Лорел Гамильтон - Кровавые кости

Когда Жан-Клод закрыл за собой дверь, я сообразила, что в спальне остался мой чемодан. Черт побери! Поколебавшись, я наконец постучалась. Ответа не было. Я приотворила щелочку в двери, потом открыла ее. Жан-Клода не было. В ванной шумела вода, из-под двери виднелась полоска света. Что вампиру делать в ванной? Лучше не знать.

Схватив чемодан, я выскочила за дверь раньше, чем могла открыться дверь ванной. Я не хотела снова его видеть. Не хотела видеть, во что он превратится после восхода солнца.

Когда солнце поднялось достаточно, чтобы запульсировать в шторах, как бледная жидкость лимонного цвета, я переоделась в футболку и джинсы. У меня с собой был халат, но, раз мне придется встречать и Ларри, и Джейсона, лучше надеть какие-никакие штаны.

Я позвонила вниз и попросила принести еще подушек и одеял. Никто не стал ворчать, что всего через полчаса после рассвета – неподходящее время для доставки постели. Просто принесли то, что я просила. Истинный класс. Горничная даже не глянула в сторону закрытой спальни.

Расстелив одеяло на диване, я уставилась на него. Диван не казался особенно удобным, да черт с ним – добродетель всегда бывает наказана. Конечно, может быть, вовсе не добродетель заставила меня уйти из спальни. Вот если бы там был Ричард, тогда лишь сила моральных принципов удержала бы меня. А Жан-Клод… Я никогда не видела его после рассвета, когда он мертв для мира. И знала, что не хочу лежать рядом с ним, когда из его тела уходит тепло.

В дверь постучали. Я заколебалась. Наверное, это Ларри, но все-таки… Я подошла к двери, держа в руке браунинг. Этой ночью у Бо было ружье. Паранойя или осторожность – иногда их трудно различить.

Встав сбоку от двери, я сказала:

– Да?

– Анита, это мы.

Я поставила на предохранитель и открыла дверь, сунув пистолет за пояс джинсов. Он слишком велик, чтобы носить его во внутренней кобуре, но на время засунуть в штаны можно.

Ларри прислонился к косяку, потрепанный и усталый. У него в руке был пакет из «Макдоналдса», а в другой – контейнер с четырьмя пластиковыми стаканами. В двух был кофе, в других двух – газировка.

У Джейсона под мышками была пара больших кожаных чемоданов, в правой руке – чемодан поменьше, а в левой – тоже пакет из «Макдоналдса». Усталости в нем не было заметно и следа. Жаворонок, даже после бессонной ночи. Просто отвратительно. Он скользнул взглядом по поясу моих джинсов, заметил, но ничего не сказал. Очко в его пользу.

Ларри тоже даже не мигнул при виде пистолета.

– Еда? – спросила я.

– Я почти не ел вчера вечером, – сказал Ларри, – и Джейсон тоже был голоден.

Он вошел, поставил еду и стаканы на мокрый бар. Из нас никто не пил, так что хорошо, что бар хоть так пригодился.

Джейсон боком протиснулся в дверь со всем своим грузом, но без всякого усилия. Он нес его легко, будто все это ничего не весило.

– Демонстрируешь? – спросила я.

Он поставил багаж на пол.

– Это разве демонстрация?

Я поглядела на дверь у них за спиной.

– Ты, наверное, можешь принести сюда этот гроб в одиночку.

– Не могу, но не из-за тяжести. Он просто слишком длинный. Трудно балансировать.

Класс. Супервервольф. Хотя я знала, что оборотни способны поднимать большие тяжести. Может быть, Ричард может носить гробы одной рукой. Не слишком утешительная мысль.

Джейсон начал раскладывать еду на стойке бара, Ларри тут же взобрался на табурет и стал сыпать сахар в кофе.

– Вы оставили гроб в вестибюле? – спросила я. Чтобы сесть, мне пришлось отложить браунинг на стойку бара. Иначе он уперся бы в ногу.

Ларри поставил передо мной другой стакан с кофе.

– Он пропал.

Я уставилась на него:

– Чемоданы вы нашли, а гроба нет?

– Ага, – сказал Джейсон, заканчивая раскладывать еду на три кучки. Две из них он подвинул к нам, но львиная доля лежала перед ним.

– Как ты можешь есть в такой ранний час?

– А я всегда голодный, – сказал он и посмотрел на меня, будто ожидая реакции.

Я не стала реагировать – слишком очевидная провокация.

– Давай и ты поешь, – сказал он.

– Что-то ты не очень взволнован, – заметила я.

Он пожал плечами и вспрыгнул на табурет.

– А что мне делать? Кричать? Я много чего повидал с тех пор, как стал вервольфом. Если бы я психовал каждый раз, когда что-то идет не так или когда кто-то погибнет, я бы уже был в дурдоме.

– Я думала, что битвы за ранг в стае, если не считать драк за место вожака, не ведутся до смерти.

– Об этом не всегда помнят, – сказал он.

– Надо будет поговорить с Ричардом, когда вернусь в город. Он ничего об этом не говорил.

– А чего тут говорить? – заметил Джейсон. – Обычная рутина.

Ну и ладно.

– Кто-нибудь видел, куда девался гроб?

Ответил Ларри. У него, несмотря на кофеин и сахар, голос был усталый и тягучий.

– Кто его взял – никто не видел. В общем, последний работяга, который еще оставался от ночной смены, сказал так: «Я на секунду отвернулся, поворачиваюсь – а его нет. Багаж весь стоит, а его нет».

– Черт, – сказала я.

– А зачем красть гроб? – спросил Ларри.

Он уже почти допил кофе. Еда стояла перед ним нетронутой. Передо мной они поставили горячие пирожки с повидлом.

– У тебя завтрак стынет, – напомнил Джейсон.

Он был вполне собой доволен. Я на него хмуро поглядела, но открыла свой кофе. Есть я не хотела.

– По-моему, это местный Мастер играет мускулами. Как ты думаешь, Джейсон? – Я постаралась, чтобы мой голос звучал небрежно.

Он улыбнулся с набитым ртом, проглотил и сказал:

– Я думаю так, как Жан-Клод хочет, чтобы я думал.

Может быть, мой голос звучал слишком небрежно. Не надо было мне заводиться с тонкостью игр; это не моя специальность.

– Он тебе сказал, чтобы ты со мной не говорил?

– Нет, только чтобы думал, что говорю.

– Когда он говорит «прыгай», ты спрашиваешь «на какую высоту?».

– Вроде этого. – Джейсон безмятежно проглотил кусок омлета.

– И тебе это не противно?

– Не я устанавливаю правила, Анита. Я же не альфа ни в чем.

– И тебе это не противно? – повторила я.

Он пожал плечами:

– Иногда бывает. Но сделать я ничего с этим не могу, так чего дергаться?

– Не понимаю я этого совсем, – сказал Ларри.

– И я тоже.

– А вам и не надо понимать, – сказал он.

На вид ему было не больше двадцати лет, но глаза не были молодыми. Это были глаза мужчины, который много видел и много сам совершил, и не всегда только хорошее. Выражение, которое я боялась увидеть когда-нибудь на лице Ларри. Они были почти одного возраста. Что же сделали с Джейсоном, что такими изнуренными стали его глаза?

– Что мы теперь будем делать? – спросил Ларри.

– Так это вы эксперты по вампирам. А я всего лишь собачка Жан-Клода.

Он сказал так, будто ничего ненормального в этом не видит. Я бы так не смогла.