Стивен Кинг - Бессонница

— Да. Как только люди перестанут бегать вокруг. В коридорах будут гореть лампочки — те, что работают на батарейках, — пусть даже здесь они и вырубились. Когда я скажу, мы встанем и пойдем — пойдем! — по лестнице к выходу. Я не буду тащить тебя, а пойду прямо за тобой, положив руки тебе на плечи. Ты понимаешь, Пат?

— Да, мама. — И больше никаких вопросов. Никакого нытья. Только книжки были вложены ей в руку для сохранности. Картинку он держал сам. Она быстро стиснула его в объятиях и чмокнула в щеку.

Они прождали на своих местах пять минут, пока она медленно считала до трехсот. Не досчитав и до полутораста, она почувствовала, что большинство их ближайших соседей уже ушло. Теперь она уже могла кое-что разглядеть — достаточно, чтобы увериться, что снаружи полыхает огонь, но полыхает он с противоположной стороны здания. Это было очень удачно. До нее доносился пронзительный вой подъезжающих полицейских машин, карет «скорой помощи» и пожарных автомобилей.

Соня встала:

— Пошли. Держись впереди меня.

Пат Дэнвилл шагнул в проход, чувствуя крепко держащие его за плечи руки матери. Он повел ее вверх по ступенькам к тусклым желтым огонькам, отмечавшим коридор северного балкона, и лишь один раз остановился, когда темный бегущий силуэт ринулся им навстречу. Руки его матери крепко стиснули его плечи, и она отдернула его в сторону.

— Чертовы защитнички жизни! — орал бегущий. — Грёбаные самодовольные козлы! Убил бы их всех!

Потом он пропал, и Пат снова стал взбираться по ступенькам. Теперь она ощущала в нем спокойствие и полное отсутствие страха, окатившее ее сердце волной любви, но с примесью какой-то странной темноты. Он был такой необычный, ее сын, такой особенный, но… мир не любит подобных людей. Мир старается выполоть их, как сорную траву из сада.

Наконец они выскочили в коридор. Несколько человек в глубоком шоке бродили туда-сюда с мутными взглядами и приоткрытыми ртами, словно зомби в фильме ужасов. Соня лишь мельком взглянула на них и подтолкнула Пата к лестнице. Через три минуты они вышли наружу, в полыхающую огнем ночь, и на всех уровнях Вселенной как Случайные, так и Целенаправленные сущности вернулись на предназначенные им маршруты. Миры, на одно мгновение дрогнувшие на своих орбитах, вновь обрели равновесие, и в одном из этих миров, в пустыннейшей из всех пустынь, человек по имени Роланд перевернулся на другой бок в своем спальном мешке и снова крепко заснул под чужими и незнакомыми созвездиями.

На другом конце города, в Страуфорд-парке, дверь туалета с табличкой ДЛЯ МУЖЧИН распахнулась. Лоис Чэсс и Ральф Робертс вылетели оттуда в пелене дыма, крепко сжимая друг друга в объятиях. Изнутри раздался грохот удара самолета «чероки» об асфальт, а потом шум взрыва «пластика». Сверкнула яркая белая вспышка, и синие стены туалета вспучило, словно какой-то великан врезал по нему кулаками. Секундой позже они вновь услышали тот же взрыв, на этот раз докатившийся до них с открытого пространства. Второй вариант был послабее, но… какой-то более реальный.

Ноги Лоис заплелись, и она брякнулась в траву у подножия холма с криком, в котором прозвучало облегчение. Ральф рухнул рядом, а потом с усилием сел. Не веря своим глазам, он уставился на Общественный центр, рядом с которым взметнулся столб огня. Лиловый синяк размером с дверную ручку вспухал у него на лбу, там, куда ударил его Эд. Левый бок все еще ныл, но он надеялся, что ребра там, быть может, не сломаны, а лишь ушиблены.

[Лоис, ты в порядке?]

Мгновение она смотрела на него непонимающим взглядом, а потом начала ощупывать свое лицо, шею и плечи. Было нечто так сладко и чудно похожее на «нашу Лоис» в этой проверке, что Ральф засмеялся. Он не мог удержаться. Лоис робко улыбнулась в ответ.

[Кажется, все нормально. Вообще-то я уверена, что я в порядке.]

[Что ты там делала? Тебя могло убить!]

Лоис — казалось, слегка помолодевшая (Ральф догадывался, что подвернувшийся пьяница имел какое-то отношение к этому) — заглянула ему прямо в глаза.

[Может быть, я и старомодна, Ральф, но если ты думаешь, что я собираюсь провести следующие двадцать или сколько там лет, вздыхая и падая в обмороки, как лучшая подруга героинь тех романов времен Регентства [71] Эпоха Регентства в Англии — правление наследного принца при психически больном монархе — пришлась на 1811–1820 гг. , которыми зачитывается моя подруга Мина, то тебе лучше подыскать другую себе в подружки.]

На мгновение он застыл с открытым ртом, потом поднял ее на ноги и крепко обнял. Лоис тоже стиснула его изо всех сил. Она была удивительно теплой, удивительно настоящей. Ральф на секунду задумался о схожести одиночества и бессонницы — как они накапливаются глубоко внутри и сеют рознь, эти друзья отчаяния и враги любви, — а потом отбросил эти мысли и поцеловал ее.

Клото и Лахесис, стоявшие на вершине холма с тревожными и расстроенными лицами работяг, поставивших все свои рождественские премиальные на неудачника забега, теперь ринулись вниз, к тому месту, где Ральф и Лоис стояли, обнявшись и заглядывая друг другу в глаза, как влюбленные подростки. С другой стороны Барренса все громче раздавались звуки сирен, похожие на голоса из дурных снов. Столб огня, отмечавший могилу неистового Эда Дипно, был уже слишком ярким, чтобы смотреть на него не щурясь. Ральф услышал слабый грохот взрывавшихся машин и вспомнил о своей тачке, брошенной где-то на задворках Хай-Ридж; он решил, что туда ей и дорога. Он слишком стар, чтобы садиться за руль.

Клото: [С вами все в порядке?]

Ральф: [С нами все отлично. Лоис помогла мне справиться. И спасла мне жизнь.]

Лахесис: [Да. Мы видели, как она вошла. Это был очень храбрый поступок.]

А также очень странный для вас, не так ли, мистер Л., подумал Ральф. Вы видели это, вы восхищались этим, но… думаю, вы понятия не имеете, как или почему она сумела заставить себя сделать это. Думаю, для вас и вашего друга сама идея спасения кого-то должна казаться почти такой же чуждой, как понятие о любви.

Впервые Ральф ощутил нечто вроде жалости к маленьким лысым врачам и понял основной парадокс их жизней: они знали, что Краткосрочные, чье существование они были посланы обрывать, живут мощной внутренней жизнью, но они и близко не могли осмыслить реальность этой жизни, эмоции, которые движут ею, и поступки — порой благородные, а порой глупые, — возникающие в результате этих эмоций. Мистер К. и мистер Л. изучали свои Краткосрочные задания, как некоторые богатые англичане изучали карты, привезенные путешественниками викторианской эпохи [72] Викторианская эпоха — правление английской королевы Виктории — длилась с 1837 по 1901 г. , которых они по большей части субсидировали, но сами оставались трусами, несмотря на все свое богатство. Своими ухоженными ногтями и мягкими пальчиками филантропы водили по рекам на бумаге, по которым им никогда не придется плавать, и по бумажным джунглям, где им никогда не суждено поохотиться. Они жили в полном страха замешательстве и воспринимали этот мир как игру воображения.