Николай Шпыркович - Злачное место

Жорик удивленно взглянул на толстое древко стрелы, торчащее у него где-то ниже пупка, попробовал даже схватиться за него обеими, руками — но тут руки у него подломились и он сначала опустился на колени, а затем медленно завалился на мох. Рот его судорожно раскрывался, Жорик глотал воздух, но было видно — что дыхания, как такового — у него и нет. Глаза бандита, на внезапно побелевшем лице, закатились куда-то вверх, так что видны были только белки.

"Артерию перебил, хотя и так — сдох бы" — удовлетворенно-спокойно подумал Артем и осторожно вышел из своего укрытия. Магазин, он на всякий случай, сменил — на новый. Не доходя до умирающего бандита несколько шагов он остановился, тщательно выцелил ему башку и всадил в голову почти уже затихшего Жорика две пули. Автомат на этот раз не подвел, голова расселась, как горшок с прокисшим творогом. Вот теперь — надежно. Или, может, добавить пару-тройку выстрелов? Нет, хватит — Артем подошел ближе и, критически осмотрев тело Жорика, совершенно спокойно повернулся к нему спиной. Теперь он был уверен, что дело сделано — и сделано правильно. Собственно говоря, теперь можно было бы и в деревню, к команде возвращаться, но оставалось одно дело — за собой надо было убрать.

Артем раздвинул кусты и подошел к схороненной в кустах заначке. Мертвый кавказец вытаращил на него буркалы и ощерился беззубым ртом, дергаясь всем телом на колу. Культяпки рук потянулись к Артему — ага, хрен тебе. Затем и обрезали. А, все-таки прав Кузнец тогда оказался, еще в первый год: кабаны, после того, как кто из стада зомбанется — на это поле уже не ходят. Вот и тогда — заначку сделали, свинка зомбанулась- и все, как отрезало, больше потравы на этом поле не было. Была опаска, правда, что из свиней дикари получатся — но и тут Кузнец угадал — они вслед за стадом куда-то уходили, а свиньи уж потом как то с ними потом сами разбирались. Ну, самострел настороженный, на всякий случай все же держали. Артем потянулся, и снял уже разряженный арбалет, ловко прилаженный за зомбаком, так, что стрела проходила как раз через его горло и была нацелена как раз на кабанью тропу. Не зря он тогда учился петли на зайцев ставить — вот и не подвело его умение. А то — капкан из подручных средств… Они тогда несколько часов провозились, пока не получилось все, как надо.

Артем вздохнул — арбалет был хороший, надежный, может взять с собой?

С патронами, может и напряг когда-нибудь выйдет, а стрелу всегда смастерить можно. А уж зомбачьей слизи- везде пока достанешь. Подумав немного, он хмыкнул и все-таки отложил арбалет в сторону, после чего, отступив, разнес и этому бандюгану голову. В лесу мусор оставлять нельзя — это батя ему тоже вдолбил. Этот урожай белореченцы, конечно уберут — ну и ладно, не будет им Артем подлянок оставлять, хотя и стоило бы. Ну, а дальше пускай сами за своим новым полем смотрят.

А вот почему, интересно, у лежалых зомбаков слизь какая-то внутри?

…- Да попал ты ему в голову — я сам видел, — с досадой произнес Крысолов. — Видно, вскользь пришлось. Потом засуетились все. Ну, и психология подвела немного — у Хана вон, мозги наружу, у Тимура — тоже. У охранника — сквозная дырка в голове, ветер гуляет, рядом Жорик лежит — тоже голова в крови. Вот и сработал стереотип — раз трое — упокоенные, а четвертый похож на этих троих — значит, тоже упокоен. Вообще — много ошибок совершать стали, — задумчиво сказал он, — и тогда в больнице, и здесь вот — два раза подряд. Повязали они нас "по-детски". Нет, точно, завязывать надо с охотой. Вот и Индеец тоже это доказал: лимит везения ограничен. Так что оседать надо.

— А ты все же здорово Тимура довел, — признал Артем. — так его разъярить, чтобы он из себя вышел. А потом из такой ситуации выкрутиться…

Глаза у него, после того, как Варька засадила ему в руку какой-то дряни, слезиться перестали, и нос прошел. Спать от нее, правда, немного хотелось, но не сильно, так что он вполне еще мог вести беседы. Старый сказал, что у него, скорей всего, " поливалентная аллергия" — не только на тимофеевку, но и на рожь. Так что, может и к лучшему, что он с командой пойдет. Уж какой из него хлебороб теперь, с аллергией этой.

