Мойсес Пабло - Последний элемент

Рядом стояло несколько человек, которые о чем-то переговаривались между собой.

Увидев, что машина Боско остановилась в нескольких метрах от них, один из мужчин отделился от группы и подошел к ним. Его фигура показалась агентам смутно знакомой.

— Капитан Вашингтон! — воскликнула Джулия. — Я вас без формы не узнала!

Капитан даже не улыбнулся.

— А найден мертвым. Он умер ужасной смертью.

Вашингтон сел в машину к агентам, и они подъехали к роскошному особняку, в котором А жил отшельником, досаждая правительствам многих стран.

В полном молчании они двинулись вперед по длинным коридорам особняка. Дошли до места пересечения двух коридоров и остановились.

Шедший впереди Вашингтон в сомнении замер.

— Неужто мы заблудились?! — воскликнула Джулия, внезапно вспомнив, что, когда ей нужно было побеседовать с А в привычной для него обстановке, к хозяину дома ее всегда провожал молчаливый дворецкий.

— Вам нужна помощь? — Вопрос задал человек в черном костюме и темных очках, притаившийся в правом крыле.

«М-да! — подумал Боско. — Чтобы передвигаться по этому дому, нужна система глобального позиционирования».

— Нам необходимо попасть в лабораторию А, — сказал он агенту.

— Я понимаю. Я тут работал всю ночь и сам пару раз заблудился. Видите справа дверь? За ней лифт. Нажмите кнопку, она там одна, служит и для подъема, и для спуска.

Лаборатория А была совершенно неузнаваема. Она превратилась в мертвую пустыню. Такую же, как душа ее хозяина. Все это очень напоминало кошмарный сон. И хотя Джулия и Вашингтон привыкли смотреть смерти в лицо, оба отвели взгляд от обезображенного тела.

Виктор же, новичок в этом деле, не подумал о соблюдении мер предосторожности и через мгновение бросился в коридор.

Казалось, его желудок живет собственной жизнью и отчаянно пытается вылезти через горло наружу.

Спустя несколько часов компьютерщики ЦРУ принесли один из двух уцелевших компьютеров в комнату, которую Боско приспособил под свой кабинет: там он возился с почти непригодными жесткими дисками, пытаясь извлечь из их памяти хоть какие-то данные.

Сейчас он попробует реанимировать жесткий диск из компьютера А, используя для этого систему, которую ему установили люди из Управления.

Виктор наморщил лоб. Он абсолютно не был уверен в том, что из его попытки выйдет что-нибудь путное.

— Ну что, Виктор? Ты что-нибудь нашел? Ты уже больше трех часов сидишь перед экраном. — Рыжая напарница минут десять наблюдала за его работой, а он ни разу не посмотрел в ее сторону.

— Они убили А, потому что мы подобрались к ним слитком близко. Может, нам удастся найти что-нибудь в его компьютере…

— Ты сможешь войти в систему?

— Один раз я уже это сделал. Думаю, что и во второй раз мне это удастся. Но, как я вижу, придется повозиться. Иди спать, я сообщу тебе, если будет результат.

Джулия вышла, но через десять минут вернулась с одеялом и маленькой подушкой: ей не хотелось оставлять Боско.

Пальцы Виктора летали по клавиатуре, словно исполняя какой-то безумный танец. Чем больше сгущалась тьма за окном, тем энергичнее становился профессор. Как будто он вступил в поединок со временем.

При неярком свете настольной лампы он пытался найти пароль, ключ доступа, который позволил бы ему раскрыть секретные архивы таинственного хакера.

Но каждый раз, когда Виктор вроде бы находил нужную дорожку и пробовал по ней пройти, он натыкался на глухую стену, которая мешала ему двигаться дальше. Хакер установил на своей системе такую защиту, что ее, казалось, невозможно взломать. Тем более что и диски были серьезно повреждены. Однако Виктор был слишком умен, чтобы так легко сдаться. Он хорошо знал, что самое важное для человека, который намерен сделать открытие — не только любопытство, но и безграничное упорство. Никогда нельзя отступать.

А еще надо хладнокровно анализировать происходящее.

Пробовать, пробовать и пробовать, пока не добьешься результата.

Когда утренний свет начал просачиваться в окна особняка, а у Виктора стали слипаться глаза, Джулия проснулась и спросила:

— Ну как? Удалось чего-нибудь добиться?

— Как тебе сказать… — пробормотал Виктор, потягиваясь, — я начинаю думать, что А не был избалованным ребенком. Никогда в жизни я не видел таких надежных информационных барьеров, как эти. И такого программного обеспечения не видел. Мне бы хотелось познакомиться с ним более обстоятельно. Но сейчас, увы, нет времени.

— Ладно, — сказала, вставая, Джулия. — Даю тебе десять минут.

И ласково положила руку ему на плечо.

Она вышла, чтобы немного размяться, в огромный парк, окружавший роскошный особняк, который теперь лишился своего хозяина и был закрыт для всех, кроме подразделений безопасности, о чем свидетельствовал полицейский кордон у ворот.

Хотя уже рассвело, фонари в парке горели.

Джулии стало холодно. Она полезла в сумку за шарфиком, чтобы обвязать им горло, и, роясь в вещах, неожиданно нашла кулон, который А дал ей в Милане.

Непонятно зачем, повинуясь какому-то искреннему порыву, может быть, в память о друге она надела кулон на шею.

Овеваемые утренним ветерком, лениво шевелились листья деревьев. Их нисколько не интересовали таинственные происшествия, которые следовали одно за другим без всяких объяснений.

По глади большого искусственного озера (занимавшего почти два гектара; оно располагалось метров на сто севернее дома и было защищено от ветра стилизованным бордюром из елей) пробегала мелкая рябь, словно невидимая рука проводила по нему большой гребенкой. Отблески еще неяркого утреннего солнца оставляли на поверхности воды зеленовато-серебряные блики. Зрелище завораживало. А если напрячь слух, можно было услышать плеск поды о борт лодки, привязанной к причалу.

Прекрасная деревянная парусная яхта средних размеров (такой может без труда управлять один человек) была пришвартована к причалу. Она очень напоминала ту, на которой катался по озеру в Принстоне Эйнштейн в последние годы своей жизни.

Простое совпадение?

Джулия с грустью подумала, что нелюдимый, замкнутый А, наверное, никогда не испытывал счастья отдаться на волю волн.

У нее не укладывалось в голове, как человек, способный создать для себя этот райский уголок, мог потом отгородиться от него, спрятавшись в искусственном мире.

При воспоминании об А Джулии почему-то (она сама не понимала почему) стало невыразимо грустно. Она знала, что хакер ее по-своему любил, да и Джулия испытывала к нему более глубокие чувства, хотя никогда в этом не признавалась.

Сперва А вызывал у псе жалость, ведь он был сиротой. Но поработав вместе с ним над раскрытием нескольких дел до «Загадки Галилея», Джулия начала его понемногу понимать. И чувство сострадания постепенно переросло в искреннюю привязанность. Она восхищалась умом юноши, ценила его оригинальный юмор. А был перфекционистом, хотя и прикидывался бунтарем. Отвергая окружающий мир, он создал свой собственный. Королевство, где он чувствовал себя защищенным и был хозяином. С другой стороны, так делают все. «Как можно его за это критиковать? Он был слишком раним, чтобы уживаться с другими людьми. Без сомнения, за цинизмом и иронией А скрывался страх», — подумала агент Сальдивар и с удивлением поняла, что ей на глаза наворачиваются слезы.