Лорел Гамильтон - Кровавые кости

У Дорри снова сделался обычный вид – настолько обычный, насколько это было, когда она вошла, то есть не слишком. Впервые я задумалась, вижу ли я то, что есть. Может быть, она использует гламор, чтобы казаться нормальной? Скрыть свою силу?

– Взаимно, Дорри.

Она снова просияла той же прекрасной улыбкой, от которой казалась такой молодой и беззащитной. Иллюзия?

– Тогда до завтра.

– До завтра, – ответила я.

Она вышла, и я заперла за ней дверь. Итак, семья Магнуса – страж чудовища. Связано ли это с его побегом? Дорри так не считает, а она должна бы знать. Но в комнате повисло ощущение силы, медленно переливающейся в потоках воздуха. Еле уловимое ощущение магии, как аромат духов, и я не замечала его почти до самого ее ухода. Может быть, Дорри обращается с гламором не хуже Магнуса, только тоньше? Можно ли доверять Дорри Бувье? Хороший вопрос.

Зачем я попросила разрешение привести Ларри? Потому что знала: ему это будет приятно. Может, даже компенсирует то унижение, которому он подвергся на глазах Джейсона. Однако сейчас, ощущая в воздухе призрак силы Дорри Бувье, я уже не была уверена, что эта мысль удачна. Черт побери, я знала, что это не так! Но я пойду, и Ларри тоже пойдет. Он имеет на это право. У него даже есть право подвергать себя опасности. Я не могу всю жизнь держать его подальше от опасности. Ему надо учиться самому заботится о себе. Мне это очень не по душе, но это правда.

Я еще не готова отвязать его от своей юбки, но готова хотя бы удлинить привязь. Дать ему ту самую пресловутую веревку. Оставалось надеяться, что он на ней не повесится.

Почти весь день я проспала, а когда проснулась, оказалось, что никто меня не принимает в игру. Все страшно напугались судебного иска Квинлена, и куда бы я ни сунулась, оказывалось, что я – персона нон грата. Агент Брэдфорд велел мне собирать вещи и пригрозил, что арестует за попытки препятствовать правосудию и вмешательство в полицейское расследование. Вот тебе и благодарность! Не день, а сплошной провал. Единственный человек, который стал со мной говорить, был Дольф. Он смог мне сообщить только, что не нашли ни следов Джеффа Квинлена, ни тела его сестры. Магнуса тоже никто не видел. Копы допрашивали свидетелей, искали следы, а я теребила пальцы, но никто из нас ничего полезного не сделал.

Закат я наблюдала с чувством облегчения – наконец-то хоть что-то начнется. Ларри ушел в свой номер. Я его не просила. Возможно, он не хотел мешать мне уединиться с Жан-Клодом. Не слишком утешительная мысль. Зато он хотя бы со мной разговаривал – хоть он один.

Я открыла шторы и смотрела, как темнеет за окном. Зубы чистить мне пришлось в номере у Ларри – собственная ванная вдруг оказалась недоступной. Я не хотела смотреть на голого Джейсона, а на Жан-Клода – так уж точно. И потому часть дня провела у Ларри.

Я услышала звук отворяемой двери, но не обернулась. Я знала, кто это.

– Привет, Жан-Клод.

– Добрый вечер, ma petite.

Я повернула голову. В комнате стояла почти полная темнота. Единственный свет падал из окна от уличных фонарей и неоновой вывески отеля. В этот неверный свет и вышел Жан-Клод. Высокий воротник полностью закрывал шею. Жемчуга пуговиц держали края воротника, и лицо Жан-Клода было будто в раме из белой материи. Не меньше дюжины пуговиц сияли на его груди. Приталенный пиджак, настолько черный, что его почти не видно. Видны только манжеты, широкие, накрахмаленные, наполовину закрывающие кисти рук. Жан-Клод поднял руку к свету, и манжет съехал на запястье, не сковывая движение. Черные узкие брюки заправлены в черные же сапоги почти до бедра – казалось, он весь облит черной кожей. И черные на черном пряжки держали всю эту кожаную сбрую.

– Вам нравится? – спросил он.

– Да, стильно.

– Стильно? – В одном этом слове прозвучала едва уловимая насмешка.

– Вы не умеете реагировать на комплименты.

– Это был комплимент? Тогда прошу прощения, ma petite. Благодарю вас.

– Не за что. Можем мы теперь забрать ваш гроб?

Он выступил на свет, чтобы я видела его лицо.

– У вас это так просто получается, ma petite.

– А разве нет?

Молчание – такое густое, будто в комнате никого нет. Я чуть не окликнула его, но вместо этого подошла к бару и включила над ним лампочку. Комната осветилась слабым белым сиянием, как пещера. При свете мне было лучше. Но теперь, повернувшись к нему спиной, я не ощущала присутствия Жан-Клода. Было ощущение пустой комнаты. Я обернулась к нему. Он сидел в кресле. Даже когда я на него смотрела, не было заметно ни малейшего движения. Как стоп-кадр в ожидании, когда ленту пустят дальше.

– Лучше бы вы этого не делали, – сказала я.

Он повернул ко мне голову. Глаза его были непроницаемо темны, но в них мелькали еле заметные искорки.

– Чего не делал, ma petite?

Я покачала головой.

– Ничего, не важно. Так какие сложности сегодня ночью? У меня такое чувство, будто вы мне ничего не говорите.

Он встал одним плавным движением, словно какую-то часть этого процесса опустил – просто оказался на ногах.

– Серефина может бросить мне вызов сегодня ночью – это не противоречит нашим правилам.

– Серефина – имя Мастера?

Он кивнул.

– Вы не боитесь, что я сообщу его копам?

– Я возьму вас к ней, ma petite. У вас не будет времени наделать глупостей от нетерпения.

Если бы я вот так застряла на целый день, когда нечего делать, но знала бы имя, попыталась бы я найти ее сама? Да, наверное.

– Ладно, тогда пошли.

Он заходил по комнате, улыбаясь и качая головой.

– Ma petite , вы понимаете, что произойдет, если Серефина бросит мне вызов?

– Нам придется драться.

Он остановился и вышел на свет. Скользнул в кресло.

– У вас совсем нет страха. Вы нисколько не боитесь.

– Бояться – это не помогает. Быть готовым – помогает. Вы ее боитесь?

Я вгляделась, пытаясь прочесть мысли за этой красивой маской.

– Я не боюсь ее силы. Я считаю нас почти равными в этом смысле, но скажем так: я настороже. При прочих равных условиях я на ее территории, а со мной только один из моих волков, мой человек-слуга и мсье Лоранс. Не та демонстрация силы, которую выбрал бы я при встрече после двух столетий.

– Почему вы с собой больше никого не взяли? Хотя бы вервольфов.

– Было бы у меня время выговорить больший размер свиты, я бы это сделал, но в такой спешке… – Он глянул на меня. – Не было времени торговаться.

– Вы в опасности?

Он рассмеялся, и этот смех не был совсем уж приятным.

– Она спрашивает, в опасности ли я! Когда Совет попросил меня разделить мою землю, мне было обещано, что отделяемая часть достанется тому, чья сила не превосходит мою. Но они не думали, что я появлюсь на ее территории столь неподготовленным.