Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Восход

Постепенно мысли становились все более конструктивными, но вместе с тем вновь возник зловещий призрак писателя Брэдбери. …Может, древний маг прав, отказываясь от общения и изгоняя меня из своего времени – тем самым он сохраняет естественный ход истории, и нечего на него обижаться?..

Неожиданно вспомнилась странная девушка без прошлого и без будущего, которая буквально подавила его своей энергетикой. …Блин, конечно! Она пришла из другого времени!.. Потому ее личное прошлое для меня является уже будущим, а ее будущее, проходящее в нашем времени, для нее далекое прошлое!.. Колесо Фортуны сбилось, не сумев прочитать столь замысловатой комбинации. Какой же я дурак, что не понял!.. А ведь она смогла даже материализоваться, сохранив свои возможности! И она не боится перевернуть историю!.. А, может, ее и нельзя перевернуть? Может, за века все исправится само и придет в нужную точку, только каким-нибудь чуть-чуть другим путем? Зато как классно я смогу прожить свою несоизмеримую с огромной историей жизнь!..

Тупое перемещение по эпохам и даже организация туда «туристических поездок» показались Виталию полным примитивом. …Я ж, например, могу сначала явиться всем в образе «второго солнца», а потом, вернув человеческий облик, восстановить культ Атона! Проблемы Анхесенамон решатся быстро и просто, а я заживу в храме с сотнями жрецов, слуг, наложниц!.. Он огляделся, заново привыкая к реальности, которая благодаря Дашиной прихоти, оказалась местом его временного (временного ли?) пребывания. Он и не заметил, что луна потеряла блеск и гордый статус единственного светила – из-за далекого горизонта, обозначенного краем серо-желтых песков, разливалось розовое сияние, окрашивая белые фигуры пирамид и окружавшие их массивные стены в нежные цвета зарождающегося утра. Картина получалась удивительно радостной. Хотелось запечатлеть ее… нет, не на пленку и даже не в памяти – хотелось остановить мгновение и жить в нем, жить …а может, и это мне подвластно? – подумал Виталий с гордостью, будто уже достиг всего остального.

Вдруг он увидел над водой знакомый непропорциональный парус. Правда, сейчас он был свернут, и гребцы с усилием толкали судно против течения. …Значит, я пропустил переговоры Синатхора с хеттами!.. И что с того? Разве теперь это так уж важно?.. Хотя важно – если я собираюсь материализоваться в этом мире, неплохо б понимать, что тут происходит…

В сиянии утра, все уверенней теснившего ночь в пещеры и склепы, свет «второго солнца» сделался почти незаметным, поэтому Виталий без всякой опаски завис прямо над кораблем. Наблюдать за гребцами было одно удовольствие – ритмичные слаженные движения блестящих от пота спин и мускулистых рук напоминали работу клапанов хорошо отстроенного двигателя. Но, видно, и у них иногда случались сбои, потому что один из помощников капитана неторопливо прохаживался по палубе, поигрывая длинной плетью. Второй помощник стоял на носу, промеряя глубину длинным шестом, а сам капитан находился на корме, исполняя обязанности рулевого. Судно двигалось не слишком быстро, и Виталий подумал, что такими темпами до Фив оно доберется не раньше, чем дней за пять.

…Пять бездарно потерянных дней!.. Если б я мог материализоваться, то хотя бы позагорал на жарком солнышке. Вот бы все удивились, когда б я явился домой черным, как негр!.. С другой стороны, сейчас понастроили столько соляриев, что никого ничем не удивишь… – эта мысль о цивилизации показалась ему чужой, как холодная русская зима. Виталий заглянул под напоминавший садовую беседку, полог, где путешествовали пассажиры. Двое мужчин, в одном из которых он без труда узнал Синатхора, сидели на циновках и завтракали; рядом стоял слуга, готовый подать очередное кушанье или напиток.

Незнакомец, с которым общался «парикмахер», был молод, но некрасив – широкие скулы и крючковатый нос делали лицо грубым, будто вырубленным из камня, а нависшие над раскосыми глазами темные волосы скрадывали высоту лба, и придавая ему сходство с неандертальцем. Обнаженное до пояса тело не производило впечатление мощи, но рельефно выступавшие мышцы говорили о скрытой силе и выносливости. Короткая белая юбка с красным спиралевидным орнаментом закрывала ноги. Рядом лежал шлем, сделанный из широких кожаных пластин и украшенный плюмажем красноватых перьев. Видимо, незнакомец не слишком доверял Синатхору, потому что на коленях у него лежал короткий кривой меч с рукояткой, украшенной большим красным камнем; при этом гость жадно ел, руками отправляя в рот куски мяса.

– …вот, Арнуванда, – продолжал Синатхор, видимо, давно уже длившийся разговор, – от тебя я узнал много нового и должен заметить, что ваша жизнь гораздо суровее нашей.

– Потому что хетты – воины.

– Египтяне – тоже воины, – Синатхор пожал плечами, – и давай не будем выяснять, чьи воины лучше, ведь теперь они будут жить в мире, не так ли?

– Так. Твоя царица станет дочерью моему отцу, потому что все мы скрепили своими подписями договор, в котором говорится: «Мы, сыновья Суппилулиумы, и весь наш дом, и весь наш род, и все наши города, да будем едины».

– Это хороший договор, – Синатхор поднял чашу с вином.

…Совсем, как у нас, – подумал Виталий, – осталось чокнуться и произнести тост за дружбу между народами…

Но тост никто не произнес. Сделав несколько глотков, Синатхор поставил чашу.

– А, скажи, Арнуванда, Великий Сын Великого Суппилулиумы, каковы боги вашей страны? Мы должны знать их, ведь не может у царя быть одна вера, а у народа другая?

– Почему? – удивился хетт, – общение с богами, есть удел избранных, а скот пусть сам выбирает себе стойло.

– То есть, ваш народ никогда не ходит в храм и не может видеть богов?

– Конечно, нет. Они не могут туда попасть, даже если б хотели, потому что целла, где находится каменное тело бога (бог посещает его, чтоб общаться с царем), слишком мала и вмещает не более десяти человек. Храм – жилище бога. Кроме царя и его семьи, там могут находиться только жрецы – слуги бога. Они умывают его, кормят, ублажают музыкой и танцами; они никогда не выходят из храма и не выносят принадлежащих богу вещей. Они даже не могут делиться пищей с людьми…

– А если простой человек захочет принести жертву богу?

– У него есть такое право, но… – Арнуванда пожал плечами, – в этом нет смысла, потому что он оставляет подношение у входа, а жрецы сами решают, что с ним делать и достойно ли оно быть переданным богу.

– Это жестоко, – вздохнул Синатхор, – у нас каждый может прийти в Дом Бога и наблюдать как пасется бык Апис или плавает в озере священный крокодил Себека. А когда человек хочет обратиться к богу, он оставляет у подножья статуи маленькую известковую стелу, где рядом с изображением бога высечены ухо и глаз, чтоб бог лучше видел и слышал просителя. После этого можно молить бога обо всем, кроме избавления от смерти…