Владимир Границын - Линия Крови

Девушка нетвердой походкой отошла с дороги. Колени ее заметно дрожали. Илларион проводил ее взглядом и вернулся в машину. Жанна сидела белая, как снег. На лбу ее обильно выступил пот. Она распахнула дверцу, оттянула ворот свитера. Потом достала сигареты и закурила. Затягивалась Жанна жадно, нервно. Пальцы, сжимавшие сигарету, дрожали. После нескольких затяжек она сказала:

- Не могу! Я вообще боюсь за рулем ездить. Может, дальше пешком?

- Можно и пешком, - отозвался священник. – Только… машину здесь бросать все равно негоже. Да мы уж почти и доехали. Сотню-то метров еще уж проедешь? Ты покури, покури, успокойся.

- Может, поведешь ты?

- Да я бы с удовольствием. Только я вообще не представляю, как это делается. Ни разу за рулем не сидел, даже завести не умею, не то что…

Илларион помолчал, потом продолжил с улыбкой:

- Но, согласись, ты была не права, когда говорила, что ОНИ сожрали весь город.

В ту же минуту, словно подтверждая его слова, на звоннице Никольского храма зычно ударил колокол. Потом еще и еще. Вскоре к редким, ритмичным ударам главного колокола присоединились мелодичные голоса прочих. Илларион вслушивался, склонив голову набок. На широком лице его сияла улыбка. Жанна отшвырнула окурок, вздохнула полной грудью. Напряжение немного отпустило.

«В конце концов, повезло», - пришла в голову мысль. – «Я ведь могла их переехать»

- Ладно, поехали, - произнесла она вслух. – Пора с этим делом покончить.

Улица Станко, бывшая Панская. Тихая, тенистая… и безлюдная. Когда-то жизнь здесь била ключом. До революции семнадцатого на этой улице жили самые знатные и богатые люди города. Потом их особняки конфисковали. В некоторых поселилась новая элита – советские и партийные чиновники, так называемая номенклатура. Другие же дома передали под различные учреждения. Некоторые организации остались в старинных палатах и поныне, большинство же постепенно переселились на расположенный дальше, в новой части города, Центральный проспект.

Жанна и Илларион проехали улицу Станко почти до конца.

- Здесь, тормози, - скомандовал священник.

Жанна послушно прижала уазик к обочине. Вдоль обочины нестройной шеренгой щетинились колючками старые, непомерно разросшиеся кусты шиповника. За кустами прятался полуразрушенный каменный забор с фрагментами красивой и в то же время мощно-тяжелой кованой решетки.

Священник и Жанна выбрались из машины. Илларион пошагал вдоль кустов дальше по дороге, девушка направилась за ним. Скоро в строю шиповника обнаружилась широкая брешь, а в заборе старые железные ворота. Ворота были закрыты. Илларион миновал их и протиснулся в узкий проем меж каменных опор. Там когда-то находилась чугунная калитка – петли от нее до сих пор торчат из кладки. Жанна шагнула следом и попала в густо заросший кривыми деревьями и кустами двор.

Илларион оглянулся.

- Я сразу понял, о каком доме идет речь, - молодой священник говорил тихо, почти шепотом. – Вот он, самый старый дом в городе…

Жанна окинула взглядом двухэтажное строение. Ничем, на первый взгляд, не примечательный старый дом из красного кирпича. Заброшенный. С облезлой штукатуркой и остатками изящной лепнины над некоторыми из окон и на фронтоне. По центру - крыльцо с широкими мраморными ступенями. Жанна поднялась по ним к высокой двустворчатой двери. Потянула за ручку. Заперто.

- Сейчас он не используется, считается аварийным, - продолжал рассказывать Илларион. – Его вообще, говорят, собирались снести, да вмешался какой-то комитет. Ведь это как-никак памятник архитектуры. Раньше здесь была городская санэпидемстанция. Потом, лет пять назад, санэпидемстанция переехала в новое здание, а это так и осталось.

– Угу, - задумчиво пробормотала Жанна. - Пойдем, посмотрим там.

Они спустились, прошли за угол. Жанна обратила внимание, что на углу обвалилась не только штукатурка, частично рассыпались и некоторые кирпичи. Девушка прошла вглубь двора, осмотрела дом с этой стороны в целом. Здесь запущенность бросается в глаза сильнее. Кое-где выбиты стекла. В одном из окон первого этажа сломана рама. Ясно, что этим окошком пользуются как дверью – может подростки, может бомжи. А скорее всего, и те и другие. Взгляд девушки скользнул по фундаменту. Когда-то в нем были пробиты изрядные бреши. Это видно по новой кладке - кирпичи отличаются и размером и цветом. К тому же эти места так никто и не удосужился заштукатурить.

Потянул ветерок. Жанна сунула руки в карманы, зябко поежилась. Все-таки рядом с этим домом чувствуешь себя неуютно. Девушка вспомнила церковь в Дмитриевском. Чем-то ощущения похожи, хотя там было намного хуже. Она повернулась к Иллариону, сказала:

- А вон и вход в подвал.

Священник кивнул, он и сам видел: почти посередине стены из земли выступает невысокая Г-образная стенка. Она выложена явно не так давно – из силикатного кирпича. Они подошли. За стенкой, как и ожидалось, ведущая вниз бетонная лестница. Она привела к вмонтированной в фундамент железной двери. На мощных стальных петлях покоился внушительных размеров навесной замок. Петли были ржавыми, а замок сиял никелем.

- Вот так, - озадаченно проговорила Жанна.

Она взвесила замок на ладони. Он был тяжел и неприятно холодил руку. Вырезанная в стальном корпусе надпись гласила: «БУЛАТ». Девушка повернулась к священнику.

– Ну, и чего будем делать?

- Давай посмотрим, может где есть другой вход, а если нет – вернемся и будем ломать, - предложил Илларион.

- Ломать? Как ты себе представляешь ломать бронированную дверь? МЧС вызывать?

- Бог на деле разума приставит, - отозвался священник.

Они обошли дом по кругу. Потом через окно с выломанной рамой забрались внутрь. Изнутри дома вход в подвал когда-то был. Но теперь он оказался заложен. Ясно, что в санэпидемстанции подвал использовался под склад. И ясно также, что для учреждения вход в склад со двора намного удобнее.

- Слушай, время идет. Нужно что-то решать, - поставила вопрос ребром Жанна.

- Давай будем вскрывать тот замок, - предложил Илларион. – Нужно попробовать сбить его молотком… хотя лучше бы кувалдой. Можно посмотреть в машине.

- Ну пошли, посмотрим, - нехотя согласилась девушка.

Кое-какой инструмент в машине нашелся, но толку от него было мало. Вернее не было вовсе. Новенький замок оказался устроен хитро. Под дужку ничего подсунуть просто невозможно. Сбить его ударами молотка тоже не удалось – корпус столь ловко обтекает дужку, что зацепиться не за что. Из отчаянных же ударов Иллариона молотком по корпусу замка просто вдоль и поперек выходил лишь столь же отчаянный звон.

Наконец священник прекратил пустое занятие. Он опустил руку с молотком. Шумно дыша, проговорил: