Джим Браун - Точка разрыва

Дин постучал.

– Теперь можешь нас впустить.

Она открыла; глаза ее были широко распахнуты.

– Итак, человек, пытавшийся убить мистера Уоткинса, запер дверь, накинув петлю на задвижку? – повторила Пайпер.

Дин предостерегающе поднял палец:

– Возможно. Это только один из вариантов, который мог быть применен при сложившихся обстоятельствах.

– Один из вариантов?

– Да. Я не читал детективов с тринадцати лет, потому что ответы всегда лежали на поверхности. И очень часто я находил более простой и удобный выход из ситуации.

– Я скажу, чтобы помощники проверили комнату на наличие волокон, – сказал Джон.

– Нитка? – снова спросила Пайпер.

– Все можно научно объяснить, – повторил Дин свой любимый тезис.

– А как быть с рукой? – вызывающе спросила Пайпер.

Ее лицо снова порозовело. Она все-таки была замечательной женщиной.

– Подложили после того, как Клайда задушили. И все же… Незаконченная мысль повисла в воздухе.

– Так чья это рука? – вмешался Джон. – Если рана свежая, значит…

– Значит, жертва должна быть поблизости.

«Б-з-з, – ожило радио Джона. – Вызывает база один – ноль – один, вызывает база один – ноль – один. Шериф, вы на связи?» Джон настроил микрофон:

– Я слушаю, Мегги.

– Приезжайте на тропу холма Хокинса…

Два следующих слова пропали в шуме, но Дин уловил конец фразы: «…10-32».

Как присяжный при коронере Трумэн знал, что означает 10-32.

– Труп, – простонал он. Суровое лицо Джона окаменело.

– Думаю, мы нашли жертву.

Солнце скрылось, пропали звезды и луна. В тот момент, когда дверь машины захлопнулась, а фары еще не зажглись, Дин Трумэн ощутил нервную дрожь, ему показалось, что мир исчез, как если бы Бог стер его с лица земли.

Фары полицейской машины Джона работали как настоящие прожекторы, отбрасывая конусообразный пучок желтоватого света.

– Ты уверен, что хочешь участвовать? – спросил шериф.

– Да, уверен, – ответил Дин, пока они поднимались по дороге. – Это рядом со школой, и, может быть, я знаю этого человека. Кроме того, я член жюри при коронере, я должен.

Дорога, протоптанная по склону возвышения, шла вокруг холма Хокинса слегка под уклоном и неожиданно обрывалась, приводя путешественника к началу горной тропы. Летом здесь встречалось немало завзятых бегунов. Даже осенью, когда на деревьях уже не оставалось листьев, Дин время от времени видел сногсшибательные ноги, обтянутые лайкрой, прокладывавшие путь по окружности. Конечно, зимой – редко. А в этом году ранние заморозки охладили пыл многих любителей бега.

Друзья повернули и наткнулись на резкий сине-белый свет, падавший из двух мощных галогеновых фонарей. Фонари на устойчивых металлических столбах, питавшиеся от независимых источников энергии, были установлены по обеим сторонам тропы.

Дину на миг показалось, что он в кино: идут археологические раскопки, открывающие таинства прошлого, или секретные правительственные агенты уничтожают остатки какого-то межпланетного корабля, врезавшегося в холм.

Корабль? Откуда это? Дин помотал головой, стараясь прогнать навязчивое ощущение. Что с ним такое? Он же ученый. Призрачное ощущение и дрожь от ночных кошмаров – удел дилетантов. Его ум был отточен и настроен, настроен практически с самого рождения исследовать, изучать и постигать.

Однако дурное предчувствие не исчезло.

Что-то хрустнуло у него под ногой. Джон осветил дорогу – Вся земля поблескивала.

Стекло?

Ему показалось, что у него подгибаются ноги. Но шериф шел вперед. Дин с трудом держался за ним. Он узнал помощников Джона, Джерри Нильса и Коя Чиверса. Последний переминался с ноги на ногу, втянув голову в плечи и нервно потирая руки, – словом, имел вид приговоренного к смерти. Его положение в департаменте шерифа лишний раз служило доказательством того, что у большого, сурового шерифа Джона Эванса было все же нежное и чувствительное сердце. Помощник вытер рот тыльной стороной ладони, потом отступил в тень.

Дин слышал, как Чиверс корчится в приступе рвоты, но позывы выворачивали его наизнанку, поскольку желудок был пуст.

Дорога и земля вокруг сверкали, будто бы ослепительный свет разламывался на тысячу кусков, бесконечно отражаясь и преломляясь. А среди всего этого? Дин заставил себя посмотреть и сразу понял причину своих внутренних опасений.

Нечто. Нечто. Вот, как это выглядело. Сходство с человеческим телом едва намечалось, как между тенью и тем, что ее отбрасывает. Дин различал темные волосы, куски розовой плоти. Гора изрезанной, искромсанной ткани и плоти. Белое, голубое, черное и красное. Больше всего красного. Алого, темно-бордового. Цвет крови, скрывающий ошибки и тайны.

Подсознательно Дин угадал ткань, а прислушавшись к интуиции, и жертву. Мередит Гэмбел. Она входила в состав городского совета. Он видел ее только вчера. Она была бегуньей. Самой отчаянной. Приходила на тропу, когда остальные уже заканчивали сезон.

Дин остановился как раз на границе света. Джон продолжал идти, разговаривая со своей командой, хрустя ботинками по стеклу.

– Мередит Гэмбел, – Дин понял, что, наверное, произнес имя вслух.

Разговор прервался. Шериф и его помощники оглянулись на него.

– Ты уверен? – спросил Джон скорее для проформы.

Он всегда исключительно доверял Дину. Еще до получения им премии и всеобщего одобрения Джон проявлял к Дину истинно профессиональное уважение.

– Не могу сказать наверняка, пока не подойду ближе, но одежда… Джон вошел в зону света. Земля под ним визжала и хрустела. Он присел на корточки. Тысячи и тысячи осколков стекла: одни не больше камешка, другие величиной с кулак, а по крайней мере четыре размером и формой напоминали автомобильный номерной знак.

Стекло?

Предмет на земле, который когда-то ассоциировался с Мередит Гэмбел, был истыкан и изрезан тысячами осколков, а около сотни торчали из него, как окровавленные птичьи перья. Во многих местах тела виднелись отверстия, где обломки прошли через тело навылет, оставив рваные раны на коже и лохмотья ткани.

– Что это такое, шериф? Что случилось? – обратился помощник Джерри Нильс к своему боссу.

Это был серьезный молодой человек с твердым взглядом.

Но шериф не готов был ответить. Несмотря на то что Джон Эванс сохранял выработанное годами выражение стоического самообладания, желваки ходили, когда он сжимал челюсти, выдавая его нервное напряжение.

– Рядом ничего нет на тысячи метров, – продолжал Джерри. – Ближайшее здание – школа. Чиверс все проверил и сказал, что там пострадало всего одно окно, больше битого стекла нет.

Джон взглянул на Дина, он понимающе кивнул: это было его окно, разбитое вдребезги кирпичом как раз в этот день. Но одно-единственное оконное стекло не могло быть источником всего этого множества осколков на земле, в кустах и теле Мередит Гэмбел.