Нэнси Фармер - Дом скорпиона

— Знаешь, в тот день... я видела... мерзкого звереныша,— сказала Фелисия.

— Моховичка? — переспросил Том. Фелисия хихикнула.

— Клона... Я видела... как расчудесный, талантливый Матт... крадучись выходит из квартиры Мендосы... с собачонкой в сумке. «Что он задумал?» — заинтересовалась я... и последовала за ним.

Наступило молчание. Затем Том воскликнул:

— Ну и ну! Ты можешь заглянуть даже внутрь!

— Камеры стоят повсюду. Эль- Патрон любил наблюдать... за всем. Но сейчас он стал... слишком стар. Передоверил дело... своим телохранителям. А им все равно... если нет гостей. Я провожу здесь много времени.

— Но здесь же холодно!

— На холоде... техника лучше работает. Я надеваю пальто и не мерзну.— Матт ей охотно поверил. Фелисия так напичкана наркотиками, что наверняка ее тело не намного теплее, чем несчастный Эль-Вьехо в гробу.

— Ты видела, как Матт убил собачонку? — спросил Том с нетерпением в голосе.

Матт аж рот разинул от изумления. С какой стати Том спрашивает о Моховичке, если сам совершил это преступление?! Мария поморщилась, как от пчелиного укуса. Матт надеялся, что у девочки хватит самообладания не закричать.

— А Матт этого... не делал.

Мария вздрогнула.

— О да, у него... был лауданум,— продолжала Фелисия.— Но он... не давал его собаке.

— Неужто песик сам достал бутылочку и покончил с собой?!

— О... нет...

Фелисия замолчала. Иногда ей требовалось несколько минут, чтобы собраться с разбегающимися в стороны мыслями и продолжить разговор. Матту ужасно хотелось посмотреть, что происходит в комнате, но сейчас никакая сила не смогла бы отогнать Марию от глазка.

— Я пошла к лотосовому пруду,— наконец сказала Фелисия.— Я так... разозлилась... из-за того, как с тобой обращались... на дне рождения. Я хотела убить... это дьявольское отродье, которое Эль-Патрон... таскает за собой по пятам.

Матт похолодел. Он и не догадывался, насколько сильно Фелисия его ненавидит.

— Но пришлось удовлетвориться... этим гадким крысенышем, которого Мария называла собачкой. У меня при себе... всегда есть немножко лауданума... нервы успокоить.

«У нее его столько, что можно усыпить целый город»,— подумал Матт.

— Я вылила одну из моих... собственных бутылочек нa котлеты, которые... этот клон оставил собаке. «Иди сюда, Моховичок»,— позвала я. Он никак не хотел вылезать из сумки, так что я... вытряхнула его... прямо на мясо. Он сожрал все до последней крошки...

— Он долго умирал? — спросил Том, но ответа Матт не услышал.

Мария как подкошенная рухнула на пол, и он поспешил к ней на помощь. Девочка не издавала ни звука, лишь тело ее сотрясалось в глухих рыданиях, да голова бессильно моталась из стороны в сторону.

— Он не мучился,— прижимая ее к себе, шептал Матт.— Он даже не понял, что происходит.

Мария руками обвила его шею. Полоска света от карманного фонарика, который Матт предусмотрительно прислонил к стене, падала ей на лицо. Наконец она немного успокоилась, и Матт смог встать и посмотреть, что делают Фелисия и Том. Но те уже ушли, обзорный экран вновь был укутан пластиком.

Он повел Марию обратно по коридору. Девочка не произносила ни слова, и Матт не знал, что делать. Впрочем, далеко уйти они не успели — навстречу им двигался темный силуэт, вооруженный карманным фонариком. Фигура была такой огромной, что с трудом протискивалась между стенами.

— Ну и дураки же вы,— послышался тихий голос Тэма Лина.— Весь дом гудит, как растревоженный улей.

— Как ты нас нашел? — удивился Матт.

