Стивен Кинг - Столкновение миров

— Да.

— Паркер, — произнес Морган, в этот же самый момент Осмонд сказал:

— Паркус.

— Мертв? — безучастно спросил Морган.

— Я не знаю. Я думаю, что да. Должен ли я послать парней на пляж, чтобы привести его сюда?

— Нет! — резко выкрикнул Морган. — Нет, но мы сами спустимся туда, где он находится, ведь так, Гард?

— Мы?

Морган хихикнул.

— Да Ты… я… все мы. Потому, что если Джек выйдет из Отеля, он сразу отправится туда. Он не захочет бросить своего черного, как ночь, приятеля.

Теперь Гарднер тоже начал хихикать.

— Нет, — произнес он. — Конечно же нет.

И только теперь Морган почувствовал тупую боль в ладонях. Он разжал кулаки и задумчиво посмотрел на кровь, сочащуюся из полукруглых ран. Но усмешка не исчезла с его лица. Наоборот, она стала еще больше.

Гарднер торжествующе посмотрел на него. Огромное чувство власти наполнило Моргана. Он простер одну окровавленную руку вперед.

— Это кидает к ногам человека целый мир, — шептал он. — Воспой мне: «Аллилуйя».

Его губы растянулись еще шире. Он оскаливался, как волк — волк, уже старый, но все еще достаточно хитрый, коварный и могучий.

— Пойдем, Гард, — сказал он. — Пойдем на пляж.

Ричард Слоут не был мертв, но когда Джек поднял своего друга на руки, тот был без сознания.

«Кто теперь стадо?» — спрашивал в его уме Вулф.

«Будь осторожен, Джеки! Вулф! Будь…»

— ИДИ КО МНЕ! ИДИ СЕЙЧАС! — мощно и беззвучно пел Талисман. — ИДИ КО МНЕ, ПРИНЕСИ СТАДО, И ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО И ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО И ВСЕ…

— … все будет хорошо… — прохрипел Джек.

Он пошатнулся вперед и чуть не угодил прямо в чернеющую дыру открытого люка. Сердце стучало прямо в висках, и он с ужасом подумал, что мог свалиться прямо в серую воду, разбившись об опорные столбы. Затем он взял себя в руки и ногой откинул крышку люка, закрывая его. Теперь доносился только звук странных флюгеров, без устали поющих свои песни в небе.

Джек повернулся к «Противостоянию».

Он увидел, что находится на широкой террасе. Когда-то, в пышных двадцатых или тридцатых, отдыхающие сидели здесь после полудня в тени зонтиков и потягивали коктейли, читая последние романы Эдгара Валласа или Эллери Квин, а, возможно, просто смотрели на остров Лос Каверни — серо-голубое пятно, парящее на горизонте. Мужчины в белом, а женщины в пастельных тонах.

Когда-то. Давно.

Джек не знал, в какой цвет была когда-то выкрашена терраса, но теперь она была черной, как и весь Отель — цвет, в который, как показалось Джеку, были окрашены точечки рака в легких его матери.

В двадцати футах должны находиться окна-двери, о них говорил Спиди, через которые входили и выходили отдыхающие в те далекие, туманные годы.

А вот и они.

На них были наклеены белые широкие полосы, так что теперь двери напоминали слепые глаза.

На полосках бумаги было написано:

«ЭТО ТВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС ВЕРНУТЬСЯ ДОМОЙ».

Шелест волн. Звук шипящих и поскрипывающих флюгеров. Привкус морской соли и запах давно пролитых спиртных напитков, пролитых красивыми людьми, которые теперь состарились или умерли. Запах самого Отеля. Он взглянул на заклеенные окна и совсем не удивился тому, что содержание послания изменилось:

«ОНА УЖЕ УМЕРЛА, ДЖЕК. ТАК ЗАЧЕМ ЖЕ УТРУЖДАТЬ СЕБЯ?»

(Кто теперь стадо?)

— Ты, Риччи, — сказал Джек. — Но не ты один.

Ричард пошевелился, выражая протест.

— Пойдем, — прошептал Джек, и начал шагать. Еще одно усилие. Отдать или взять.

Плакаты на окнах казалось стали еще шире, когда Джек шел к «Противостоянию»; как будто Черный Отель смотрел на него слепыми, но удивленными глазами.

«Неужели ты действительно считаешь, малыш, что ты сможешь войти, неужели ты надеешься выйти? Неужели, ты думаешь, что в тебе достаточно Джейсона для этого?»

Красные вспышки, которые до этого он видел в воздухе, вспыхивали и танцевали на заклеенном стекле. На мгновение они приняли форму. Джек с удивлением взирал на них, когда они превратились в огненных чертиков. Они скатились вниз по медным ручкам двери и сосредоточились там. Ручки тускло запылали, как железо в горне кузницы.

«Давай, малыш. Прикоснись к нам. Попробуй».

Однажды, когда он был ребенком лет шести, Джек положил палец на проволоку выключенной электрической плиты и включил кнопку. Ему было просто интересно знать, с какой скоростью нагреется горелка. А через секунду он уже отдернул невыносимо болевший палец. Прибежал Фил Сойер, взглянул и спросил Джека, неужели тот хотел спалить себя заживо.

Джек стоял с Ричардом на руках, уставившись на тускло мерцающие ручки.

«Давай, малыш. Помнишь, как горела плита? Ты думал, что у тебя будет очень много времени, и ты успеешь убрать палец. — „Черт“, — думал ты, — плита даже и не собирается краснеть, но она обожгла тебя сразу. А теперь, как ты думаешь, что ты почувствуешь, Джек?»

Еще больше красных искр скатывалось со стекла на ручки французского окна. Если он прикоснется к одной из этих ручек, они прожгут его руку, поджаривая кожу. Эта боль будет ни с чем не сравнима.

Он подождал немного, надеясь, что Талисман снова позовет его, или Джейсон появится в нем. Но в голове пронесся голос его матери:

«Неужели кто-то или что-то всегда должно заставлять тебя, Странник Джек? Давай, приятель, тебе придется сделать это самому; ты сможешь сделать это, если действительно хочешь. Или ты хочешь, чтобы другие делали все за тебя?»

— Хорошо, мама, — произнес Джек. Он слегка улыбнулся, но голос его дрожал от страха. — Я сделаю это ради тебя. Надеюсь, что я смогу найти мазь от ожогов.

Он подался вперед и схватил одну из раскаленно-горячих ручек.

Но она не была такой; все это было только иллюзия. Ручка была теплой, только и всего. Когда Джек повернул ее, красные искорки умерли на всех ручках. А когда он толкнул стеклянную дверь внутрь, Талисман снова запел так, что по всему его телу побежали мурашки:

«ОТЛИЧНО СДЕЛАНО! ДЖЕЙСОН! КО МНЕ! ИДИ КО МНЕ!»

С Ричардом на руках Джек вошел в столовую Черного Отеля.

Когда он переступил порог, то ощутил странное усилие: что-то наподобие мертвой руки, попыталось вытолкнуть его наружу. Джек сопротивлялся ей, и через минуту или две это ощущение исчезло.

Комната не была совсем темной. Заклеенные окна придавали ей молочно-белый цвет, который не нравился Джеку. Он чувствовал себя, как в густом тумане. Здесь царил затхлый запах разрухи и смерти, запах пустых лет и густого мрака; обои кое-где отклеились. Но здесь было что-то еще, Джек знал это и боялся его.

«Потому, что это место не было пустым».