Владимир Колышкин - Атолл

Вторая доска поддалась уже легко, даже на ощупь. Ну и хватит. Доски были широкими, пространство образовалось достаточное, чтобы человек его поджарой комплекции мог свободно пролезть. Джон выпрямился во весь рост. Как хорошо стоять, не сгибаясь! А еще лучше, посидеть, не сгибаясь. Он сел на доски пола уже находясь внутри дома. Огляделся. Темно. Зажечь свет, рискнуть? Рискнул.

При свете зажигалки он увидел, что находится на кухне. Дедукция не подкачала. Хоть на что-то его ремесло годится. Теперь, на всякий случай, надо поставить доски на место... или оставить путь для отступления? Подумав, Джон все-таки вставил доски на место. Даже сломанная доска и та сошлась более менее аккуратно. Если не приглядываться, то сойдет. Место, однако, надо запомнить.

Потом он разведал помещение. Это была стандартная американская кухня с огромной стойкой посредине. Окно было закрыто снаружи ставнями. Джон прислушался, стоя под дверью, ведущей в жилые комнаты. Небесная канонада, однако, забивала все звуки жизни. Тихо отворив дверь, Джон пробрался в коридор. На другом его конце, сквозь стеклянные двери из комнаты пробивался свет.

"Ну вот и пришло время делать главное пиф-паф", - подумал Джон. Шуточкой, он хотел заглушить страх. Как никак, он пролез в логово к самому Джексону!.. Хотя, что такое этот Джексон? Человек, который, по словал Морриса, своими шрамами пугает людей. Значит, сам по себе Джексон не уверен в своей силе. Значит, и его можно напугать. Дедукция!

Джон скрупулезно взвел автомат, поставив на стрельбу сериями. Глубоко вдохнул и решительно распахнул дверь.

29

Стоя на пороге, Джон одним расширенным взглядом обозрел комнату. Большое помещение. Главные предметы: кожаный диван с одной стороны, с другой - белый рояль "Бехштейн". За роялем, спиной к двери, где находился Джон, сидел на вращающемся стульчике совершенно голый человек. Мускулистая спина и мускулистые же ягодицы. Человек играл сонату Фастбингера "Вертикальные трубы". Хорошо играл. Но как любитель. Это было незабываемое сочетание - величественная музыка на фоне небесного грома. Джон подумал, что Вагнер был бы более уместен в сочетании с небесной канонадой. Но Вагнера, кажется, на рояле не сыграешь... Видно было, что человек играл под настроение.

- Чего тебе, Маркус? - спросил человек, не прерывая игры.

Джон открыл было рот, но человек снова спросил:

- Ты закрыл на кухне ставни? Я слышал там какой-то шум.

Вот это слух у человека, подумал Джон. Однако, нужно было отвечать на вопрос, и Джон ответил:

- Да, сэр.

Конец фразы Джона заглушил раскат грома. Человек был удовлетворен ответом, потому что по прежнему сидел не меняя позы, только под загорелой кожей спины играли мускулы в такт тому или иному акорду.

Джон выставил автомат и пошел на сближение, одновременно обходя человека справа. Если он не левша, то это неудобная для него сторона. По мере того, как менялся ракурс, Джону открывалась забавная картинка. Человек сидел, расставив сильные мускулистые ноги, а между его ног виднелась голова девушки. Потом стала видна вся девушка. Тоже голая. Она сидела под роялем и делала минет игравшему на рояле человеку. Девушка была азиаткой, скорее всего малазийкой или филлипинкой. Человек имел на подбородке и правой щеке шрамы.

- Добрый вечер, мистер Джексон, - сказал Джон.

Хозяин дома прервал игру на полуакорде. Девушка же продолжала старательно трудиться над его членом, самозабвенно, со сладострастным причмокиванием. Видно было, что она под кайфом, скорее всего, героиновым.

- Пошла прочь! - скомандовал хозяин и, развернувшись на стульчике, встал.

