Джим Батчер - Перемены

Я полагаю, со стороны это выглядело как один из этих двойных ударов кулаками из кун-фу, хотя единственной вещью, которую сделали мои кулаки, так это пополнили коллекцию синяков и маленьких шрамов. Несмотря на это, энергия, высвобожденная из колец, ударила по ноге пожирателя так сильно, что вывернула её параллельно полу. Ик опрокинулся.

Я отчаянно перекатился и буквально на волосок избежал участи быть смятым в лепешку. Монстр упал, свистя от боли.

И внезапно я увидел способ прикончить его, который никогда бы не заметил, если бы не лежал на спине, пялясь вверх.

Я поднял жезл и направил его в точку на потолке, который был скрыт густыми тенями, но всё ещё виден. Это был естественный свод пещеры. Пол в главном зале мог быть покрыт резьбой и отполирован до блеска, но сталактиты размером с городской автобус свисали с потолка как какие-то чудовищные, беспощадные зубы. Я оглянулся, чтобы убедиться, что Сьюзен находится на противоположной стороне круга, как можно дальше от того, что я собирался обрушить вниз. Затем я швырнул свой страх и ярость в основание огромного каменного клыка, который виднелся прямо над нами, вложив в это всю оставшуюся волю. Сине-белое пламя взревело, выплеснувшись из жезла с такой силой, что от покрытого рунами инструмента во все стороны полетели пылающие щепки. Оно с оглушительным ударом попало в сталактит, висевший высоко над нами. Ик поднял лапу и протянул ее к моей голове.

Я взметнул вверх руки, прошипел: «Aparturum», — с последним напряжением воли разрезая ткань пространства между царством Эрлкинга и материальным миром. Я раскрыл круглый проход четырех футов в ширину, плывущий на высоте трёх футов над землёй параллельно полу, направленный так, чтобы его точка входа была на верхней стороне. Затем я свернулся под ним, в позе зародыша и попытался прикрыть голову руками.

Тонны и тонны камня с медленной, смертельной грацией начали падение вниз. Сердцебиение пожирателя ускорилось в два раза. Затем раздался невероятный звук, и весь мир куда-то исчез.

Я лежал несколько секунд, не смея шевельнуться. Камни падали еще какое-то время, возможно, несколько минут, прежде чем звук падающих скал начал медленно стихать, как стихают хлопки попкорна на сковородке, перед тем как он начинает гореть. Короче, вы знаете, с более скалистым звуком.

Только тогда я позволил себе поднять голову и осмотреться.

Я лежал в идеально круглой четырехфунтовой могиле, которая была около пяти футов в глубину. Края могилы были идеально ровными, хотя виднелись сколы и трещины, которые возникли от множества разнокалиберных кусков камня — от небольших, размером с мой кулак, до огромных, величиной в пол автомобиля.

Надо мною слегка мерцал открытый Путь. Все камни, которые падали на меня, вместо этого попали в открытый мною портал и вывалились в смертном мире.

С глубоким вздохом я закрыл глаза. Я надеялся, что никто не крутился поблизости от того места, где заканчивался Путь. Может быть в кафетерии ФБР? Не было способа узнать, кроме как пройти и посмотреть. Я не хотел оказаться виновником косвенного ущерба от чего-то такого, как это.

Моя здравомыслящая часть мозга указала, что есть шансы, что мы говорим вовсе не о падающих камнях. Материя из мира духов превращается в простую эктоплазму, когда попадает в мир смертных, кроме тех случаев, когда в неё вкладывают энергию для сохранения её состояния. Я определённо не пытался накачать энергию в камни, когда они угодили в открытый Путь. Таким образом все, что я сделал — это сбросил несколько дюжин тонн слизи в случайное место в здании ФБР — слизи, которая через пару мгновений испарится. Это чрезвычайно уменьшало возможность травм у некоторых наиболее невезучих сотрудников ФБР.

Я решил, что мы с моим здравомыслием сможем прожить с этим.

Я взмахом руки и усилием воли сомкнул Путь и медленно поднялся. Когда я сделал это, я почувствовал себя слегка потрепанным и до дрожи усталым. Но то, чего я не чувствовал, была… боль.

Я попробовал сбить с себя пыль и хорошенько осмотреть свои раны. У меня должны быть сломаны ребра. Разорваны внутренние органы. У меня должно быть кровотечение изо всех мест.

Но, что я могу сказать, у меня не было даже растяжения.

Была ли это сила Мэб, бегущая через меня, окружающая меня?

У меня не было никакого другого объяснения этому. Блин, когда мы со Сьюзен бежали из здания ФБР, она была первой, кому понадобилось отдышаться, в то время как я совершенно не чувствовал потребности дышать больше, чем при походе за почтой. С этой точки зрения, я опережал пожирателя в течение этого боя.

Я подумал, что вероятно должен был почувствовать тревогу от внезапного роста моей физической скорости и крутизны. Но, учитывая то, что мне пришлось заплатить за них, я не чувствовал ничего, кроме удовлетворения. Я нуждался в любом преимуществе, которое смогу получить, чтобы забирать Мэгги у Красной Коллегии.

Я огляделся, поскольку зеленый огонь, окружавший место схватки, начал затухать и гоблины, заполнившие зал, буквально взорвались в оглушительной, жуткой симфонии одобрительного завывания.

Я выкарабкался из дыры, перебрался через гору щебня размером с мусоровоз, и поспешил к Сьюзен, лежавшей на противоположной стороне круга.

Она лежала неподвижно и безмолвно, вся покрытая маленькими порезами и кровоподтеками. Её кожаные штаны сияли сотнями маленьких дырочек — осколки кости взорвавшегося вампирского черепа, я полагаю. Её спина была согнута и скручена. Я не мог сказать, насколько плохо всё было. Я подразумеваю…. Сьюзен всегда была очень гибкой, и у меня было больше причин знать это, чем у большинства. Но с её телом, изогнутым вот так было сложно что-то сказать.

Она дышала, и её татуировки всё еще покрывали ее лицо, теперь ярко-алые. Её пульс был очень медленным, и я не мог сказать, был ли он устойчив. Я наклонился вниз и приоткрыл ей одно веко.

Её глаза были черными. Полностью.

Я облизнул губы. Татуировки были индикатором опасности, который использовало Братство. Когда вампирическая натура Сьюзен начинает оказывать влияние на её действия, появляются татуировки; сперва они черные, но если вампир внутри получает больший контроль, они светлеют до ярко-красного цвета. Сьюзен была без сознания, но как только она очнется, она будет безумна от жажды крови. Она почти убила меня в прошлый раз, когда это случилось.

На самом деле, это было как раз то, с чего начался весь этот бардак.

Её тело было покрыто ранами различных размеров, и я подумал, что знаю, что случилось. Это была инстинктивная тяга вампирической половины её сущности восстановить поврежденную плоть, но поскольку Сьюзен не предоставляла этой половине хлеба насущного, она могла предложить только ограниченную помощь.