Кай Мейер - Богиня пустыни

Мадлен села в одно из кресел, стоявшее непосредственно у огня, и неопределенно указала на оставшиеся места.

— Присаживайтесь.

Сендрин знала, что это было неумно, но все же отказалась:

— Я лучше постою и постараюсь сделать свое сообщение как можно более кратким.

Адриан, тоже присутствовавший в этой комнате, сделал успокаивающий жест и поспешил к ней на помощь.

— После такой поездки и при подобной погоде это неудивительно. Я уверен, что моя мама поймет вас.

Мадлен бросила на него острый взгляд, затем обратилась к Сендрин.

— Рассказывайте.

Таким образом, Сендрин рассказала ей о том, как близнецы пригласили ее отправиться с ними к деревне. Она не спешила упоминать имя Софии; позже она подумает о том, хочет ли она, чтобы госпожа предприняла какие-то шаги против женщины, подстрекавшей Лукрецию на этот поступок. Ей казалось несправедливым перекладывать свою вину на другого человека, даже если она знала, что София была виновата по всем статьям. Вместо этого она рассказала о расправе, учиненной над семьей санов и о том, как она защитила сбежавшего мальчика. Она согласилась, что, вероятно, было ошибкой не поставить в известность о случившемся Мадлен, но объяснила свои действия страхом за судьбу малыша, пока он не оказался на достаточном расстоянии от поместья. Наконец, она рассказала, как доставила мальчика в поселение санов в Виндхуке, опустив, однако, при этом какую-либо информацию о Кваббо.

Разумеется, она сообщила о священнике Гаупте и о том, что он одолжил ей плащ.

Когда прозвучало имя бывшего священника, Мадлен и Адриан обменялись длинными взглядами. Сендрин немедленно пожалела о том, что упомянула о священнике, но было уже слишком поздно идти на попятную.

Сендрин говорила почти полчаса, пока не закончила свой рассказ. Осознавая, что вряд ли получится ограничиться коротким сообщением, она через некоторое время села в кресло, почти против своей воли, и теперь была этому рада. Долгий рассказ утомил ее.

Мадлен внимательно слушала, в то время как Адриан пытался читать по губам каждое ее слово. После того как Сендрин закончила говорить, оба некоторое время помолчали. Только потом Мадлен заговорила:

— Если бы повсюду в стране не бушевали восстания гереро, ваши действия, фрейлейн Мук, пожалуй, можно было бы простить. Однако теперь я не могу принять тот факт, что вы рисковали благополучием всех нас ради жизни туземца. Как знать, может, эти люди именно сейчас, прямо в этот момент, собрались все вместе в деревне и решают напасть на поместье?

— Я так не думаю, — бросил Адриан. — Саны — мирные люди, и они контролируют тех немногих гереро и дамара, которые живут в деревне.

— Они сжигают людей, — возмущенно парировала Мадлен. — Их ты называешь мирными?

— Их вера не имеет ничего общего с мятежом. Они убили эту семью, так как чувствовали угрозу для себя, и тебе не хуже, чем мне, известно, что это произошло не впервые. Но здесь, в доме, мы им не угрожаем. Наоборот, мы помогаем им, оплачивая их работу.

Сендрин посчитала слова Адриана наивными. Но когда их взгляды пересеклись, она поняла, что он просто пытался защитить ее. Он говорил вопреки своим убеждениям, нарушал свои принципы, только чтобы помочь ей. Отныне Сендрин была у него в долгу, хотела она того или нет.

— Я прикажу усилить охрану сегодня же ночью, — решила Мадлен. — Будем надеяться, что мы доверяем надежным мужчинам.

Сендрин разделяла ее сомнения. Если действительно дело дойдет до нападения на поместье, ей казалось весьма сомнительным, что охранники-саны могут поднять оружие против мужчин и женщин своего народа.

— Саны ничего не предпримут, — настаивал Адриан. — Я знаю их достаточно хорошо. Они никогда не будут с нами воевать.