— Эль- Патрон рассказал мне об этом коридоре. Он догадался, что вы каким-то образом обнаружили его. Черт побери, Матт, Мария и так немало выстрадала из-за тебя...

— Моховичка убила Фелисия! — выпалила Мария.

— Что?!

Тэм Лин разинул от изумления рот.

— Я сама слышала, как она рассказывала Тому. И еще гордится этим! Не понимаю, откуда в людях столько злобы...

В черном платье девочка походила на призрака — лицо ее было белым, как снег.

— Тебе надо лечь,— сказал Тэм Лин.— Я проведу тебя через кабинет Эль-Патрона. Он скажет, что ты все время была с ним. Его эта история очень забавляет, но сенатор Мендоса не находит в ней ничего смешного.

— Ой, папа,— простонала Мария, как будто только сейчас вспомнила, что у нее есть отец.

— А ты, Матт, подожди здесь несколько минут,— велел телохранитель.— Когда дорога будет свободна, выберешься тем же путем, каким вошел.

— Через музыкальную комнату,— сказал Матт.

— Как же я сразу не догадался! Там нашли шляпку Марии...

— Матт,— проговорила Мария, на миг отстраняясь от Тэма Лина.— Ты позволил мне простить тебя за то, чего ты не совершал.

— Немного прощения никому не повредит,— повторил Матт одно из любимых высказываний Селии.

— Наверное, тебе нравится смотреть, как я выставляю себя круглой дурой,— вспыхнула Мария.

На миг к девочке вернулся боевой дух.

— Я никогда не считал тебя дурой,— заверил ее Матт.

— Ладно, все равно прости, что была к тебе несправедлива.

— Здесь нельзя задерживаться,— напомнил Тэм Лин.

— Надеюсь, ты будешь вести себя хорошо,— продолжала Мария, глядя на Матта.

— Буду,— ответил тот.

— И, брат мой Волк, я буду скучать по тебе.

Тэм Лин повел Марию по коридору. Матт стоял и слушал, как стихают вдалеке их шаги.

Как только Мария, бледная и подавленная, вышла из покоев Эль-Патрона, семейство Мендоса сразу же покинуло Большой дом. Вскоре отбыл и Эль-Патрон со своими телохранителями.

Матт опять остался один. Он не мог поговорить с Марией или Тэмом Лином, но, зная, что они все-таки любят его, чувствовал себя намного лучше. Он прочел книги, которые, по его мнению, они бы одобрили: ради Тэма Лина проштудировал руководство по выживанию в пустыне, а чтобы порадовать Марию, одолел нудную, запутанную книгу о святом Франциске Ассизском.

Оказывается, святой Франциск любил всех — от бандитов и убийц до нищих и бродяг, покрытых гнойными язвами (один такой бродяга был нарисован на картинке). Он сажал себе на палец цикаду и говорил: «Рад тебя видеть, сестра моя Цикада. Восхвали Господа своей веселой музыкой». Святой Франциск разговаривал со всеми — с братом Солнцем и сестрой Луной, с братом Соколом и сестрой Куропаткой. У Матта стало немножко теплее на душе; он почувствовал, что мир — это единая любящая семья, совсем не похожая на семью Алакран.

Но назвал бы святой Франциск «брат мой Клон» его, Матта?

Теплые чувства в душе у Матта мигом испарились. Он не принадлежал к живой природе. Он был дьявольским отродьем.

Везде, куда бы Матт ни направлялся, он не мог отделаться от ощущения, что за ним наблюдают. Мало того что за ним шпионит охрана — гораздо тяжелее было думать о Фелисии. Она еще хуже Тома, только никто об этом не догадывается, потому что все считают ее безобидной дурочкой. Она напоминала Матту медузу. Медуз он видел по телевизору — они плавают в океане, как яркие надувные подушечки, и ядовитыми щупальцами могут зажалить насмерть кого угодно. Ну почему, почему он не догадывался, что Фелисия ненавидит его так сильно?!