Сергей Дубянский - Деревянный каземат

– Тебя ждать? – многозначительно спросила мать, когда Катя уже стояла на крыльце, проверяя содержимое сумочки.

– И ее надейся – я не навсегда ухожу, – пошутила Катя.

– Я и не надеюсь – кому ты нужна с таким характером? Я из практических соображений – ты вернешься к ужину или утром?

– Мам, не задавай глупых вопросов!

На самом деле вопрос был не таким уж глупым – просто Катя не могла на него ответить. В принципе, она допускала обе возможности, но как можно знать заранее, чем все закончится?

Махнув матери рукой, она вышла за калитку.

Нельзя сказать, что Катя провела день в мечтах – это был самый обычный день, если не считать робкого, возникавшего ни с того ни с сего, ощущения грядущей радости. Оно казалось не связано с конкретными поступками или событиями, а просто поднималось настроение, а каждый окученный помидорный куст приближал к… к чему-то он приближал, и ей очень хотелось этого «чего-то».

Сегодня Катя не боялась прийти раньше времени, ведь отношения обрели некую определенность, при которой ей совершенно не зазорно спешить и радоваться встрече. Когда она появилась из-за угла, Вадим уже сидел в машине, задумчиво глядя на грязно-желтую стену дома.

– Привет, – Катя подкралась незаметно и остановилась. На ее лице застыла улыбка, готовая трансформироваться во что угодно, в зависимости от ответной реакции.

– Привет, – Вадим сначала взял ее руки, собираясь поднести к губам, но вдруг передумал и повернувшись, извлек с заднего сиденья очередной букет роз.

– Учти, к хорошему привыкают быстро, – Катя засмеялась, потому что все происходило именно так, как ей и хотелось.

– Я ж того и добиваюсь, – Вадим вылез из машины, оказавшись с девушкой лицом к лицу. Обнял ее, причем, совершенно буднично, словно по-другому и быть не могло.

Катя доверчиво уткнулась в его плечо. Несмотря на жару, от него пахло не п отом, а исходил тонкий и очень приятный аромат – такой приятный, что его хотелось вдыхать и вдыхать, а для этого требовалось только, чтоб он не отпускал ее долго-долго… Вообще, если б не букет, она б тоже обняла его.

– Повторим вчерашнюю попытку? – спросил Вадим, – сначала ужинаем, а потом едем ко мне на экскурсию?

Катя молча кивнула. На эту программу она настроилась еще вчера, вернувшись домой.

– Залезай, – Вадим коснулся губами Катиного уха, отчего по ее телу пробежала волна, замершая внизу живота, – сегодня поедем на машине. Когда ее оставляешь одну, она, оказывается, обижается – сама вчера видела.

…Какой он милый! – с необъяснимым восторгом подумала Катя. Поддавшись внезапному порыву, она бросила букет в салон «Лексуса» и все-таки обхватила шею Вадима. Ей казалось, что она вложила в объятие всю свою силу, но Вадим лишь продолжал улыбаться, лениво перебирая ее волосы.

Для сегодняшнего ужина он выбрал совсем маленькое кафе. Кате было все равно, но войдя в зал, она решила, что здесь, и правда, приятнее, чем в «Белграде». Столики со свечами, рассчитанные на двоих; шторы, создающие интимный полумрак; огромный аквариум с медлительными, знающими себе цену, рыбами и тихая музыка, располагавшая к беседе.

Вадим галантно отодвинул стул. От этого жеста Кате вдруг сделалось неловко за свои любимые, «и в пир, и в мир», джинсы. Следующий раз она оденется по-другому (почему-то она больше не сомневалась, что будет и следующий раз, и следующий…)

Когда официантка исчезла с заказом, Вадим водрузил локти на стол, склонил голову и уставился на Катю немигающим взглядом. Обычно, когда на нее смотрели так, ей казалось, вроде, что-то в макияже требует срочной доработки, и она начинала мысленно метаться по своему лицу; настроение от этого портилось, но сейчас Катя чувствовала, как физически втягивается в этот взгляд, и думать о чем-либо становилось просто невозможно – она уносилась по двум невидимым лучам в светлую даль, где пенились водопады и пестрые птицы взлетали над яркими благоухающими цветами…

– Катюш, – Вадим вошел в ее радужный мир естественно, словно всегда являлся его неотъемлемой частью, – я уже успел соскучиться. (Слова были самыми простыми, никак не соотносящимися с водопадами, но настолько органичными, что лучше, пожалуй, и не скажешь).

– Я тоже, – Катя покраснела, но не от смущения, а от волны, снова прокатившейся по телу. Однако эта волна не была предназначена для кафе – здесь можно только обмениваться красноречивыми взглядами, и еще можно разговаривать, – Вадим, – Катя вспомнила свои вчерашние планы, – я тебе уже столько всего рассказала, теперь твоя очередь.

– А надо?

Катя тут же подумала, что в этом, действительно, нет необходимости. Разве недостаточно того, что вот он, перед ней; такой, какой есть. Ни его прошлое, ни будущее значения не имеют. Только если это будет их совместное будущее…

– Ну, мне хочется, – Катя не нашла более весомых аргументов, которые посмела б произнести вслух.

– Ладно, – Вадим вздохнул. Лучики, связывавшие их, погасли, и Катя почувствовала себя свободной, вроде, сбросила сладостную, но все-таки зависимость, – родился я в глухой деревне. Отца не помню. Мать со мной и с братом несколько лет скиталась по всему Советскому Союзу – поднимала целину, работала на заводе, одно время была уборщицей в столовой… зато ели мы тогда «от пуза», – он невесело усмехнулся, – наконец, приехали сюда и остались. Здесь мы пошли в школу. После восьмого класса Константин поступил в художественное училище, а я доучился до десятого. Потом институт; завод; перестройка; бизнес… и в результате, мы имеем то, что имеем, – он развел руками, словно был недоволен собственной жизнью, – поэтому, видишь, у тебя все даже интереснее.

Катя подумала, что он многого не договаривает. Например, он ни слова не сказал о «Компромиссе», окрестив его просто – «бизнес». А что тогда включают понятия «институт» или «завод»?.. Не может человек с таким очаровывающим взглядом прожить такую обычную жизнь.

Пока Катя размышляла, как бы сформулировать дальнейшие вопросы, вернулась официантка. Появилась бутылка вина, стол заполнился тарелками, и разговор сам собой сбился на нейтральные гастрономические темы.

Потом, пользуясь тем, что зал практически пустовал, они танцевали. Танец, правда, заключался в однообразном топтании между столиками, но зато при этом они находились так близко, что чувствовали магическое соприкосновение тел; голова кружилась, но Катя наивно решила, что виновато вино и постоянное вращение по часовой стрелке. Она попыталась изменить направление, только это не помогло, а, значит, дело заключалось совсем не во внешних факторах.

Время… вот, в чем его парадокс – оно может являться мигом, стремящимся к бесконечности, и совершенно неважно, что при этом показывают стрелки на часах. Кате казалось, что они находятся в кафе почти вечность, но этой вечности ей не хватит никогда – она всегда будет проноситься, как один миг, и когда стихнет музыка, покажется, что все только началось, и еще совсем ничего не было…