Ян Валентин - Звезда Cтриндберга

– Простите?

«Портрет неизвестного художника», – сказала она. – Вы же не думаете, что ваш дедушка сам сочинил эти строки? Он их позаимствовал. Но вы же и сами это знаете.

Дон ошарашенно посмотрел на Эву, а потом уставился на девицу. Белое лицо, полкило маскары на ресницах, фиолетово-черные губы, черная майка с козлом.

– Бодлер… Бодлера надо знать, – пожала она плечами, продолжая заполнять формуляр.

Моросить начало, еще пока они ждали такси, а когда доехали до Гроте Маркт, дождь перешел в ливень. Эва показала на толпу туристов, спрятавшихся под аркой военного музея в Лакенхалле, открыла дверцу машины и пулей пролетела десяток метров до арки с накинутым на голову плащом.

Дожидаясь, пока шофер отсчитает ему сдачу, Дон краем глаза наблюдал, как Эва пытается растолкать толпу и найти местечко под аркой.

Перед входом тяжело висели намокшие флаги. В сухую погоду флаги, скорее всего, были ярко-розовыми, но сейчас, пропитавшись дождем, стали темно-бордовыми, цвета крови. На каждом из этих кровавых флагов был изображен серый крест, увитый полевыми цветами со стеблями из колючей проволоки. По нижнему краю флага шла широкая черная полоса с надписью:

На полях сражений Фландрии.

Иепер 1914–1918

Попытки Дона протиснуться в укрытие не увенчались успехом – пожилая японская пара раз за разом вытесняла его под дождь. Под конец ему это надоело, он ухватил Эву за рукав и потащил к входу в музей.

Они словно угодили в храм. Величественные готические окна, в похожие на паутину свинцовые переплеты вставлены куски красного и синего стекла.

Дон отдышался и провел рукой по мокрым, слипшимся волосам. Эва пыталась носовым платком стереть потекшую на дожде маскару.

В высоком вестибюле все говорили шепотом, кто-то покашливал. В одном из залов, очевидно, показывали фильм – оттуда доносились глухие звуки взрывов и пулеметных очередей.

У кассы стояли две восковые куклы. Одна изображала солдата в полевой форме с латунными пуговицами от воротника и до пояса. Усатая желтая физиономия с равнодушными фарфоровыми глазами. Когда-то его, судя по надписи, звали Роберт Лаунер, немецкий артиллерист. Рядом с Лаунером в умоляющей позе застыла женщина в белом чепце на искусственных волосах. Дон наклонился и прочитал надпись: «Розе Вейте. Голландская сестра милосердия. Работала на переднем крае, 23 января 1915 ей оторвало обе ноги».

Они купили билеты и прошли через турникет. Эва, шедшая первой, вдруг остановилась и словно замерла. Дон проследил за ее взглядом – на каменной стене были высечены горькие слова Герберта Уэллса:

Каждый умный человек на планете чувствовал,

что приближается катастрофа,

и никто не знал, как ее предотвратить.

Музей оказался довольно большим. Эва шла мимо черно-белых стендов медленно, словно старалась впитать в себя все эти жуткие сцены безостановочного убийства.

На Дона полутемные залы произвели удручающее впечатление – искусно сделанные диорамы: перемазанные глиной восковые солдаты в натуральную величину, осужденные вечно ползти в тесных могилах окопов.

Его понемногу начал раздражать взятый Эвой неторопливый темп. К тому же оказалось, что она знает огромное количество подробностей о Первой мировой, о которых он не имел ни малейшего представления. Преимущества и недостатки того или иного вида оружия, сравнительные характеристики – все это сыпалось из нее как из рога изобилия. Есть вещи, которые не забываешь, коротко ответила она на его недоуменный вопрос.

А когда она начала шепотом комментировать очередные кинокадры, показывающие обезумевших пулеметчиков и искалеченные трупы, ему стало совсем нехорошо. И это был только первый этаж из четырех – так было написано на информационном табло.

Дон огляделся и заметил маленький графический символ, напоминающий силуэт компьютера. Он с облегчением сообщил Эве, что, пока она осматривает музей, он попытается связаться с Хекс.

По мере того как Дон поднимался по лестнице и постепенно стихали звуки взрывов и вопли раненых, он начал успокаиваться. А в коридоре верхнего этажа все было пусто, тихо и мирно.

Под стрелкой на стене было написано «Центр документации». Он прошел еще несколько шагов и оказался перед большим плакатом.

ПРАВИЛА ЦЕНТРА ДОКУМЕНТАЦИИ

Документы с собой не выдаются.

Репродукции запрещены.

Вы всегда можете получить консультацию супервайзера.

Под плакатом висел другой, поменьше. Компьютеры, оказывается, разрешается использовать только для поиска захоронений в уникальной базе данных музея.

В зале, куда он вошел, стены были уставлены шкафами с документами, а между ними кое-где были втиснуты стойки со стационарными компьютерами. Дон огляделся – кроме него, здесь никого не было, если не считать пожилой служительницы с голубыми, собранными в строгий узел волосами. Она сидела в стеклянной будке у входа и, как показалось Дону, не спускала с него глаз.

Не успел он сесть за ближайший компьютер, она направилась к нему. На груди у нее был бейдж с надписью «Ist Opzichter – Ist Supervisor». Дама подозрительно поглядела на Дона и для начала попыталась уговорить его продолжить осмотр экспозиции. Потом села за клавиатуру и набрала какую-то комбинацию букв и цифр. Дисплей ожил.

– Имя? – недовольно спросила она.

– Тительман.

– Армия?

Такого вопроса Дон не ожидал. Что он должен ответить?

– В какой армии служил тот, кого вы ищете? В бельгийской, французской, английской или немецкой?

– В… бельгийской, – наугад ляпнул Дон.

Дама пощелкала клавишами. На экране появился серый бесконечный список с заголовком «База данных фронтовых потерь». Она поставила птичку в клеточке с надписью «Потери бельгийской армии» и набрала «Тительман». «Ваш поиск не дал результатов» – выскочило через пару секунд.

– Насколько я понимаю, вы еврей?

Дон решил не отвечать на этот странный вопрос.

– Я ищу родственников с другой фамилией…

Он попросил уступить ему место за компьютером. Она не ушла, а продолжала нависать над его плечом.

– Спасибо, я справлюсь сам, – сказал он.

– Мы через двадцать минут закрываем.

– Двадцати минут достаточно.

Мадам супервайзер сделала пару шагов назад и остановилась, не спуская глаз с дисплея.

– Спасибо, – с нажимом повторил Дон.

Служительница пожала плечами и величественно двинулась к своей стеклянной будке. Дон покосился в ее сторону – она села так, чтобы видеть, чем он занимается. Но то, что он выстукивает на клавиатуре, видеть она не могла.