Сергей Дубянский - Путь в Вальхаллу

Старкад почувствовал, что не хочет встречаться с Новым Богом, который не походил ни на его отца, ни на Перуна, порой напоминавшего о своем присутствии, разбрасывая по небу молнии, да недовольно ворча среди туч.

– Прежде чем сжечь Киев… – начал Старкад.

– …Ты собираешься сжечь Киев?! – перебил Свенельд, – но зачем сжигать город, где ты будешь княжить?

– Я?.. Княжить?.. – Старкад расхохотался, – я рожден для Вальхаллы – моя жизнь в битвах, и если мне не суждено попасть в истинную Вальхаллу, то я создам ее здесь. Я пойду дальше, за Киев! Эйнхерии непобедимы, пока Один имеет власть, разве ты не знаешь?

– Знаю, – Свенельд мрачно кивнул.

– Так вот, – продолжал Старкад, – прежде, чем сжечь Киев, я уничтожу этот Вышгород. Я не стану терпеть никакого нового бога! Меня вполне устраивают старые!

Он повернулся к Свенельду, задумчиво смотревшему на воду, где виделась ему совершенно другая картина – лодка, и в ней девушка…

– Почему ты молчишь, воевода?

– Я не знаю, какие боги лучше, – ответил тот, не глядя на собеседника, – но Ольгу я помню еще совсем юной – она ж не из русов – она из славян, из града Плескова… дочь Гостомысла – того самого, который позвал в свои земли варяга Рюрика…

– Кажется, Плесков мы уже сожгли? – уточнил Старкад.

– Нет, – Свенельд усмехнулся, – я вел тебя другой дорогой.

– Ладно, я еще исправлю эту ошибку, – Старкад небрежно махнул рукой, – и как же она попала сюда, если даже мы шли столько дней?

– Она вышла замуж за руса Игоря, князя киевского, но через несколько лет тот нашел другую жену, а Ольге отписал Вышгород. Она сделала из него крепость, собрала дружину…

– Она валькирия? – догадался Старкад.

– Нет, она обычная женщина. Когда-то я служил ее отцу.

– Она красивая?

– Была, да. Но я видел ее очень давно.

– Если красивая, – заключил Старкад, – я сделаю ее рабыней; если нет, она умрет вместе со своим новым богом. Слушай меня, воевода, утром мы выступаем на Вышгород, а потом – на Киев. Такова моя воля, а теперь я хочу отдохнуть.

К ночи лагерь затих. Люди Свенельда спали, а эйнхерии Старкада волками рыскали по лесу в поисках добычи. Уже много дней они не участвовали в битвах и, в отсутствие человеческой, жаждали любой крови, хоть волчьей, хоть медвежьей. Старкад лежал у костра, раскинув руки, и храпел так, что его, наверное, было слышно в Вышгороде. Свенельд сидел чуть поодаль и думал, чем кажется жителям города этот жуткий звук – голосом бога или воем зверя?.. А еще он думал, что будет потом, когда падет Киев (а он, без сомнения, падет, как и десятки других городов). …Почему так?.. – Свенельд смотрел в огонь костра, обращая свой вопрос к Сварогу, которого почитал больше остальных богов, – неужели тебе плевать на то, что вы все когда-то создали?.. Конечно, у тебя своя жизнь, непостижимая для нас, но ведь ты не должен бросать Гардарику, иначе придет Новый Бог. Вернее, он уже пришел, и, наверное, он по-другому относится к людям – если б он ничем не отличался от вас, Ольга б не стала привечать его. Уж Ольга всегда знала, чего хочет…

Перед Свенельдом вновь возникла картина, гревшая его душу в самые тяжелые минуты – девушка, уверенно стоящая в лодке, широко расставив ноги, и целящаяся из лука в пасущегося на берегу оленя. Волна несет и раскачивает лодку, но стрела, пущенная охотницей, впивается оленю прямо в горло. Девушка издает победный крик и машет рукой. …Машет мне, – радостно вспомнил Свенельд, – ведь я научил ее стрелять так, что мужчины боялись с ней состязаться!.. Сколько лет прошло!.. Говорят, у нее сын, Святослав…

