Стивен Кинг - Бессонница

Порой и слова, и образы терялись, прерванные странными обрывами

[. . . . . .]

в общении. Но даже тогда Ральфу, как правило, удавалось некоторым образом ухватить то, что Клото пытался передать, и ему казалось, что Лоис понимала, что скрывалось в этих пробелах, еще яснее, чем он сам.

[Прежде всего знайте, что есть лишь четыре константы в той плоскости существования, где ваши жизни и наши жизни

[. . . . . .]

перемежаются. Эти четыре константы есть Жизнь, Смерть, Цель и Случай. Все эти слова имеют для вас определенные значения, но сейчас ваше представление о Жизни и Смерти несколько переменилось, не так ли?]

Ральф и Лоис неуверенно кивнули.

[Лахесис и я — посланцы Смерти. Поэтому мы вселяем ужас в большинство Краткосрочных; даже те, кто притворяется, будто принимает наши функции как должное, обычно боятся нас. На картинах нас порой изображают в виде страшных скелетов или фигур в капюшонах, чьи лица не видны.]

Клото положил свои крошечные ручки на покрытые белой материей плечи и сделал вид, что содрогается. Пантомима заставила Ральфа усмехнуться.

[Но мы не только посланцы Смерти, Ральф и Лоис; мы еще и посланцы Цели. И теперь вы должны слушать внимательно, чтобы правильно понять меня. Некоторые из вас, людей, верят, что все происходит по плану, а некоторые верят, что все происходящее — вопрос Удачи и Случая. Истина заключается в том, что жизнь одновременно и случайна, и целенаправленна, хотя и не в равной степени. Жизнь похожа на…]

Тут Клото соединил руки кольцом, как маленький ребенок, пытающийся показать форму Земли, и внутри этого круга Ральф увидел потрясающий яркий образ: тысячи (а может быть, миллионы) игральных карт, выброшенных веером, искрящейся радугой червей, пик, бубен и треф. Еще в этой громадной колоде он увидел множество джокеров; не так много, чтобы составить полную колоду, но явно больше, чем те два или три, которые бывают в обычной колоде карт. Каждый из них ухмылялся, и на каждом была разодранная панама с выгрызенным кусочком из полей. Каждый держал в руке ржавый скальпель.

Ральф широко раскрытыми глазами уставился на Клото. Тот кивнул:

[Да. Я не знаю, что в точности вы увидели, но знаю, что вы увидели то, что я пытался передать. Лоис? Как насчет вас?]

Лоис, любительница карт, слегка склонила голову:

[Атропос — джокер в этой колоде… Вот что вы имели в виду.]

[Он — посланец Случая. Мы, Лахесис и я, служим другой силе — той, которая учитывает большинство событии как в жизни индивидуумов, так и в ее более широком потоке. На вашем уровне здания, Ральф и Лоис, каждое существо — Краткосрочное и имеет назначенное расстояние. Это не означает, что ребенок выскакивает из утробы матери с табличкой на шее, гласящей: ПЕРЕРЕЗАТЬ ШНУР В 84 ГОДА, 11 МЕСЯЦЕВ, 9 ДНЕЙ, 6 ЧАСОВ, 4 МИНУТЫ и 21 СЕКУНДУ. Это нелепое представление. Отрезки времени, как правило, действительно установлены, и, как вы оба могли наблюдать, одна из многих функций, выполняемых аурами Краткосрочных, это часы.]

Лоис шевельнулась, и, когда Ральф повернулся, чтобы взглянуть на нее, он увидел поразительную штуку: небо над головой бледнело. Должно быть, уже пять утра. Они приехали в больницу около девяти часов вечера во вторник, а сейчас вдруг настала среда, 6 октября. Ральф слышал выражение «время летит», но это же просто чушь…

Лоис: [Ваша работа — то, что мы называем естественной смертью, да?]

Ее аура заискрилась смутными, расплывчатыми образами. Мужчина (Ральф не сомневался, что это был покойный мистер Чэсс), лежащий в кислородной маске. Джимми В., раскрывший глаза, чтобы взглянуть на Ральфа и Лоис за секунду до того, как Клото отрезал его «воздушный шарик». Страничка некрологов из «Дерри ньюс», усеянная фотографиями — в основном не больше почтовых марок — тех, кто отправился в мир иной в местных больницах и домах для престарелых.

И Клото, и Лахесис покачали головами.

Лахесис: [На самом деле нет такого понятия, как «естественная смерть». Наша работа — целенаправленная смерть. Мы забираем старых и больных, но мы также забираем и других. Только вчера, например, мы забрали молодого человека двадцати восьми лет. Плотника. Две Краткосрочные недели назад он упал с лесов и разбил череп. В течение этих двух недель его аура была…]

Ральф уловил неясный образ ауры, похожей на грозовую тучу, вроде той, что окутывала ребенка в лифте.

Клото: [Наконец настала перемена — превращение ауры. Мы знали, что она настанет, но не когда она настанет. Когда это случилось, мы пришли к нему и отправили его.]

[Отправили куда?]

Вопрос задала Лоис, в общем-то случайно затронув скользкую тему жизни после смерти. Ральф ухватился за свой мысленный страховочный пояс, почти надеясь на один из тех странных пробелов, но когда последовали их накладывающиеся друг на друга ответы, они были совершенно ясными.

Клото: [Повсюду.]

Лахесис: [В другие миры, иные, чем эти.]

Ральф ощутил облегчение, смешанное с разочарованием.

[Это звучит очень поэтично, но, я полагаю, это означает — поправьте меня, если я не прав, — что жизнь после смерти такая же тайна для вас, ребята, как и для нас.]

Лахесис, жестковатым тоном:

[В другой раз у нас может найтись время для обсуждения подобных вещей, но не сейчас — как вы, несомненно, уже успели заметить, время течет быстрее на этом уровне здания.]

[Извините.]

Клото, улыбаясь: [Не стоит — нам доставляют удовольствие ваши вопросы, они освежают нас. Любопытство существует везде, где есть континуум жизни, но нигде его нет в таком изобилии, как здесь. То, что вы называете жизнью после смерти, не имеет места в четырех константах — Жизни, Смерти, Случае и Цели, — которые сейчас нас интересуют.]

[Приближение почти каждой смерти, которая служит Цели, идет по хорошо знакомому нам маршруту. Ауры тех, кто умрет целенаправленной смертью, становятся серыми по мере приближения момента конца. Эта серость постепенно сгущается до черноты. Нас призывают, когда аура

[. . . . . .],

и мы приходим точно так же, как вчера, когда вы нас видели. Мы даем облегчение тем, кто страдает; мир тем, кого обуял ужас; отдых тем, кто не может найти его. Большинство целенаправленных смертей ожидаемо и даже приветствуется, но не все. Порой нас призывают забирать мужчин, женщин и детей, которые пребывают в полном здравии… Однако их ауры превращаются неожиданно в серые, и наступает время их конца.]

Ральф вспомнил молодого человека в шерстяной безрукавке, который на его глазах нырнул в «Красное яблоко» вчера днем. Тот был образцом здоровья и бодрости на вид… если не считать окутывающей его маслянистой пленки. Ральф раскрыл было рот, быть может, чтобы упомянуть про этого молодого человека (или спросить о его судьбе), а потом снова закрыл его. Солнце уже стояло прямо над головой, и его вдруг охватила странная уверенность: будто он и Лоис стали предметом сальных сплетен в тайном городке старых алкашей.