Хилари Мантел - Чернее черного

Когда они сворачивают на А322, Эл раздвигает шерстяные складки и оглядывается по сторонам. Губы зудят от накидки; она сжимает их, стараясь не размазать помаду. Сержант Делингбоул сидит рядом — для подстраховки, объясняет он.

— Меня всегда завораживали подобные вещи, — говорит он. — Паранормальные явления. Летающие тарелки. И все такое прочее. В смысле, нет дыма без огня, верно?

— Думаю, вы пытались проникнуть, — говорит она, — на одно из моих выступлений. Пару лет назад. Сразу после смерти королевы-матери.

— Благослови ее Господь, — автоматически произносит Делингбоул.

— Благослови ее Господь, — соглашается Элисон.

Немного развиднелось. В Уорплесдоне с деревьев капает на лужайки гольф-клуба. Женщина-полицейский говорит:

— Облака расходятся. Возможно, в Уимблдоне сегодня что-нибудь да будет.

— Увы, ничего об этом не знаю, — улыбается Эл.

Не доезжая до Гилдфорда, они сворачивают к загородному торговому центру. Обмен производится перед компьютерным магазином. Мэнди несется к белому фургону: фисташковые лодочки на шпильках, узкие светлые джинсы, молочно-розовый жакет якобы от Шанель. Она улыбается, выпятив крупный подбородок. Она же вся в морщинах, думает Эл; впервые за много лет она увидела Мэнди при беспощадном дневном свете. Должно быть, это Хоув состарил ее: морские бризы, необходимость щуриться от солнца.

— Где товар? — весело спрашивает Мэнди, и Делингбоул открывает дверь и предлагает Эл руку, чтобы помочь выбраться из фургона. Она тяжело плюхается на больные ступни.

Кабриолет стоит поблизости, заново выкрашенный в великолепный пронзительно-алый цвет.

— В конце пути нас ждет новый маникюрный салон, — говорит Мэнди. — Я подумала, может, заскочим туда после обеда, поухаживаем за собой.

Мгновение Эл видит свой кулак, с которого капает кровь; она видит себя, с руками, обагренными по локоть. Она видит, как там, на Адмирал-драйв, магнитофонная пленка крутится в пустом доме, ее прошлое разворачивается обратно, до начала этой жизни, до начала всех жизней.

— Прекрасная мысль, — говорит она.

МОРРИС: И вот еще что поди отыщи, поди отыщи сервелат.

КЭПСТИК: Поди отыщи рубец, как в прежние времена.

ДИН: Когда я сниму ограничитель с языка, наемся карри до отвала.

МОРРИС: Правильного чая днем с огнем не сыщешь.

ДИН: А потом сделаю пирсинг и вставлю свастику. Я могу свешивать язык со стен в качестве подвижного граффити.

МАРТ: Хи-хи. Когда придет Делингбоул, покажи ему язык — и беги.

АЙТКЕНСАЙД: Этчеллс умела заваривать правильный чай.

КЭПСТИК: Умела. Должен признать.

МОРРИС: Кстати, мистер Айткенсайд.

АЙТКЕНСАЙД: Да? Говори.

МОРРИС: Просто на ум пришло.

АЙТКЕНСАЙД: Выкладывай, приятель.

МОРРИС: Я насчет бабок.

АЙТКЕНСАЙД: Уоррен, ты уже выпросил у меня аванс. И когда я смотрю в свою расчетную книгу, то вижу, что далеко не в первый раз. Ты тратишь больше, чем зарабатываешь, насколько я могу судить. Так не пойдет, старина.

МОРРИС: Мне не нужен аванс. Я просто хочу получить свое.

МАКАРТУР: Он прав, мистер Айткенсайд. Нечестно, что Пит заграбастал все деньги, которые выручил за барахло Этчеллс, потому как мы все помогали напугать ее до смерти, особенно я, когда встал и завращал стеклянным глазом.

АЙТКЕНСАЙД: Пит! Что скажешь? (Пауза.) Где он?

КЭПСТИК: Черт побери. Свалил. И бабки прихватил.

МОРРИС: Вполне в его духе.

БОБ ФОКС: А чего вы ожидали, мистер Айткенсайд, от цыгана?

