Владимир Колышкин - Атолл

Оайе похлопал себя по животу.

- Живот?

Мальчик кивнул.

- С этой стороны или с этой? - президент показал на стороны своего живота, затянутого яркой жилеткой.

Мальчик показал, с какой стороны.

Куллал Манолу нахмурился, посмотрел исподлобья на писателя.

- По-моему, вы попали в точку. У нее, скорее всего, приступ аппендицита. И тут медлить нельзя.

Президент, словно фокусник, сделал движение, и у него в руке оказалась маленькая обтекаемая штучка золотого цвета, усеянная бриллиантами.

Вот это мобила, подумал Джон, впрочем, без всякой зависти, просто констатируя факт. И отложил этот факт в свою копилочку, которая у него была в черепной коробке. Пригодится для романов.

А президент тем временем уже с кем-то говорил императивным тоном:

- Пошлите мой вертолет на атолл Кок... да... немедленно... Погрузите на борт больную. Это одна из жен Луллабая Эссмоя... Как зовут твою маму? - спросил президент Оайе.

Мальчик быстро ответил: - Наяту.

- ...Наяту её зовут... Если Луллабай станет противиться, скажите, что это мой приказ. Доставьте больную в госпиталь и пусть её срочно обследуют. Все. Выполняйте.

- Ну, вот, - расслабившись, сказал президент, похлопав мальчика по колену. - Я, думаю, твою маму спасут.

- Я вам так благодарен... - начал Джон.

- Пустяки, - отмахнулся Куллал. - Просто у нас сознание еще довольно-таки патриархальное... А этому Луллабаю, я перышки с его накидки повыдергиваю... не при мальчике будет сказано...

Президент отхлебнул виски.

- Сигару хотите?

- Не откажусь.

- Вы какие курите?

- "Монте-Кристо".

- "Гавану" когда-нибудь пробовали?

- Да нет, как-то не приходилось...

- Угощайтесь... - президент протянул писателю красиво оформленную коробку, полную огромных сигар.

- Тоже от Фиделя? - спросил писатель, беря одну сигару и нюхая её.

Президент кивнул, и они стали раскуривать каждый свою сигару.

- Хорошие у вас tovarishchi, - сказал Джон, выпуская ароматный дым, который подхватывался невидимой системой вытяжки и исчезал без следа. - А в Америке кубинские сигары до сих пор запрещены. Идиотизм. Только контрабанду поощряют...

- Да, идиотов на этом свете еще хватает... Вам-то как у нас живется, Джон? Никто не обижает?

- Я счастлив здесь, - ответил Джон, не покривив душой.

- Я рад, - Куллал широко улыбнулся. - Если честно, мне лестно ваше пребывание на нашем архипелаге. Ха-ха! У Фиделя был Эрнест Хемингуэй, а у меня - Джон Кейн. Оба американца, оба писатели, оба замечательных человека.

- Ну, вы меня прямо в краску вгоняете, - пожаловался Джон.

- Это я из эгоистических соображений. Превознося вас, я ведь и себя возвышаю, - засмеялся Куллал.

Посмеялись, пригубили бокалы, попыхтели сигарами.

- Отменное курево, - похвалил писатель.

Куллал довольно кивнул. Вот сейчас можно ввернуть насчет гражданства Куакуйи. Джон еще раз хлебнул обжигающе крепкое виски и ввернул.

Куллал Манолу долго немигающим взглядом смотрел писателю в глаза. Как пантера, подумал Джон, и решил, что надо предъявить хотя бы какую-нибудь мотивировку, поэтому сказал:

- Мне не нравится имперская политика моей страны.

Политика - сильный аргумент, президент сразу принял его:

- Подайте прошение, я подпишу.

Вдруг ни с того ни с сего Джон ляпнул:

- Куакуйя имеет договор с США об экстрадиции?

Президент еще дольше смотрел в глаза собеседнику

- Нет. А почему вы спросили?

- Для романа пригодится.

На полных губах Куллала заиграла сдержанная, но вполне приязненная улыбка.

- Интересный вы человек, Джон Кейн, - белки глаз высокой персоны мягко засветились в полумраке салона. - При всей вашей известности, вы таинственны, как капитан Немо.

Машина плавно затормозила.

- Вот ваше консульство, - поморщившись на звездно-полосатый флаг, сказал президент Куакуйи. - Всего хорошего.

- Весьма вам благодарен, - ответствовал писатель, пытаясь самостоятельно открыть дверцу.

- Да, кстати, - сказал Куллал Манолу, - приглашаю вас на свой юбилей. Хочу устроить скромное суаре, соберется буквально несколько человек - персон двести. Все ВИПы. Вы в их числе.

Манолу поднял руку и замер в позе ожидания. Сзади президента лихорадочно завозился лакей, что-то перебирая, и вот вставил в высочайшую руку глянцевый билет, где золотом на титульном листе было отпечатано: "Приглашение". Президент торжественно вручил писателю лощеную двустворчатую картонку. Джон открыл билет и увидел витиеватым шрифтом составленный текст, свое имя, дату и время начала торжественной части.

- Приглашение отправили бы по почте, но вот случилась оказия... Чему я очень рад, - президент слегка качнул головой.

- Благодарю вас. Обязательно постараюсь...

Дверца лимузина вдруг сама открылась. Джон ступил на мостовую, вытаскивая за руку Оайе. Дверца мягко закрылась. "Дирижабль" уплыл в неведомую даль.

17

Морской пехотинец, стоявший под навесом при входе в американское консульство, проверил документы Джона Кейна. Пропустил через арку металлодетектора, погладил по голове мальчика. Джон, приобняв Оайе (при этом испытывал странные патерналистские чувства, легко представляя себя отцом мальчика), сразу свернул с главной подъездной дорожки, двинулся в обход здания консульства - старинной постройки с большими так называемыми французскими окнами.

На корте - прямоугольной площадке кирпичного цвета, за высоким забором из стальной сетки, - играли двое. Долготерпеливый доктор и работник консульства, атташе по культуре Пауль Вульфовиц. Невзрачный лысый человечек лет около тридцати, пять футов роста. Как все маленькие люди - чрезвычайно обидчивый и амбициозный.

Подойдя ближе, Джон увидел, что на скамеечке спиной к нему сидит секретарша консула Сэнди Уолш - премиленькая блондиночка, с голубыми глазами, бюстом, с ногами (и с руками, разумеется) - все, как полагается у блондинок. Когда она наклонилась почесать ногу, из-под белых мини-брючек чуть ниже пояса и дальше к копчику показалась татуировка - какой-то сложный узор, который можно будет разглядеть, если девушка разденется.

- Хай, Джон! - вскочила Сэнди, демонстрируя короткую маечку с портретом Марии Шараповой. - Как хорошо, что ты пришел. Старички уже выдохлись, а я свеженькая. Готова разделать тебя под кокосовый орех.

- Ну, ну, это мы еще посмотрим, кто кого разделает, - ответил на вызов Джон, после чего поздоровался с мужчинами.

- Чей это мальчик? - спросила Сэнди, обнимая Оайе. - Ну, представься.

Вместо мальчика (тот сильно засмущался, увидав такое количество белых против себя одного) ответил Джон:

- Точно такой же вопрос задал мне сейчас президент Куллал Манолу, когда мы ехали в его лимузине. Он подвез меня...

- Ты хочешь сказать, что ехал автостопом с президентом Куакуйи? - Сэнди сделала удивленные глазищи.