Юрий Нестеренко - Черная Топь

Алекс еще немного посидел на крыльце, затем Сергей помог ему подняться. Обняв Коржухина правой рукой за плечи, хичхайкер похромал вперед, следом за уверенно шагавшей Лидой.

Пройдя с полсотни метров по улице Ленина, они нырнули направо в очередную щель между заборами, за которой начиналась узкая заросшая тропка. Слева и справа тянулись то покосившиеся плетни, то ржавые проволочные сетки, а то и глухие досчатые заборы. Кое-где тропинка совсем терялась в зарослях лопухов, репейника и крапивы; и если последнее обстоятельство не могло волновать Сергея и Алекса с их брюками, то юбка Лиды заканчивалась лишь чуть ниже колена, а чулок в эту летнюю жару она, естественно, не носила; тем не менее, девушка бесстрашно шагала вперед. Сергей, впрочем, предпочел бы иное проявление бесстрашия — однако дочь Лыткарева по-прежнему не склонна была что-либо рассказывать, хотя здесь их уж точно не мог услышать никто посторонний.

К больнице они вышли сзади, миновав захламленный пустырь, где среди каких-то полусгнивших ящиков, вросших в землю железяк, обломков мебели, линялого тряпья и прочего частично уже скрытого репейником мусора покоился насквозь проржавевший остов «эмки». На единственной уцелевшей бурой дверце кто-то старательно процарапал неизменное трехбуквенное сочетание. От всего этого безобразия больницу отделял неширокий овраг, через который переброшен был дощатый мостик; за оврагом Лида свернула направо и, дважды обогнув углы каменной ограды, вывела своих спутников на ту самую тропинку, которую они видели, когда приезжали сюда на машине.

Не доходя до главных ворот, девушка остановилась перед калиткой.

— Здесь пройдете по дорожке к левому флигелю и там на крыльцо, — напутствовала она и, не дожидаясь ответа, повернулась и легкой походкой, чуть ли не вприпрыжку, отправилась обратно. У Алекса тут же мелькнула мысль, что ей не очень-то хочется встречаться с хорошим врачом Борисом Леопольдовичем — но рука Сергея уже протянулась к калитке. Протяжно скрипнули петли.

В этой части больничного парка росли невысокие сосны; их длинные пожелтевшие иглы устилали узкую тропинку. В воздухе стоял приятный запах хвои. Несомненно, прогулки здесь были вполне благотворны для здоровья, однако в это время в парке не было видно больных. Поначалу Сергей не придал этому значения, однако, проходя мимо единственной на этой дорожке скамейки, заметил, что она тоже засыпана иглами; там лежала даже пара маленьких шишек, и вид у них был гнилой и влажный. Похоже было, что на эту скамейку давно никто не присаживался.

Наконец они добрались до невысокого, в две ступеньки, крыльца флигеля, и Коржухин потянул на себя дверь, на сей раз отворившуюся беззвучно. Они оказались в обычном холле медицинского учреждения, с окошком регистратуры впереди, небольшим, на полдюжины вешалок, гардеробом справа и уходившим налево коридором. Гардероб был, естественно, пуст по летнему времени; однако никого не было видно и в регистратуре. Сергей просунул голову в окошко и с недоумением оглядел комнату, имевшую совершенно заброшенный вид: полки картотечных шкафов были совершенно пусты, равно как и стол регистраторши; стула не было вовсе. Сергей провел пальцем по пыльной поверхности стола, осмотрел грязный палец и вытер его о штаны.

— Похоже, тут сегодня неприемный день, — пробормотал Алекс, который стоял, держась за стену.

— Наверное, действующая регистратура в главном корпусе, — пожал плечами Коржухин. — Но Лида почему-то направила нас сюда. Ну, раз уж пришли, давай все тут осмотрим. Дверь была незаперта, значит, кто-то здесь есть…

— Пойдем-ка лучше назад. Дверь ловушки, знаешь ли, тоже обычно не запирают.

— Убежать ты, с твоей ногой, все равно уже не сможешь, — логично возразил Сергей. — И вообще, я помню, что Игнатьев — странное место, но давай все-таки не впадать в паранойю, — он решительно двинулся по полутемному коридору, оставив Алекса на прежнем месте. Миновав засиженный мухами настенный «Санпросветбюллетень» с незамысловатыми стихами типа «Доктора говорят: папироса — это яд!» и рисунком черных легких курильщика, а затем — выход на лестницу, Сергей подошел к двери кабинета номер 1 (ничего, кроме номера, табличка на двери не содержала), постучал, затем подергал ручку — без всякого успеха. Тот же результат ждал его с кабинетами 2 и 3. Уже без особой надежды Сергей дернул дверь кабинета номер 4, находившуюся в торце коридора — и так вдруг легко распахнулась.

В нос ударил запах лекарств, не ощущавшийся в холле. После коридорного полумрака кабинет показался ослепительно белым. Белыми были стены, шкаф с прозрачными дверцами, кушетка и стол; за столом вполоборота к Сергею сидел человек в белом халате и читал книгу. Он повернул голову.

— Здравствуйте, — сказал Сергей, смущенный своим резким вторжением.

— Добрый день, — ответил врач без малейшего удивления. — Вы ко мне?

— Наверное («И почему на дверях не написаны специальности врачей?») Только не совсем я. Это мой друг, он повредил ногу…

— Не может идти?

— Может, он уже здесь.

— Очень хорошо, зовите вашего друга, — голос доктора был мягким и располагающим, с чуть заметным приятным грассированием. Столь же располагающим было и округлое интеллигентное лицо, словно сошедшее с одного из тех портретов, которые часто можно встретить на стенах медицинских учреждений; для полного сходства не хватало только пенсне и бородки клинышком. Доктору было, наверное, лет пятьдесят.

Сергей выглянул наружу и сделал знак рукой Алексу. Тот поковылял к кабинету. Когда они вошли уже вдвоем, врач мыл руки над раковиной. Закончив, он тщательно вытер их махровым полотенцем и обернулся к вошедшим.

— Вы ведь прежде у нас не бывали? Позвольте представиться — Борис Леопольдович Барлицкий, главный врач игнатьевской городской больницы.

— Да мне не к главному, — с чего-то вдруг заробел Алекс, — мне к травматологу просто…

— Не беспокойтесь, вы пришли по адресу — позвольте узнать ваше имя-отчество?

— Алоизий Петрович, — хичхайкер еще больше смутился.

— Очень хорошо, Алоизий Петрович. Присаживайтесь пока на кушеточку. Так как карты у вас нет, сейчас мы с вами заведем историю болезни… — доктор открыл ящик стола, убрал туда книгу, достал какой-то бланк и снял золотой колпачок с перьевой ручки. — Фамилия ваша?

— Ситников.

— Ситников Алоизий Петрович… Год рождения?

— 1980.

— Проживаете?

Алекс назвал тюменский адрес. У него мелькнула было мысль соврать, но он вспомнил, что Сермяга внимательно разглядывал его паспорт.

— Где работаете, учитесь?

— Учусь. В Тюменском институте нефти и газа.

— Группа крови?

— Не знаю.

— Это напрасно, свою группу крови надо знать… Хроническими заболеваниями страдаете?