Олег Северный - 2012. Танго для Кали

Только когда они добрались домой, она хлопнула себя по лбу и обругала дурой — она даже не вспомнила, что в машине у неё лежал хороший цифровой фотоаппарат с полузаполненной, но и полупустой в то же время картой памяти. Штатив для видеосъемки у неё гоже был.

Матрёша вернулась из института, когда уже начинало темнеть. Она привычно открыла дверь и повела носом, пытаясь определить происхождение удушливого неприятного запаха, наполнившего коридор. Запах был химическим, чем-то похожим на знакомый по буйному детству аромат горящей расчёски. Она щёлкнула выключателем, как вдруг раздался быстрый треск, под потолком побежали искры. Матрёна мгновенно выключила свет. Тут до неё дошло, какой именно запах она чует. Горящей проводки!

Она распахнула дверь и прямо в обуви понеслась по комнатам, посмотреть, вдруг уже где-то начался пожар? На её счастье, огня видно не было, хотя вонь стояла невыносимая. Девушка бросила сумку, подхватила первую попавшуюся свечу и полезла к распределительному щитку — посмотреть пробки. Половина пробок была выбита. Она не рискнула их подключить, вместо этого нашла рубильник и полностью обесточила дом. Полностью? Она не знала схемы электропроводки. Что, если вторая половина дома подключена к какому-то другому щитку? Что, если что-то где-то вообще выведено напрямую на уличные провода? И это всё загорится? Где произошло замыкание, она никак не могла бы определить.

Что делать? Первой мыслью было — позвонить Антону. Конечно, это выйдет в бешеные деньги, но, может, он подскажет, что она может сделать ещё? А вдруг он переподключился там на местную телефонную сеть и сменил номер? Она схватилась за телефон. Хватит ли денег? Быстро набрала проверочный запрос: на одну минуту должно хватить. Нажала вызов, и тут аппарат издал жалкий писк и погас. Чёрт! Она же собиралась вечером его зарядить! Что же ей теперь делать? До неё начало доходить, что она не сможет даже вызвать пожарных, и Матрёшины зубы начали мелко постукивать.

Девушка снова вскочила на стул в коридоре, провела рукой по идущим от щитка проводам. Пальцами она почувствовала неровности оплавившейся проводки, провода были тёплыми, но, кажется, остывали. Тогда она принялась методично обследовать все провода во всех помещениях, где могла увидеть, как они там идут. От запаха горелой изоляции кружилась голова, её начало тошнить, несколько раз пришлось подавлять рвотный позыв, заходя в маленькие, лишённые вентиляции уголки, но она в отчаянии скакала по дому со свечой в руке, проверяя единственным доступным ей инструментом — собственными пальчиками — состояние проводов. То, что если где-то действительно ещё течёт ток, то её может шарахнуть, ей не пришло в голову, иначе она бы сейчас боялась ещё сильнее. Наконец она ощупала всё, что нашла внутри дома. Она знала, что какое-то ответвление ведёт в сарай, как-то загорается лампочка у ворот, но как идёт наружная проводка, не могла даже предположить. Всё же она прошлась до сарая, там вроде бы запаха жжёной изоляции не ощущалось. Матрёша подумала, что сарай стоит достаточно далеко и, если даже он загорится, огонь не перейдёт на дом, и на том немного успокоилась.

Она вернулась в дом, раскрыла форточки везде, где они были, чтобы как-то проветрить, потом поставила чайник на газ, села при свете свечи в тёмной кухне и только тут позволила себе заплакать. Чайник закипал долго, Матрёна слушала его поднимающееся бурление и ревела от всей души. Наконец он вскипел, она бросила в чашку пакетик с успокаивающей мелиссой и, всё ещё всхлипывая, принялась пить чай. Аппетит у неё пропал напрочь, а больше в лишённом электричества доме делать было нечего.

Она представила, как теперь каждый вечер будет приходить в пустой тёмный дом и сидеть тут совсем одна без книжек, без компьютера, без телефона, и так будет, пока не вернётся Антон, и тут же принялась дрожащими руками наливать вторую чашку мелиссы. Но о том, что можно было бы запереть дом и вернуться к родителям, она так и не догадалась. Зато сообразила, что можно взять в институт зарядник и так оживить телефон. От этой мысли ей стадо чуть-чуть теплее. «Скорей бы возвращался Антон», — подумала девушка и, допив чай, отправилась спать.

Антон решил, что хорошо было бы ещё посетить Гринвич, или пребывание в Англии получается каким-то неполным. Нулевой меридиан — это же начало отсчёта планетных координат, отсюда начинается и отсчёт планетарного времени, неужели он может пройти мимо? Он помнил, как радостно ребята фотографировались у границы «Европа — Азия», как кто-то горделиво стоял возле стелы «Полярный круг», но вот на нулевом меридиане ещё никто из них не был. «Неман» должен быть отмечен и здесь! Он влез в Интернет и вскоре уже знал, от какой пристани и в котором часу отходит катер до Гринвича.

Вход в обсерваторию в часы её работы был свободным. Сейчас внутри располагался обычный западноевропейский Музей астрономии. Это означало, что можно было покрутить в руках любой представленный в нём экспонат, включить любую запись, посмотреть любой из учебных фильмов. Он восхитился удивительным изображением здания университета на столе «тёмной комнаты», которое получалось без помощи электроники — только зеркало, линзы и Солнце, посмотрел на метеорит, упавший, если верить табличке, четыреста пятьдесят миллионов лет назад, походил возле установленных на площадке в парке остатков трубы старинного телескопа, с помощью которого были открыты шестая и седьмая луны Сатурна. В здании была и действующая модель современного телескопа, но туристам в неё смотреть не разрешали. Меридиан был отмечен металлической конструкцией, возле которой по одному и группами фотографировались туристы. Кроме этого в Королевской обсерватории расположился Музей часов, где можно было увидеть астролябии, глобусы и огромную коллекцию солнечных часов разных мастеров и веков. Он, как заворожённый, переходил от громоздких сооружений к изящным и загадочным конструкциям, всё сильнее погружаясь в стихию времени. «Это самые точные часы в мире», — донёсся до Чёрного обрывок рассказа экскурсовода, ведущего одну из организованных групп.

— Точные? — Антон усмехнулся. А вот «Календари и хронология стран мира» могли бы поспорить. Отрывок из проштудированной столько раз, что едва ли не выученной наизусть, но так и не понятой книжки Седого сам собой всплыл в его голове.

«Международный комитет мер и весов в качестве минимальной единицы времени принял атомную секунду, величина которой определяется частотой излучения атомов при их квантовых переходах из одного энергетического состояния в другое. За эталон атомного времени принята величина, равная 10 млрд (9192631770) электромагнитных колебаний, излучаемых атомом цезия. С 1 января 1972 г. все страны мира перешли на отсчёт микровремени с помощью атомных часов».