Максим Перфильев - Жажда Смерти

— Хорошо.

Валиндук никак не мог нарадоваться на этого святого человека, на данный момент времени решившего все его проблемы. Он повернулся и обратился к ученому.

— Ты сможешь идти, Лаен?

— Я думаю, что смогу. — ответил Акрониус, разведя руками в стороны. — Я, в общем-то, чувствую себя превосходно.

— Тогда тушите костер. — громко произнес капитан. — Мы продолжаем эту чертову экспедицию.

Группа собрала свои вещи и приготовилась к дороге. Викториус пришел в себя. Лаен окончательно убедился в том, что он реально выздоровел и способен идти. Он взял прибор, которым для ориентировки постоянно пользовался Франкл — тем самым, продолжив эстафету. Теперь он определял направление. Впрочем, направление здесь было только одно — прямо по дороге.

Ученый взвалил на себя рюкзак и уставился в экран теплового радара, подняв его с земли. Он надеялся, что это чудо техники тоже до сих пор работало. Мимо проходил Малочевский.

— Знаешь, — обратился к нему Акрониус, — очень странно, что мое тело так быстро смогло восстановить все поврежденные и умершие клетки. Никаких следов от нарывов — так не бывает.

— Да. — ответил пресвитер. — Знаю. — погладив пальцами правой руки свою левую щеку, он добавил: — Послушай, Лаен, тебе даровано время сверх того, которое тебе было определенно изначально. Я советую тебе с пользой провести его. Не упусти этот последний шанс.

Лаен задумался. Его выздоровление можно было объяснить по-разному, но почему-то первая ассоциация, которая приходила ему в голову — священник. Очень странный случай, с точки зрения медицины. Конечно, можно попытаться его научно исследовать, но, пока не выявлено другой закономерности, разумно предположить и такую теорию — они недавно рассуждали о чудесах. Возможно, чудеса действительно происходят. По крайней мере, эта теория имеет право на существование. Тем более, что она не впервые выдвигалась в жизни Лаена Акрониуса.

Он снова задумался. Его что-то сильно смутило.

— Послушай. — обратился он к священнику. — Что я говорил, когда болел?

Викториус пожал плечами.

— Ты бредил. У тебя была горячка.

Лаен заглянул в глаза пресвитера сквозь линзы своих очков. Малочевскому показалось, что взгляд ученого как-то странно изменился. Он как будто стал каким-то загадочным и более понимающим — понимающим что-то.

— Я видел это. — произнес Акрониус.

— Видел что?

— Тьма. Я говорил что-нибудь об этом?

Священник утвердительно кивнул головой.

— Тьма. Весь этот лес наполнен тьмой… — сказал Лаен и осекся. — Вода, которую я попробовал. — продолжил он. — Она как будто бы передала мне какую-то информацию. Она хранила ее многие годы. Информация об этом месте — о том, что здесь происходило и происходит. — казалось, ученый сам не верил тому, что говорил. Он с удивлением и с каким-то ужасом доставал из своего разума эти знания. — Я видел зло. Это было, как сон… Нет, не как сон. — поправился Акрониус. — Это было как-то по-другому — как-то странно. Я не могу объяснить. Я видел это. Тьма. Ненависть. Смерть. — Лаен, озадаченный и какой-то потерянный, стоял напротив священника и пытался еще сильнее проникнуть вглубь своего сознания.

— Ты уверен в том, что говоришь? — спросил Малочевский.

— Нет. — ответил ученый. — Я ни в чем не уверен.

— Но ты видел это?

— Да. Но я посвятил вся свою жизнь науке. Я привык не доверять своим чувствам, а доверять только фактам и доказательствам. Тому, что я видел, может быть много объяснений. Это не обязательно является истиной. — Акрониус на мгновение замолчал. — Хотя и очень на нее похоже. Мне очень страшно. — заключил он.

Наступила пауза.

— Есть вещи, — произнес Викториус, — на которые я не могу дать ответа. Возможно, тебе самому нужно в этом разобраться. Возможно твой страх — всего лишь предупреждение. Мы все живем на основании того, что видим. И на основании того, что видим, мы совершаем определенные действия.

— Хэй! — послышался голос капитана Валиндука. — Вы готовы?

Лаен Акрониус утвердительно покачал головой и подался в сторону дороги, ожидая, что пресвитер последует его примеру. Вдвоем они медленно зашагали по неровной травянистой земле, замыкая собой строй.

Группа двинулась вперед.

— Срань! — выругался Бариус, хлопая себя по правому бедру. После нескольких шагов он вспомнил, что забыл нож в кожухе, который прикреплялся к его ноге. Он был замыкающим — шел позади всех. Он мог вернуться и забрать его. Команда еще не успела далеко отойти от лагеря. Он побежал обратно. Нож лежал рядом с потухшим костром. Спецназовец быстро нашел его. Он зацепил его на бедре и собрался идти обратно. Но что-то остановило его. Что-то пронеслось над головой. Что-то странное и темное. Оно не издало никакого звука, но оно явно сообщило о своем присутствии. Оно дало себя почувствовать. Бариус посмотрел наверх. Там ничего не было. Только стволы деревьев, застилаемые ветками, удалялись в черное небо и исчезали в кромешной темноте. Спецназовец оглянулся. Страх. Необъяснимый, непонятный, беспричинный. Он снова пришел. Он не ворвался. Он подкрался как-то неожиданно, незаметно. Он не ударил и не произвел шока, но мгновенно окутал собой. Не прошло и пары секунд, и вот он уже был здесь, и прочно занял свои позиции, как повелитель, как хозяин. Клавор не успел опомниться. Он уже был во власти этого страха. Что-то сковывало его движения, что-то держало его руки и ноги невидимой силой. Какая-то неощущаемая материя поглотила его своей массой, желая иметь над ним господство. Она заключила его в свои объятия и не собиралась отпускать. Она собиралась пожрать его. Стало трудно двигаться — не физически — психологически, эмоционально. Любое движение — стресс, любое движение — неизвестность. Бариус оглянулся. Здесь никого не было. Что-то показалось сзади — он снова оглянулся — никого. Слева — он посмотрел в ту сторону — тоже никого. Он чувствовал, что сзади справа кто-то стоит — там, в кустах — кто-то смотрит на него, просто стоит и смотрит — он чувствовал на себе чей-то взгляд, он четко ощущал на себе давление чьих-то глаз. Он вздернул автомат и резко повернулся. Ужас… Никого не было. Неужели, опять это? Неужели оно вернулось? Он вспомнил эту игру. Он уже участвовал в ней. Страх. Скованность. Давление. Беспомощность. Дрожь. Его начинало трясти. Снова что-то показалось сзади — он обернулся — никого.

— Выходи, тварь! — прошипел он, но ответа не последовало.

Он стал резко оборачиваться. Влево. Назад. Снова влево. Вперед. Вправо. Назад. Вперед. Назад. Влево. Он вертелся по кругу. Он смотрел по сторонам. Он искал — но здесь никого не было. Только необъяснимый ужас и нежелание двигаться. Он сделал пару шагов — невероятные усилия, страх сковывал все тело. Но ему нужно было идти.