— Ты называешь это — воевать? — в голосе Мадлен слышались чуть заметные истерические нотки. — Если они и впрямь нападут, не будет никакой войны. Или ты хочешь вооружить девочек? А может, мы втроем выступим против целой армии туземцев? — Она откинулась в кресле и на несколько секунд закрыла глаза. — Эти люди просто войдут внутрь, убьют всех нас и разграбят поместье.

— С каких пор ты стала черной пророчицей? — голос Адриана звучал почти легкомысленно. Он, кажется, и правда был убежден в том, что нападения не будет.

Его мать вздохнула.

— Вероятно, нам следовало бы отправиться в форт. Там мы, по крайней мере, были бы в безопасности.

— А дом? — бросил Адриан. — Ты бы оставила его гереро?

— Поэтому я хотела бы, чтоб твой отец был здесь. Он принял бы правильное решение.

— Не стоит все усложнять.

Мадлен резко выпрямилась, и ее взгляд с холодной яростью устремился на Адриана.

— Я все эти годы, видит Бог, пыталась ничего не усложнять, и тебе это известно! Твой отец никогда не бывал здесь в нужный момент, если на то пошло. Он никогда… — Она замолчала, сообразив, что Сендрин все еще в будуаре и смотрит на нее. Она откинулась в кресло, словно у нее в один миг закончились все силы.

— Это не имеет смысла. Давайте не будем спорить еще и друг с другом. — Повернувшись к Сендрин, она проговорила: — Вы можете идти. У вас был тяжелый день.

Сендрин внезапно почувствовала сострадание к ней. Ведь Мадлен фактически одна управляла всем домашним хозяйством и прилагала массу усилий, чтобы совместить семейную жизнь с необходимостью управлять десятками слуг. Ее строгость была не чем иным, как вывеской, которая должна была защищать ее от наваливающихся проблем.

Сендрин поднялась и направилась к двери. Прежде чем она вышла, Адриан вскочил со своего места.

— Мы сможем договорить завтра, мама. — Он наклонился и поцеловал Мадлен в щеку. Понизив голос, он добавил: — Ты не нуждаешься в советах отца или Валериана. Ты и без них поступаешь правильно. Ты всегда так делала.

Мадлен посмотрела на него сначала с недоверием, затем с благодарностью. Ее рука мимоходом коснулась его руки.

— Спокойной ночи, Адриан. И вам также спокойной ночи, фрейлейн Мук.

Адриан и Сендрин покинули комнату и молча вышли в коридор.

Внезапно Сендрин остановилась. Она подождала, пока он повернется к ней и сможет видеть ее губы.

— Пожалуй, я должна поблагодарить вас. Вы только что сохранили мне место.

— Ну что вы, — возразил он небрежно. — Если бы мама действительно хотела вас уволить, она бы сделала это самое позднее завтра утром.

— Я думаю, вы оцениваете ее неправильно. Ваша мама — это чрезвычайно сильная женщина.

— Сильная, но также и нерешительная.

— На меня она производит другое впечатление.

Он улыбнулся.

— Я знаю ее намного лет больше.

Свет масляных ламп колыхался у него на лице, и впервые ей бросилось в глаза, что он выглядит старше своих двадцати лет. Но в любом случае прожитые годы отразились на нем иным образом, нежели на Валериане, которого пустыня сделала старше на несколько лет. В противоположность своему брату-близнецу Адриан был худощавым, даже костлявым. Валериан уже вполне был похож на бравого вояку — об этом говорили дерзкий взгляд и сильные мышцы, а на лице Адриана отпечатались другие признаки взросления. В его глазах светился острый разум, сочетаемый с высокой степенью человечности, отсутствующей у остальных членов его семьи, включая и Тита. В нем было еще кое-что, какая-то загадка. Сендрин никогда не могла угадать, что сделает Адриан в следующую минуту. Так было и сейчас.