Крысолов недоуменно посмотрел на него:

— Да ты, что, Артем? Какое "выкрутиться"? Нам свезло, невероятно, фантастически свезло — что мы, как ты говоришь, "выкрутились". Я и правда, Тимура старался до белого каления довести — но только для того, чтобы он нас прикончил быстрее, а это уж чистая везуха, что так вышло все — с Ханом и Индейцем — ну и ты опять, можно сказать, нас спас. Вот если кто и "выкрутился" — так это ты. Я и не представлял, что так руки можно вывернуть.

— А внутри у зомбаков не просто слизь — какой-то сложный коллоид. Он препятствует их высыханию, — вмешался Старый. — Это еще в первый год выяснили, когда стали находить запертых зомбаков. Стоит такой упырь, где нибудь за стеклом, в будке охранника — и по стеклу этот коллоид, который у него из тела проступает, размазывает. Так ведь, в принципе, у обыкновенного мертвяка никакой с л и з и в теле нет.

— Так это обыкновенные. Их мухи едят, — вздохнул Крысолов, — в книжках, что до Песца писали, зомби поголовно все ходили с"…личинками, шевелящимися в глазницах". Эх, если бы оно и вправду так было — за одно лето проблема мертвяков была бы решена — уже в первую осень от большинства трупов, находящихся на свежем воздухе, остался бы чисто объеденный опарышами скелет. И это при том, что мозги они у покойников сожрали бы в первую очередь.

— Я вот все об нелюдях думаю, — неловка сказал Артем. — Вот и Тимур, и Хан, и Жорика я видел… Все же эффект от этого — есть. Ну, и чего — как средство последней надежды — может и нам все же стоит взять это на вооружение… Ой! — он помнил, вообще-то, что рука у Крысолова была тяжелой, но что н а с т о л ь ко — и это еще левой…

— Ты это, Артем, лучше всего — забудь, — по-отечески посоветовал ему Крысолов, будто и не отвесил ему только что увесистую затрещину. — с этого"… а может…" — пропало столько народа — и сосчитать невозможно. И это не только людоедства касается — а и всего прочего: начиная от употребления спиртного на работе, и непередергиванием затвора при разборе автомата — ну и всем остальным кончая, а в данном случае — это прямой путь к погибели. И даже не потому, что больше нескольких лет никто из нелюдей не живет — ты сам видел, чем кончил Хан, а и потому…, ты сам говорил — что Жорик на тебя кинулся. А, в принципе, — не знал ведь, что у тебя автомат клина дал, не знал, что ты один. И все равно: буквально за несколько часов он "осмелел" настолько, что без раздумий бросился на опасность. А в результате — получил стрелу в брюхо, хотя раньше ушел бы в ту же рожь — и был бы жив. Да и Тимуром, в общем-то- та же картина. Нелюдь — сам себе рукотворный мутант, и как любой мутант — нежизнеспособен. Подавляющее большинство из них катастрофически быстро теряют способность взвешивать риск — и отказываться от него в случае необходимости. Теряют способность бояться — если хочешь. А ведь эта способность — чувствовать страх — важнейшая для человека. Его — даже зомби и морфы чувствуют. Между прочим, сейчас почти не осталось собак бойцовых пород — всяких там доберманов и бультерьеров — а почему? Они ведь тоже мутанты, — сам себе ответил командир, — которые выводились для того, чтобы драться- в любой ситуации, так уж у них инстинкты человеком специально затачивались. И, когда обыкновенная дворняга, с воем бежала от зомбанутого бомжа — потому что умела бояться, и понимала, что этот противник ей не по зубам, бультерьер на него смело бросался, грыз, рвал тело в клочья — пока его самого не кусали — всего-то один раз. Так и нелюдь — у него прокатит раз, прокатит два, он выиграет на своей неестественной смелости несколько схваток — но в итоге он всегда п р о и г р а е т л ю д я м. А ступив на эту скользкую дорожку- невозможно на ней удержаться — только вниз. И кстати — ты знаешь о том, что нелюди — бесплодны?