И тут же сел обратно, потому что неудобно же стоять перед гостем с торчащим пенисом.

- Принеси мне полотенце! - скомандовал он девушке, выползавшей из-под рояля.

Девушка, стараясь сохранять равновесие, упорхнула куда-то, потом впорхнула обратно в комнату, уже с большим махровым полотенцем в руке. Хозяин накрутил полотенце вокруг бедер и сразу почувствовал себя увереннее. Он жестом отослал девушку, и когда та с недовольным видом ушла, обернулся к незваному гостю, спросил:

- Кто вы такой?

- Я Джон Кейн. А как ваше имя?..

- Вы его только что назвали.

- Ну, проверить не мешает...

- Ну и тип. Заходит ко мне в дом без приглашения и у меня же проверяет имя... У вас наш автомат, где вы его взяли?

- У ваших людей.

- Если вы убили хоть одного моего человека...

- Не торопитесь делать заявления, о которых потом пожалеете. Я убил ТРЕХ ваших людей и двух взял в плен. Вернее, в плен я взял тоже трех человек. Потому что сейчас вы мой пленник. Если что-то пойдет не так, я убью вас не задумываясь. Вам ясно?

- Вполне. И все же: кто вы такой и что вам надо?

- Мистер Джексон, в отличие от вас, я вообще-то мирный человек... э-э... писатель, путешествующий на собственной яхте...

- Ну, а я-то здесь причем, путешествуйте себе на здоровье.

- Ваши головорезы захватили мою яхту и моих людей, когда мы неосторожно пристали к этому острову...

"Черт возьми, почему я до сих пор умалчиваю о Бене Ганне, то есть о Пите Борзаке?" - недоумевал Джон, но интуиция подсказывала ему, что лучше об этом молчать. Надо же хоть какой-то козырь держать в запасе. Хорошие игроки сразу все карты не выкладывают на стол.

- Кого, конкретно задержали мои люди?

- Мою жену и друга. Он доктор.

- О белом мужчине - докторе - мне докладывали, а о белой женщине доклада не было.

- Моя жена не белая женщина.

- Вы хотите сказать, что та аборигенка, которая убежала и которую мои люди все же поймали... ваша жена?

- Где она!?! (одновременно с вопросом у Джон мелькнула мысль, что, если бы на месте той малазийки он застал бы Аниту, то всадил бы в Джексона из автомата весь магазин).

- В деревне.

- В какой деревне? - глупо спросил Джон.

- У нас одна деревня.

- Вы хотите сказать, что не оставили её себе?

- Послушайте, как-вас-там, не знаю, какой вы писатель, но в людях вы разбираетесь не очень... Вы полагаете, что у вас безупречный вкус. И, если вам нравится женщина, то и во всех остальных мужчинах она должна зажигать страсть. А вот мне она, например, не приглянулась. Удивлены? А я нет. Ваша жена - полинезийка... она что, правда ваша жена?

- Мы в гражданском браке.

- Ваша жены - полинезийка. А мне нравится только определенный расовый тип. Меня возбуждают только азиатки, даже к белым женщинам я равнодушен. Я не могу... я пробовал раньше... с другими... ничего не выходит.

- Странный бзик у вас, - посочувствовал Джон.

- Странности, они потому и странности, что странны, - ответил Джексон. - Но объяснить это просто. Все наши сексуальные предпочтения закладываются в детстве, это еще Фрейд сказал... Когда я был пацаном, у нас поблизости жили две девушки. Одна азиатка - не то вьетнамка, не то китаянка или что-то в этом роде. Другая - обычная белая. Белая была чопорной, холодной и вредной. Любила помучить парня. Я сох по ней... Её звали Бренда. Бывало иду со свидания на расшарагу, яйца болят, спасу нет... Тогда бежишь к азиатке. Она давала всем, кто ни просил... Однажды Бренда уступила мне, видать, самою пробрало, так я зажал её в автомобиле. Но у меня ничего не вышло! И так было во второй раз. И в третий.