Сергей Дубянский - Госпожа Клио. Восход

Хотя кое-что ему все же удалось увидеть – например, в самом дальнем углу склепа находились браслеты, нанизанные на стержень. …Куда можно надеть их столько?.. – Виталий облетел стойку, – пожалуй, при жизни хозяйка ни в чем себе не отказывала!.. Теперь я понимаю грабителей пирамид – здесь есть, чем поживиться. Жаль, я не могу прикоснуться к этому великолепию… но, с другой стороны, я пришел сюда не за тем, чтоб любоваться сокровищами. Моя задача, как только рассветет, продолжить путь к морю, а чтоб определить это, надо видеть небо. Блин, вот, сколько я тут уже пробыл?..

Медленно поднимаясь наверх, он случайно наткнулся на неисследованный ранее тоннель. Такого чистого коридора, без костей и черепков, ему пока не встречалось. Может, он пропустил его, потому что тоннель был гораздо уже остальных – даже не тоннель, а, скорее, лаз. Впрочем, небо над головой еще даже не начало наполняться видимым светом, и Виталий решил продолжить подземную экскурсию.

Тоннель петлял, огибая неизвестные препятствия, и на протяжении почти сотни метров был абсолютно пуст, из чего напрашивался вывод, что это не ритуальное помещение, а тайный ход, ведущий в другую пирамиду или еще куда-нибудь.

Двигался Виталий уже долго, и возникла мысль повернуть обратно, но вдруг коридор замкнулся, причем, не стеной или завалом, а сплетенной из тростника циновкой. Она появилась впереди настолько неожиданно, что Виталий не успел «затормозить» и проскочив даже не шелохнувшийся занавес, влетел в пещеру.

Помещение вряд ли являлось склепом, не только потому что отсутствовал саркофаг и «походный набор усопшего», но сами грубо вырубленные, неровные стены говорили о полном равнодушии к внешнему антуражу, что не соответствовало известным канонам. Зато в пещере находился вполне живой человек. Он возлежал на циновке, невозмутимо взирая на возникший перед ним светящийся объект. В его взгляде чувствовалась, скорее, усталость, но никак ни страх или удивление. Виталий не знал, как поступить дальше, ведь он никогда не сталкивался с живым египтянином так близко. Первым желанием было, метнуться назад. Но стоит ли? Что может произойти такого ужасного, если попытаться вступить с ним в контакт? Бестелесному созданию сделать тот ничего не сможет, а, если впоследствии попытается рассказать о происшествии, все равно никто не поверит сумасшедшему одиночке.

Виталий огляделся внимательней. Похоже, находился он в мастерской – вокруг ничего лишнего, только возле циновки валялись инструменты, предназначенные для обработки камня. Здесь же лежали обточенные плоские пластинки, куски воска и стояли вылепленные из него фигурки.

– Я не звал тебя, – объявил египтянин, – уходи.

И тут Виталий решился на эксперимент – все равно ведь никто не сможет подтвердить, что здесь происходило.

– Я – Атон. Узнаешь меня? – отчетливо произнес он, но, к его величайшему сожалению, египтянин не услышал и никак не отреагировал, продолжая смотреть столь же равнодушно. Виталий ощутил полное бессилие перед ситуацией. Какой же он исследователь, если не может соприкоснуться с объектом исследований? Скорее, он – турист, которого везут мимо жутко привлекательных достопримечательностей, тыча пальцем в окошко, мол, здесь происходит то-то, а здесь то-то. Объект при этом исчезает из вида, оставив в сознании зарубку, типа, «здесь был Вася», но не возбуждает, ни чувств, ни эмоций, ни ощущения эпохи в целом.

Разочарование было так велико, что если б в данный момент оказался открыт «коридор» в двадцать первый век, Виталий бы исчез немедленно, но «коридор» откроется не скоро – он же запрограммировал себе долгую «командировку» с посещением хеттов и возвращением в Фивы. За все, так сказать, уплачено и изменить программу уже нельзя.

– Я могу узнать, кто ты и чего хочешь, – нарушил молчание египтянин, – потому что я, хер-хеб – Великий Маг города Мемфиса. Но мне это не нужно а, главное, неинтересно. Я привык общаться с богами, а ты, наверное, чья-то душа – чье-то Ка и твое сердце еще не взвесили, чтоб определить, соответствует ли его легкость перу птицы Маатили оно отягчено проступками, которые приводят в пасть трехликого чудовища Аммита. Если случится последнее, ты никогда не вступишь в Камышовые Поля Осириса и не получишь титул маа херу, что означает «равный богам». Ты боишься именно этого и хочешь, чтоб я вернул тебе прошлую жизнь, а ты прожил бы ее, не совершая прежних проступков? Нет, я не буду этого делать, и потому не желаю услышать твой голос. Ступай, неизвестное мне Ка! Тебе приказывает Великий Маг Мемфиса – могущественней него нет в землях Нижнего Египта.

…А в Верхнем, значит, есть покруче? – хотел бы поддеть его Виталий, но, к сожалению, не мог этого сделать, – я ничего не могу сделать, пока этот придурок не захочет со мной разговаривать! Эх, попался б ты мне в моем салоне!.. Я б тебе показал, кто здесь Великий Маг, а кто Ка!.. От кипевшей внутри злости свечение его сделалось ярче и это, видимо, удивило мага. Он устроился поудобнее, продолжая наблюдать за наглым Ка.

– Знаешь, Ка, хотя ты и проявляешь определенные признаки былого могущества – может быть, ты даже занимался магией, но я все равно не буду с тобой разговаривать. Вот, подумай, зачем мне это? Мое предназначение в том, чтоб общаться с богами, вкладывая часть их силы в амулеты. И я достиг вершины!.. Я сочинил много хеку, и теперь боги подчиняются мне; мои амулеты дают власть в мире, где смешные двуногие существа еще не разделились на восемь великих составляющих, как случится, когда они предстанут перед судом богов. Это глупейший из миров, где тело, его двойник – Ка, душа, сердце, дух, сила, тень и имя существуют вместе, и потому способны творить любые сумасбродства. Мне этот мир неинтересен, так почему я должен разговаривать с тобой и выслушивать твои пустые просьбы? Уйди! – маг опустил голову и забормотал какие-то слова, непонятные Виталию. Наверное, они и являлись хеку, то есть не имели отношения к человеческому языку, который он каким-то образом научился понимать.

Виталий почувствовал, как воздух приобретает упругость, выбрасывая его из пещеры. Он закружился огненным шаром, набирая скорость – следы, оставленные инструментами землекопов, смазались, делая стены ровными и гладкими, а еще через минуту он, будто пробка из бутылки с шампанским, вылетел наружу. Внешнее воздействие тут же прекратилось, и он бессильно повис над обломками плит и камней, маскировавших злополучный пролом; перевел дыхание. Теперь, когда все закончилось, в нем пробудилась «спортивная» злость. …Как бездарно я проиграл поединок!.. Можно сказать, сдался без боя, а ведь во мне присутствует могучая сила. Она и сейчас со мной, только воспользоваться ею почему-то не получилось… нет, я ж не испугался, ведь даже самый великий маг не может причинить вреда существу из другого времени. Так в чем дело?.. Я должен научиться пользоваться своими возможностями в новых условиях – когда не являюсь физическим телом. Ведь, по существу, я тот же; а то, что питает меня, вечно, и наверняка здесь тоже существует. Я просто не смог управлять процессом…