник настаивал:

- Скажи, так?

- Ну… так.

Почему же теперь ты сомневаешься, что он может обратиться в туман.

- Если так, то он совсем неуловим.

- Нет! – уверенно, убежденно сказал Илларион. – Он уловим и уязвим. Уязвим для Господа нашего и Веры Господней. Для любого, кто служит Господу и с Его именем на устах идет на подвиг. Уязвим для солнца и вообще дневного света. А значит, сейчас он не может быть вокруг нас. Он затаился где-то в темной норе и до заката ее покинуть не сможет. Знать бы вот только где эта нора…

- А я знаю, что нам нужно делать! – воскликнула Жанна. – Точно! И как я сразу не догадалась?! Поехали.