Сергей Дубянский - Фантом

– Прости меня, – выдавила она.

– Ничего, – Дима махнул рукой, – ты сделала то, на что я никак не мог решиться, – он вышел.

С кухни послышались рыдания, переходящие в истерику. Диминого голоса совсем не было слышно, и Ира лежала, затаив дыхание, в ожидании решения «высшего кухонного суда».

Наконец, Дима вернулся. Не говоря ни слова, деловито подошел к шкафу, собрал на руку какие-то вещи и снова вышел. Ира огляделась, ища свою одежду. …Блин, она ж мокрая! Ох, как я сейчас понимаю Светика!.. Она сжалась под одеялом, чувствуя, что дрожит, как вчера, до зубного стука.

Истерика на кухне прекратилась, перейдя в негромкие всхлипывания; потом там просто разговаривали, но Ира не могла разобрать слова. Впрочем, они ее не слишком интересовали. Она думала, во что одеться, чтоб побыстрее сбежать, но хлопнула дверь и Ира прислушалась. …Неужели они оба ушли?.. И что я теперь должна делать?..

Она и не заметила, как появился Дима. Молча, присел на диван и нащупал под одеялом ее руку. Это, конечно, было приятно, но она-то ждала, что он скажет. А он ничего не говорил, только пристально смотрел в глаза. Ира подумала, что он принимает решение, и тоже молчала, стараясь не мешать. Ее радовало, что хотя бы ушла жена, а Дима остался. …Вчера я была такой же фурией… – подумала она, – нет, не такой же… Одно дело – Олег, и совсем другое – Дима… – ей хотелось в это верить, и она верила.

– Все нормально, – сказал наконец Дима, – когда-нибудь это должно было случиться.

Ира ждала других слов, но и эти уже являлись утешением.

– Я не виновата. Мне просто некуда больше деться, – она беспомощно улыбнулась.

– Это он тебя избил?

– Да… – она не стала говорить, что ее еще и изнасиловали. В тишине и покое дома, так отличавшегося от бывшей квартиры, вспоминать об этом совершенно не хотелось. Она почувствовала теплоту к этому месту. …Как я могла не видеть этого раньше?.. Бояться его?.. – мне было совсем некуда идти, – повторила Ира, – а если б я осталась…

– Все ты правильно сделала, – наклонившись, Дима коснулся губами ее лба, и в это время зазвонил телефон.

– Слушаю, – Дима поднял трубку, валявшуюся на столе, – привет… ну, последний вагон остался… да… хорошо… все будет, не переживай… ладно, займусь. Пока. (Ира смотрела на него выжидающе, и Дима вернулся на диван). Так, вот, всю жизнь, – он вздохнул, потом его голос стал деловым, вроде, соприкоснулся с какой-то другой реальностью, и от этого отдалился на недосягаемое расстояние, – мне надо отъехать часа на три, а ты оставайся тут.

– Твоя жена не придет? – с опаской спросила Ира.

– Никто не придет. Только ты не уходи.

– Куда ж я уйду? – Ира улыбнулась покорно и жалобно, – мне некуда идти, да и не в чем.

– Поспи, – он погладил ее по голове.

– Хорошо. Только ты не задерживайся, ладно? А то мне будет страшно, – Ира подумала, что на самом деле, ей, наверное, будет не страшно, а одиноко; она почувствует себя игрушечной зверушкой, забытой на даче по окончании сезона, где без хозяина так и будет валяться под забором, пока ее не запорошит снегом.

– Я быстро, – он наклонился, и чуть приподняв край одеяла, поцеловал теплое плечо. Тут же мелькнула мысль остаться, но если с утра не застать нужных людей, то потом и ехать не зачем, – здесь я хозяин, – он погладил девушку по ее щеке, – спи спокойно.

Ира кивнула; шмыгнула носом, и ее глаза, ни с того ни с сего наполнившись слезами, стали огромными и прозрачными, а лицо, удивительно женственным.

– Ну, что с тобой?.. – Дима подумал: …Как, оказывается, слезы красят женщину…

– Ты не понимаешь, да? Ты – хозяин, а я кто?.. Твоя пленница?.. Если бы ты любил меня, все было б по-другому. Ты, вот, целовал меня, а я думала, что мне некуда деться, даже…

– Тебе было неприятно? – удивился Дима. Он и не задумывался, почему целовал ее. …Наверное, трудно не целовать женщину, лежащую в твоей постели. А, в сущности, она права – никаких пылких чувств нет… но разве в них дело?.. А, вот, если такие разговоры будут вестись постоянно, то получится еще хуже, чем с Валей, и тогда ей лучше сразу съехать, чтоб и не начинать ничего…

– Мне было приятно, – призналась Ира, – но я думаю, ты…

– А ты не думай за меня. Так нам обоим будет лучше.

– Хорошо. Прости, пожалуйста. Я сегодня очень издерганная – не каждый день тебя выгоняют из дома навсегда.

– Не каждый. И это хорошо, – он обнял ее, и Ира сама потянулась к нему губами. Дима чувствовал мокрую щеку, но в глазах уже не было слез; потом она отвернулась и закрыла глаза.

Пока Дима смотрел на ее умиротворенное лицо, возникло смутное ощущение, что ему нельзя сейчас уходить. Дом, словно проснувшись, вновь притягивал его, делая своей частью, наподобие окна или трубы. …А, может, дом здесь опять же не при чем, и мне просто не хочется покидать женщину?.. Теперь мою женщину… Скорее всего, так и есть…

Дима запер дверь и пошел напрямую, утопая в мокрой листве. Поднял большое желтое яблоко, и выбросив сигарету, надкусил его. Кисловатый сок потек по губам. Остановился, медленно жуя, и зачем-то оглянулся на старую шиферную крышу. Нет, в нем не было любви к этому строению – такой любви, какой любят родной дом. В нем жило нечто другое – он чувствовал, что является частью биологической системы, во главе которой находился дом, и каждый раз, покидая ее, он словно физически разрывал жгуты тканей и нервов. Это очень болезненная процедура, но пока у него хватало сил, чтоб проделывать это почти ежедневно.

За калиткой проехал автобус, выплевывая черный дым. Дима чувствовал, что снова начинает ненавидеть все, находящееся по ту сторону забора. Он никогда не думал, что способен на тупую беспричинную ненависть, но, тем не менее, она существовала, и от этого никуда не денешься.

Закрыв за собой калитку, он физически ощутил факт пересечения границы. Как эмигрант, покидающий Родину. …Зато Ира осталась на моей территории, а ведь как сначала боялась идти туда!.. Что, неужто запах исчез?..Да не было никакого запаха! И никакой мистики тоже!.. Или все-таки что-то есть?.. – Дима решил, что когда вернется, все-таки первым делом откроет шкатулку, и если там окажется какая-нибудь семейная реликвия, он выбросит из головы всю эту чушь. Не зря ж говорят, что сверхъестественное преследует только тех, кто в него верит…

Продать товар за «живые деньги» ему не удалось, поэтому пришлось обратиться к знакомым в администрации, занимавшимся газификацией отдаленных районов области. Они готовы были «съесть» любые объемы, но за безнал, с которого приходилось платить налоги. Обычно Дима старался выгадать на этом, но в данном случае, когда волгоградцы подгоняли с деньгами, других вариантов не оставалось.