Челси Ярбро - Служитель египетских богов

Говоря проще, нам не хотелось бы думать, что мы зря облекли вас своим доверием и нешуточными полномочиями, ибо такой оборот дела дурно отразился бы и на нас. Несомненно, вы не менее нашего огорчены сложившейся ситуацией, и, чтобы вас подбодрить, хочу отметить, что ваше недавнее сообщение о последних находках вызвало в ученых кругах настоящий ажиотаж. Все ожидают, что заключения, к каким они вас приведут, будут столь же значительны, как и открытие Шампольона. Надеюсь, вы не станете тянуть с анализом обнаруженных вами редкостей — мы уже предвкушаем радость, какую всем нам доставит ваш следующий отчет.

Повторяю, мы вам очень верим. Да и с чего бы человеку вашего положения прибегать к сомнительным махинациям? Однако есть мнение, что в отдельных случаях вам стоило бы менее рьяно подчеркивать значимость своей роли в ходе раскопок. Мы, разумеется, не желаем умалять эту роль, однако скандальная монография появилась и проигнорировать ее невозможно, тем более что нашлись жаждущие со всей строгостью разобраться, кто прав тут, а кто виноват.

Мы решили, что построчное сравнение дневников ваших коллег поможет нам скорее выявить подоплеку досадного недоразумения, чем доскональный опрос всех заинтересованных лиц. Записи Лаплата, наблюдающего за трудом землекопов, безусловно, помогут нашему следствию в той же мере, что и полевые журналы Пэя, Анже и де ла Нуа. Вероятно, мы также переговорим и с Клодом Мишелем Ивером, ибо недавно узнали, что он весьма окреп и даже время от времени выступает с лекциями по истории страны пирамид. Чем тщательнее мы проведем сличение упомянутых данных, тем лучше сумеем поставить на место горлопанов, ополчающихся на вас.

Мы полагаем, что все дневники придут к нам с обратной почтой, и, в свою очередь, обещаем подготовить к концу года сравнительный материал. Напоминаем, что в ваших интересах ускорить приход того счастливого дня, когда прискорбное недопонимание будет устранено. Я лично верю, что день этот не за горами.

Отдавая дань высоте вашего профессионализма, искренне ваш

Высокий худой пассажир выпрыгнул из плоскодонки, перевозившей людей и грузы с одного берега реки на другой, еще до того, как лодочник привязал ее к пристани. В одной руке у него была сумка с инструментами, в другой — чемоданчик с бинтами и мазями. На спешку, в которой он собирался, указывали сюртук, перекинутый через локоть, и отсутствие галстука. Эгидиус Максимилиан Фальке был бледен как полотно, его голубые глаза пылали.

— Где? — спросил он на местном наречии у толпившихся возле лодок людей.

— Англичанина унесли… — стал объяснять тощий сутулый старик, но Фальке, не дослушав, побежал дальше — к группке европейцев, стоявших невдалеке.

Навстречу ему шагнул строгого вида юноша с выпирающим кадыком.

— Вы, наверное, Фальке. Я, к сожалению, не владею немецким. Надеюсь, вы говорите по-английски. — Он стоял, преграждая Фальке дорогу к чему-то продолговатому, лежащему на земле и накрытому куском грубой ткани.

— Плохо. Французский я знаю лучше, — ответил немец, тщательно выговаривая слова. — Где раненый? — Врач попытался оттеснить англичанина в сторону, но тот не поддался.

— Меня зовут Роланд Симингтон. Я сделал для вашего друга что мог. — Он по-прежнему не двигался с места.

— Благодарю, — неприязненно произнес Фальке, но что-то в глазах Симингтона заставило его сменить тон: — Он… мертв?

— Застрелен. Пуля вошла в правый бок. Ребра сломаны, рана очень серьезная. — Англичанин, решив, что главное сказано, подвинулся и кивком указал на холстину. — Он очень тревожился. И умолял передать вам, что какая-то женщина… Мадлен, кажется… все еще находится в скалах… как мы думаем, в одном из каньонов.

— Мадлен? — Сначала Фальке даже не понял, о ком идет речь, потом запрокинул голову и издал вопль отчаяния: — Нет! — Немец подбежал к мертвецу и упал на колени, бросив сумку и чемоданчик. — О, mein Gott! — Врач сдернул с недвижного тела ткань и осмотрел рану. — Его все равно нельзя было спасти, — констатировал он, поворачиваясь к Симингтону. — Что еще он сказал? О женщине в скалах?

Юноша заколебался:

— Что в нее… тоже стреляли. — Он старался произнести это как можно мягче, но все равно сказанное прозвучало как приговор.

— Стреляли? — едва слышно повторил Фальке, и лицо его исказилось от боли.

— Мы пытаемся сообразить, где они были, — сообщил Симингтон, будто это чему-нибудь помогало. — И организуем поиск, как только спадет жара.

Фальке словно не слышал.

— В нее стреляли. О Боже! Мадлен! Я должен ее найти. Немедленно. Мне нужны два осла, — обратился он к Симингтону. — Сию же минуту. Только покажите, откуда он прибыл, и я пойду по следам.

— По следам? — недоуменно уточнил Симингтон, опасаясь, что немец свихнулся. Покачав головой, он попытался его вразумить. — Как вы можете пойти по следам? Взгляните сами. Земля слишком твердая, и на ней…

— Я пойду по кровавым следам, — перебил его врач. — Троубридж потерял много крови.

— По кровавым следам? — От природы бледное лицо Симингтона стало пепельным. — Мой Бог, вы ведь не говорите это всерьез?

— Я в жизни не был более серьезен. — Врач вскинул руку и ухватил юношу за жилет. — Найдите ослов. Не делайте смерть вашего соотечественника напрасной. — Он покосился на Троубриджа, потом снова глянул на Симингтона. — Мне никто не нужен, я поеду один.

— Но… разве вы не понимаете, что это очень опасно? Часа через три — другой разговор. А сейчас самое пекло, — с несчастным видом пояснил Симингтон, и Фальке поморщился, вспомнив, как губительно для Мадлен прямое воздействие солнца.

— Землекопы, пока не станет прохладнее, не двинутся с места. — бубнил между тем англичанин. Он перевел дыхание и с беспокойством оглядел покрытого саваном мертвеца. — Но я постараюсь уговорить кого-нибудь выехать раньше. Часа, скажем, через два, или через полтора..

— Через полтора, — тихо уточнил Фальке.

Симингтон кивнул, потом отступил, высвобождаясь из цепкой хватки.

— Я позабочусь о вашем товарище, — сказал неуверенно он, в душе сомневаясь, что эта забота может компенсировать бездействие окружающих и извинить его самого.

— Его звали Троубридж. Фердинанд Троубридж, — бесстрастно сказал Фальке, потом сорвался, не выдержав напряжения: — Где же ослы? Приведите ослов.

Те англичане, что следили за разговором, потупились, а самый старший сказал:

— Их уже ведут, сэр.

— Благодарю. — Фальке повесил на плечо сумку и подобрал чемоданчик. — Я действительно вам благодарен, — обратился он к Симингтону, но тот ему не поверил и смущенно прокашлялся.

— Мы унесем его в тень… Троубриджа.