Сергей Дубянский - Деревянный каземат

– Константин! – эхом прокатилось по галерее, – не заснул?

– Нет, – Костя вышел из зала.

– О! – удивился охранник, – ты, прям, взбодрился. Представляешь, не знаю уж, что случилось, но все, даже круглосуточные точки закрыты, но кто ищет… Держи, – он протянул две красные банки «Охоты».

– Спасибо, – Костя поставил их на стол, – оставь себе.

– В смысле? – брови охранника поползли на лоб.

– Я пока сидел тут… – он понял, что не сможет объяснить случившееся, – это творческий порыв называется.

– Странный вы народ, художники. А зачем я бегал?

– Как зачем? С работы выйдешь, и сразу на халяву пивка хлебнешь. Мечта!..

– Дело хозяйское, – спорить охранник не стал, так как перспектива его вполне устраивала.

– Вызови такси, – попросил Костя, – а картину, которая стоит в подсобке, повесь на мою стену.

– Без проблем, – охранник снял трубку, а Костя с ужасом представил чистый холст, на котором сами собой возникают уродливые фигуры, смешные и убогие…

Аревик показалось, что сон не заставил себя долго ждать. Она ощутила безмятежную легкость, которую просто невозможно испытать наяву. Ведь даже если у тебя нет никаких проблем, ты их выдумываешь, чтоб оправдать собственное существование, а теперь само существование являлось высшим смыслом. Аревик чувствовала себя воспарившей, увлекаемой ласковым движением эфира по бесконечному сверкающему тоннелю. …Здорово!.. – Аревик рассмеялась так весело, как… да нет, и в детстве она не помнила такого замечательного состояния.

Однако счастливый полет продолжался недолго. Словно рогатка, способная растянуться лишь до определенного предела, время выстрелило, но, видимо, чуть-чуть промахнулось, потому что вместо тускнеющего вечера в огромные окна светило утреннее солнце. На полной скорости Аревик впечаталась в стену; покрутила головой, но не нашла ничего, способного отразить ее странное состояние. Впрочем, это не страшно – она и так знает, как выглядит. Только куда она попала в полете своей фантазии? Попыталась сделать шаг, но не смогла; и мало того, опустив голову, не увидела своего тела.

…Дурацкий сон, – расстроилась Аревик, – я что, всего лишь превратилась в портрет, и должна теперь висеть на стенке?..

– Ну, отчего же? – вдруг услышала она женский голос.

Удивленно скосила глаза вправо и увидела девушку с большими ясными глазами и легкими, будто наполненное солнцем облако, рыжеватыми волосами. Девушка улыбалась, чуть склонив голову на бок. Ироничный взгляд наблюдал за Аревик, и разговаривала она, видимо, тоже с ней.

– Ты красивая, – сказала девушка, – я рада за тебя. Знаешь, в последнее время видишь так мало приятных лиц – в основном, являются какие-то сюрреалистические уроды. Иди сюда.

– Как? – Аревик вспомнила, что не смогла найти свои ноги.

– Какая ты еще глупая, – засмеялась девушка, – но ничего не бойся – когда-то и я была такой же. Ой!.. – она сделала испуганное лицо, – как же давно это было!..

Девушка протянула руку, и Аревик почувствовала знакомый аромат – аромат ее прошлых снов; аромат из разбитого флакона; аромат сказочный мечты…

– Что это? – спросила она, смешно принюхиваясь.

– Мои духи. Они тебе нравятся?

– Да, очень… – впервые в жизни Аревик была счастлива, и согласилась бы отдать все, чтоб только этот сон продолжался вечно. А еще она б хотела продолжить разговор, но не могла сообразить, о чем бы еще спросить добрую незнакомку.

– А меня ты совсем не замечаешь? Что ж все помешались на ней? Сокровище какое… – раздался сверху мужской голос, от которого окутавшая Аревик благость спа́ла, как мягкие одежды – ее, вроде, тянули обратно в опостылевший мир.

Девушка удивленно вскинула голову. Аревик попыталась сделать то же самое, чтоб увидеть разрушителя мечты, но взгляд мог лишь блуждать по залу – ни оглянуться, ни увидеть происходящее над или под ней, не получалось. Поэтому она испуганно затаилась, ожидая, что последует дальше.

– Господи, а ты-то кто? – заинтересовалась девушка, – похоже, ты из «нового» поколения? Видок у тебя, братец!

– Я из «старого» поколения, – ответил голос обиженно, – но мое человеческое лицо уничтожили полвека назад. Сейчас я добыл новое, но, уж какое получилось… вроде, дух какой-то…

– Тогда ты молодец, – девушка одобрительно кивнула, – обрести лицо заново удается немногим. Если ты из «старого» поколения, может, мы еще и знакомы? Я знаю почти всех, кто появился после 1625 года.

– О, как! – голос явно развеселился, – значит, я на целых два года старше тебя. Если ты скажешь, что мы вышли из одной мастерской… не знаю… я, наверное, свалюсь со стены.

– Я из мастерской Рубенса, – ответила девушка с гордостью, – меня зовут Сусанна Фурмент.

– Хочешь сказать, что у кого-то в этом гнусном городишке есть подлинный Рубенс? – в голосе звучало недоверие.

– Да ты что?!.. – девушка рассмеялась, – я живу в Лондонской национальной галерее.

– Везет тебе, – в голосе послышалась откровенная зависть.

– А Россия… – продолжала девушка, – мне просто понравилась одна русская, которая приехала писать статьи по фламандской живописи. Она целыми днями болталась в нашем зале и попутно рассказывала своему английскому приятелю о своей жизни. Ну и… сам знаешь, как это делается. Кстати, ты так и не сказал, сам-то откуда?

– Имя тебе ничего не скажет, потому что я фигурировал, как «неизвестный», но я из мастерской Ван-Дейка.

– С ума сойти! – воскликнула девушка, – мы ж почти родственники!

Аревик почувствовала, что не в состоянии принять происходящее даже в качестве сна, потому что оно не только на тысячу порядков превосходило ее знания, но и просто не могло отражать саму направленность мысли. Максимум, что она могла б озвучить самостоятельно – это сказку о Белоснежке. Но тогда откуда оно взялось? Как могло попасть в ее голову? Неужели в снах скрываются такие безграничные возможности – неужели в них заключено то, о чем мы и сами не подозреваем?.. Она честно пыталась анализировать содержимое своих мозговых извилин, но не обнаружила ничего конкретного, кроме книг «Учета жилого фонда ЖЭУ-24». Однако умственная работа каким-то образом отразилась на ее лице, потому что Сусанна Фурмент вновь обратила на нее внимание.

– Извини, отвлеклась, – она ласково коснулась портрета, и Аревик почувствовала(!) это прикосновение. О, Боже!.. Еще она почувствовала, что голова ее сейчас лопнет от невозможности поверить в то, что она видела собственными глазами и ощущала своей кожей. Не бывает таких снов!.. – Похоже, у нее шок, – Сусанна Фурмент обратилась к мужчине, – придется показать ей истину, ведь лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Видишь, – она подняла указательный палец, – как я выучила русские пословицы.