АЙТКЕНСАЙД: Не указывай, как мне делать мою работу, приятель! Я получил диплом по управлению персоналом от самого Ника. Мы стремимся всем дать равные шансы. Не указывай, кого мне нанимать, а то будешь стучать в окна до скончания веков.

КЭПСТИК: Похоже, придется обратиться к хозяйке. Если хотим получить свою долю. Она прижмет Цыгана. Он к ней неравнодушен. Не сможет долго обходиться без нее.

АЙТКЕНСАЙД: Пардон, но сомневаюсь, что вы когда-нибудь еще раз увидите свою хозяйку.

ДИН: Вы ее окончательно достали.

КЭПСТИК: Как не увидим? А кого мы будем вводить в транс?

БОБ ФОКС: Моррис? Моррис, не молчи. Это ты в ответе за наш облом.

МОРРИС: И нормального уксуса тоже. Пойдешь за уксусом, а все полки сплошь какой-то дрянью заставлены. Есть только один правильный уксус, и он коричневый.

КЭПСТИК: Моррис? Мы с тобой говорим.

АЙТКЕНСАЙД: Это ты, Уоррен, у меня все записано, предложил повесить бродягу, который жил у нее в сарае.

МОРРИС: Он вторгся на мою территорию! Стоило мне заполучить приличное местечко, где можно отдохнуть вечерами, как его занял какой-то хрен в шапке.

АЙТКЕНСАЙД: Но почему ты не прочухал, старина? Ты не прочухал, что он — ее доброе дело.

ДРЕВКОКАЧ: …добрые дела в злом мире. [56] Шекспир У. Венецианский купец. Акт V, сцена 1. Перевод О. Сороки.

АЙТКЕНСАЙД: Это ты, Древкокач? Отвали, мы разговариваем.

МОРРИС: И к тому же все со мной согласились. О-о-о, Моррис, сказали вы, давайте его повесим, сто лет никого не вешали, то-то будет смеху, когда мелкий ублюдок задрыгает ножками!

АЙТКЕНСАЙД: Ты не прочухал, что мелкий ублюдок был ее добрым делом. И что в итоге? Она собирается совершить парочку других. Это входит у них в привычку… понимаешь? В привычку. Печально. А потом им начинает это нравиться.

МОРРИС: И что, она не хочет больше с нами знаться?

АЙТКЕНСАЙД: Очень сомневаюсь, что хочет, старина.

МОРРИС: Но мы столько пережили вместе, я и хозяйка. (Пауза.) Я буду скучать по ней. Я остался совсем один. Ничего уже не будет как прежде.

КЭПСТИК: Ой да ладно тебе! По мне — так счастье привалило! Ты бы не думал о ней так хорошо, если б она тебе яйца отрезала.

МАКАРТУР: Ты бы не думал о ней так хорошо, если бы увидел свой глаз в ложке.

ДИН: Ты можешь найти другое место, дядя Моррис.

МОРРИС (шмыгая носом): Как прежде уже не будет, Дин, дружище.

АЙТКЕНСАЙД: Ну только, блин, слез мне еще не хватало! А ну, соберись, Уоррен, а то понижу в звании.

Моррис рыдает.

АЙТКЕНСАЙД: Послушай… Моррис, старина, не переживай… о, черт побери, что, ни у кого из вас, парни, нет, блин, носового платка?

ДРЕВКОКАЧ: Какого-то конкретного платка?

АЙТКЕНСАЙД: Древкокач? Закрой варежку. Слушайте, парни, у меня есть идея. Может, она вернется, если отец попросит ее.

(Пауза.)

МАКАРТУР: А кто, собственно, ее отец?

КЭПСТИК: Я всегда думал, что ты, Макартур. Я думал, потому она и выколола тебе глаз.

МАКАРТУР: Я думал, это ты, Киф. Я думал, потому она и отрезала тебе яйца.

АЙТКЕНСАЙД: Не смотрите на меня! Она не моя дочь, я тогда в армии был.

МОРРИС: Моей она быть не может, я тогда еще служил в цирке.

ЦЫГАН ПИТ: И не моя тоже…

МОРРИС: А, вот и ты, Пит! А мы уж думали, ты смылся. Дурная слава впереди бежит! Мы думали, ты свалил со всем добром.