Мария Барышева - Увидеть лицо

— Борь… — он присел на корточки и кивнул Жоре, который не без усилия отвел ладони Бориса от мокрого лица. — Борь, выпей. Полегчает.

— Мне нельзя… — прошептал Борис, глядя на стакан затуманенными глазами. — Нельзя…

Марина полупрезрительнополураздраженно скривила губы. Ольга отвернулась, ковыряясь в сигаретной пачке чуть подрагивающими пальцами. Петр, качая головой, словно китайский болванчик, монотонно повторял:

— Вот ведь как, а… Вот ведь как…

— Чутьчуть можно, — произнес Виталий медицинским тоном. — Давай, Борь, глотни.

Лифман послушно принял стакан и запрокинул голову. Кадык на его шее судорожно дернулся, он закашлялся и вернул стакан Виталию, который ободряюще похлопал его по плечу.

— Крепкий… — сказал Борис, достал из кармана пиджака носовой платок и начал вытирать мокрое лицо. — Я… я так виноват перед ней. Я неправильно… я не смог тогда… — он поднял голову и тускло посмотрел на Олега, — не смог… было так страшно, так… противно… я не смог…

Олег, чуть покраснев, отвернулся.

— Она там… она как ребенок… так восхищалась… а я… — Борис прижал скомканный платок к губам и замолчал. Жора отошел к окну и принялся ковырять ногтем приклеенную газету.

— Я бы, наверное, тоже выпила, — негромко произнесла Ольга, глядя на незажженную сигарету, и Петр обрадованно вздернул голову.

— Да, да… Такие вещи на трезвый…

— Нет уж! — неожиданно рявкнул Олег со своей стремянки. — Только на трезвый, а потом уж бутылки! Я прекрасно знаю, что будет — все перепьются и начнут рыдать друг у друга на плече, а кто-нибудь обязательно сцепится — и я даже знаю, кто и с кем! Мы не пить сюда приехали! Не предаваться ностальгии, ясно?! И так, небось, все в течение этих двух недель неоднократно и помногу! Я не прав?! Ну, скажи-те, я не прав?!

Никто не стал ему возражать — то ли потому, что он был действительно прав, то ли просто было неохота. Виталий вернулся к столу и завинтил крышку бутылки, потом сел на свое место и вытянул ноги.

— Мне расскажут или нет, что происходит?! — вдруг взвизгнула Кристина, вскакивая со стула. — Что вы все ходите вокруг да около?! Что это было — сон или что?! У меня вся жизнь наперекосяк пошла из-за этого! Я вообще не хочу жить в этой жизни! Меня теперь от нее тошнит! Я была звездой и это было так реально… а тут я всегонавсего преподаю пение в дебильной школе малолетним дебилам и замужем за дебилом, который с утра до ночи слушает свой жуткий блатняк, и сын мой такой же дебил, как и он! Никаких возможностей, никакого выхода! У меня конченная жизнь! Да еще и Танька теперь постоянно в голову лезет! Я столько лет про нее не вспоминала… да, я свалила на нее свое воровство, да, по моей вине ее выжили из школы, но я тогда была всего лишь ребенком, это было так давно… а теперь как заново… будто вчера! Сколько я еще выдержу?! Думаете, Светка просто так сорвалась?! Это все из-за этого прокля-того сна! Если вы…

— Думаешь, тут одной тебе плохо?! — взвился Петр. — Думаешь, только с тобой такое сделали?! Подумаешь, не звезда она!.. Тоже мне, несчастье! Да у меня там семья была, сын был, мы на рыбалку… А тут ничего у меня нет! Жена ушла, Андрюшка совсем младенчиком помер… да еще теперь и парень этот, которого я сбил… каждую ночь, каждую ночь…

— Перестаньте орать! — зло крикнул Олег сверху. — Здесь у всех несчастья, но если мы сейчас начнем в них ковыряться, только хуже будет!..

— Много ты понимаешь, психолог ты хренов! — ощетинилась Ольга и сжала пальцы, сломав сигарету, потом швырнула ее на пол.

— Заткнись!..

— Сам заткнись!

— Ё!.. — сказал Жора и уткнулся лбом в оклеенное газетой стекло, слушая поднявшийся за спиной бедлам. Виталий встал, подошел к выключателю, нажал на него, и ругающихся накрыл полумрак, после яркого света показавшийся особенно резким и внезапным. Ругань мгновенно стихла, и кто-то испуганно ойкнул. Тогда Виталий включил свет и раздраженно посмотрел на взъерошенных собеседников.

— Вы взрослые люди или стая ворон?! Что вы орете?! Гляжу, никто не изменился, вообще. Сядьте и заткнитесь, вашу мать!.. Иначе совсем свихнетесь! Хотите Светкиной дорогой пойти?! Вы еще не осознали, граждане бывшие покойники, насколько рваной теперь стала ваша психика?! От взаимных воплей никому не полегчает! Хуже станет — это да!

— Я просто хочу, чтобы мне объяснили! — капризно сказала Кристина, оседая на стул, и Виталий взглянул на нее так, словно впервые увидел.

— Кстати, ты, краля. Почему ты пришла именно к Боре? Почему не к Жорке?

— А почему я должна была идти именно к Жорке? — Кристина непонимающе раскрыла глаза. — Вершининых в Волжанске знаешь сколько?! А Лифман, да еще и ювелир…

— Но ведь Жорка был самой четкой зацепкой, — удивился Олег. — Он же нам прямым текстом сказал, где и кем работает его мать.

Кристина сердито дернула плечиком.

— Я там помню, что ли?! Ну, что-то там профессор какойто… Да не помню я! Ювелир — другое дело, да еще и фамилия редкая…

— Ну, конечно, звезды ближе к побрякушкам, чем к науке! — насмешливо заметил Жора отворачиваясь от окна. — Или будь моя маман профессором астрологии…

— Между прочим, астрология — это очень серьезно! — авторитетно ответила Логвинова. — Это…

— Хватит! — Виталий махнул рукой. — Мне вот очень интересно послушать человека, который… ушел раньше всех. У меня-то были лишь догадки, что на самом деле случилось, я не знаю.

Он взглянул на Петра, и следом потянулись взгляды остальных. Олег поглядывал на водителя уже давным-давно, все еще не в силах поверить, что это именно Лешка, а вовсе не Петр настолько реально и больно всадил топор ему в спину.

Петр хмуро пробормотал, что ему вообще сказать особо нечего, после чего надтреснутым голосом принялся жаловаться на низкую зарплату и на то, что приходится крутиться, и на то, что угли остались только зимние, и тащат все подряд — от фарных лампочек и тумблеров до оплетки руля, а бронзовые "щечки" вообще на ура!.. но тут Виталий голосом, исполненным бесконечного терпения, сказал, что он все понимает и сочувствует, но пусть Петр лучше, черт его дери, расскажет, как он встретился с Лешкой! Сливка пожал плечами.

— Ну, как… Он просто из кустов вышел. Бутылка у него была… Я плохо помню… я сильно датый был. Вот не понимаю, как это я во сне смог так напиться? Ейей, как понастоящему, чтоб ему ежа в жо…

— Вы разговаривали? — поспешно перебил его Виталий. Петр снова пожал плечами.

— Да. Вернулись в автобус, накатили… Он сказал, что заблудился, толькотолько к дому вышел… Расспрашивал все — что, да как, да кто… За жизнь поговорили…

— И ты ему все рассказал? — с холодной усмешкой осведомился Жора. Петр недоуменно кивнул.

— Ну, а что? Откуда мне было знать?