Старкад повернулся на бок и перестал храпеть. В воцарившейся тишине мысли стали обретать четкую направленность, и когда костер зашипел, выдавив из сырого полена слезинку, решение пришло. Свенельд поднялся, и бесшумно приблизившись к одному из своих дружинников, тронул его за плечо. Тот мгновенно открыл глаза; рука инстинктивно схватила меч, но Свенельд приложил палец к губам и опустившись на корточки, прошептал:

– Ступай в Вышгород. Предупреди, что завтра мы подойдем к городу. Пусть все уходят. И смотри, не попадись волкам…

– Да, Свенельд, – дружинник встал и через минуту его тень исчезла среди деревьев.

Воевода с гордостью подумал, что лучше его дружины, нет ни у одного князя. Если б перед ним были люди, а не эйнхерии, он бы запросто не дал в обиду свою любимицу…

То ли мысли его были слишком тягучими, то ли летняя ночь слишком коротка, но Свенельд не заметил, как небо стало бледнеть. Эйнхерии, вновь обретя человеческий облик, возвращались и устраивались у догоравших костров. По их невозмутимым лицам трудно было понять, удачно ли пошла ночь – хотя и так ясно, неудачной охоты у них не бывает… и тут в предутреннюю тишину впился тонкий свист. Свенельд вскинул голову и увидел, как прилетевшая ниоткуда стрела поразила одного из эйнхериев, и тот упал. Кровь не хлынула из раны, потому что у мертвецов она давно пересохла, но он упал и больше не шевелился! Это было чудо, великое чудо!

За первой стрелой примчалась вторая, третья…

Старкад очнулся от обжигающей боли; глаза удивленно распахнулись, и взгляд наткнулся на серое оперение стрелы, торчавшей в его груди. …Значит, отец все-таки нашел способ, забрать меня в Вальхаллу!.. Сейчас Вальхалла откроется мне!.. – он снова смежил веки, но не увидел ни моста Биврёст, ни неприступных стен Асгарда – ничего, кроме тумана, заволакивавшего умирающее сознание.

…Может, я лечу к отцу?.. Чтоб оценить ситуацию, ему пришлось снова открыть глаза – вчера еще могучие тела эйнхериев превратились в кучи белых костей, по которым топтались кони смеющихся, гортанно кричащих русов… Этого не могло быть, ведь эйнхерии всегда обретают Вальхаллу!.. И вдруг Старкад увидел женщину. Нет, не валькирию, а женщину, одетую во все белое, и приближалась она, летя по воздуху, медленно и торжественно. Скорее всего, это было видение, потому что русы никак не реагировали на ее появление.

– Вальхаллы больше нет, потому к эйнхериям возвращается смерть, – сказала женщина.

– Кто ты? – Старкад изумился тому, что видение разговаривало с ним.

– Ты забыл? – женщина обворожительно улыбнулась, – я – Фрея. Я вернулась в Гардарику, как пророчествовала вёльва.

– Мир отца погиб? Разве была Последняя Битва? – Старкад попытался встать и не смог – силы покидали его.

– Да. Она началась, когда волк Фернир, разорвав путы, вырвался на свободу. Тогда же Мировой Змей Ермуганд перевернулся – море вышло из берегов и поползло на сушу. Огненный великан Сурт двинулся с юга, и от его шагов рушились горы и умирали могучие ётуны, а альвы, забившиеся в свои пещеры, были погребены под рухнувшими горами. Тогда полчища Хель на кораблях, сделанных из ногтей мертвецов, подплыли к мосту Биврёст и устремились в Асгард. Мост рухнул под их тяжестью, но воинов Хель было столько, что они беспрепятственно шли дальше по собственным костям, и остановились на равнине Вигрид, где не жил никто и никогда.