Сергей Дубянский - Путь в Вальхаллу

Даша в ужасе открыла глаза. Ужас заключался не в смерти князя, которая была ей глубоко безразлична – она поняла, что видение – не сон! В сон погружаешься целиком и полностью, путая реальности, а она слышала, как тихонько похрапывал парень напротив, чувствовала, что у нее чешется плечо и думала, как удобнее его почесать, а в это время сознание умело восстановило рассыпавшуюся картину. Даша видела, как туман вновь заволакивает берег; видела, как он рассеивается, и тогда наступила тишина, отдававшаяся в ушах жутким рычанием и стонами умирающих, то никаких волков уже не было. За спиной воеводы жались остатки дружины, так и не успевшие вступить в бой, а перед ними стояли викинги с бесстрастными лицами.

Еще Даша ясно различала запахи, которые в обычной жизни не могла даже вообразить. Например, запах моря, хотя ни разу ни была там; запах крови, вообще не поддающийся описанию; запах застарелого мужского пота и еще множество других, для которых просто не находилось определяющих слов. Она знала их все, и они ей безумно нравились!..

Даша вжалась в тонкую перегородку, ловя вспышки света, проносившиеся за окном, и неожиданно поняла, на что были похожи ее ощущения – на воспоминания! Так же ярко, например, она помнила первую линейку в первом классе, с кем рядом она тогда стояла и какие держала цветы. …Но причем здесь эта жуткая битва?.. Я даже не представляю, что это!..

А поезд продолжал нестись в ночь. На верхней полке спала Настя, через проход, парень и толстуха – все очень напоминало рассказ про гномов, но Даша, похоже, зашла гораздо дальше.

…Дальше!.. Что было дальше?..Я должна понять, откуда это взялось!.. Она натянула на голову простыню, и тут же память вернула князя, лежавшего на траве, раскинув руки. От группы викингов отделилась фигура, внешне ничем не отличавшаяся от остальных. Воевода двинулся навстречу, обнажив седую голову в знак мира. Викинг тоже снял шлем, и оказалось, что без него он выглядит совсем не так устрашающе.

– Кто вы – те, кого мы побили? – спросил он.

– Мы – славяне. Наш град – Борск, и наш князь умер. Будь нашим князем.

– Я убил двенадцать конунгов, но ни один народ не захотел, чтоб я занял их место, – удивился викинг, – они все хотели только мести, а ты предлагаешь стать вашим князем?

– Если б боги считали нашего князя достойным, они б не отправили его так рано туда, где мы все соберемся однажды. Они даровали победу тебе, значит, ты умнее и сильнее.

– Мне нравятся твои речи, – викинг ухмыльнулся, отчего приподнялся его рыжий ус, – скажи, если вы славяне, откуда ты знаешь наш язык?

– Здесь многие говорят по-варяжски, потому что мы торгуем с вами и воюем с вами; много варягов княжит в наших городах, и самый знатный из них – Рюрик, он держит престол в Ладоге. Синеус сидит в Белоозере…

– Довольно, – остановил воеводу викинг, – я все равно не собираюсь запоминать их. Скажи лучше, как зовут тебя самого?

– Свенельд. Я пришел сюда до Рюрика и служу воеводой в Борске. Я знаю твоих воинов.

– Это полезное знание, – викинг кивнул, – ты и останешься воеводой. Я – ярл Старкад.

– Теперь ты не ярл, а князь.

– Мне все равно, – Старкад махнул рукой, – я не собираюсь задерживаться в твоем граде. Мы двинемся дальше! Я слышал, у вас много богатых городов.

– Ты слышал правду, – Свенельд задумчиво прищурил глаз, – городов много и народов много, но я бы советовал тебе остаться в Борске. У него прочные стены. Он богат, потому что там живут хитрые купцы, которые ведут дела …

– А какой град у вас самый богатый? – перебил Старкад.

– Самый богатый град далеко отсюда. Он в земле руссов, и зовется Киев-град.

– Тогда мы идем туда, – уверенно провозгласил новоявленный князь, – клянусь Одином!

– Один здесь не в почете, – заметил Свенельд, – здесь чтут Перуна и Велеса. Ты должен принять их, иначе удача от тебя отвернется. Здесь воины Одина страшат людей, но не богов.

– Я приму, если они станут помогать мне, как Один.

– Я б советовал тебе начать первым, тогда они ответят тебе.

– Ты умен, воевода, но я буду слушать твои советы только тогда, когда захочу их услышать, – Старкад отвернулся, оглядывая поле боя.

– Как знаешь, – Свенельд покачал головой.

– Хорошо, что ты меня понял. А теперь веди меня в свой град; хочу посмотреть на него прежде, чем мы двинемся на Киев.

– Твоя воля, князь, – воевода вздохнул, предвидя, что ждет мир, именуемый Гардарика…

…Стоп! – Даша сжала ладонями виски. Она пыталась остановить обезумевший поток воспоминаний, не укладывавшийся в ее сознании, и это ей удалось. Она подумала, что раньше воспринимала ночные видения просто с интересом, будто включая на середине навороченный фильм, где ничего не понятно, но все равно здорово. Однако с исчезновением заунывного голоса и появлением зримых образов, Даша стала ощущать себя участником событий, и сразу возникла масса вопросов. Она попыталась восстановить «предыдущие серии», но оказалось, что смотрела их невнимательно, и кроме жутких пейзажей и общающихся между собой чудищ, не могла ничего вспомнить. …Значит, меня там еще не было, – решила она.

Поезд в это время замедлил ход и снаружи послушались громкие голоса. Они выкрикивали непонятные железнодорожные термины, но само их присутствие отрезвляло запутавшееся сознание. Лязгнув, поезд остановился. Вагон перестал качаться и стало оглушительно тихо. Приподняв голову, Даша увидела здание вокзала, несколько запорошенных елей, но вопрос – что это за станция, даже не пришел ей в голову. Она отвернулась от окна. …Блин, разобраться тут покруче, чем в математике!.. Давай, блондинка, напряги свои куриные мозги – должно же все это что-нибудь значить!..

Длительная концентрация мысли всегда приводит к озарению – для одних оно выражается в великих научных открытиях; для других, в осознании простых человеческих истин, а перед Дашей всего-навсего возникли кадры фильма, от которого не осталось ни названия, ни сюжета, но эти кадры действительно были озарением – толпа людей в шкурах и рогатых шлемах, впав в транс, исступленно орала «Один!..», и при этом не отрывала взглядов от жуткого грозового неба.

…Один – это бог, – сообразила Даша, – тогда и Фрея тоже богиня… Разрозненные фрагменты снов сразу нашли свои места в огромном пазле, именуемом Мироздание, и все, созданное в Дашином сознании реалиями нынешнего века, стало рушиться – не рассыпаться на куски, из которых еще можно что-то воссоздать впоследствии, а превращаться в прах. Сознание, огненным шаром, испепеляющим по пути все лишнее, рванулось ввысь, туда, где по всем канонам должен обитать длиннобородый Бог с нимбом, но не встретило там ничего, кроме туманного облака, сквозь которое проступало уродливое нагромождение крестов. И это был тупик.