Лиза Смит - Дневники вампира. Дневники Стефана. Книга 1. Истоки

Оно было ей слишком велико, и изумруд провернулся набок к мизинцу.

Она выглядела как девочка, примеряющая украшения матери.

Но Розалин, казалось, не беспокоилась, что кольцо не подошло. Напротив, она держала руку перед собой, рассматривая, как переливаются бриллианты в свете настольных свечей. Внезапно, толпа женщин окружила нас, воркуя над этим кольцом.

— Это нужно отпраздновать! — воскликнул отец, — Сигару каждому. Иди сюда, Стефан, сынок! Я горжусь тобой!

Я кивнул, и, покачиваясь, направился к нему. Забавно, что в то время как я всю жизнь посвятил тому, чтобы получить одобрение отца, что сделало его счастливейшим человеком, сам я, в действительности, чувствовал себя мёртвым внутри.

— Кэтрин, потанцуешь со мной? — услышал я голос Деймона поверх шума скрипящих стульев и звенящих бокалов. Я остановился и сосредоточился, ожидая ответа Кэтрин.

Кэтрин подняла глаза и бросила скрытый взгляд в мою сторону. Её глаза задержались на мне на длительный момент. Дикое желание сорвать кольцо с пальца Розалин и поместить его на бледную руку Кэтрин почти завладело мной. Но в этот момент отец подтолкнул меня сзади, и прежде чем я смог среагировать, Деймон схватил Кэтрин за руку и утащил её на танцпол.

Следующая неделя прошла как в тумане. Я торопился с примерки в магазине миссис Феллс на встречу с Розалин в душной комнате Картрайтов, а затем побыстрее в таверну с Деймоном. Я пытался забыть о Кэтрин, держал окна закрытыми, чтобы не было соблазна смотреть на лужайку заднего двора и заставлять себя улыбаться и махать рукой Деймону и Кэтрин, когда они исследовали сад.

Однажды я поднялся на чердак, чтобы взглянуть на портрет матери. Я думал, какой совет она могла бы дать мне. "Любовь терпелива" — вспоминал я её ритмичную речь с французским акцентом во время чтения Библии. Эта мысль успокоила меня. Может быть, любовь могла бы прийти ко мне и Розалин.

После этого я пытался полюбить Розалин или по крайней мере выработать что-то наподобие привязанности к ней. Я знал, что за её молчаливостью и отвратительными светлыми волосами скрывается простая и милая девушка, которая может стать безумно любящей женой и матерью. Наши последние встречи были не такими ужасными. На самом деле у Розалин был удивительно хороший настрой. Она получила новую собаку, гладкое чёрное чудище по имени Сэди, которую она везде носила с собой, чтобы уберечь нового щенка от судьбы, постигшей Пенни. Один раз, когда Розалин подняла на меня обожающие глаза и спросила, предпочитаю я сирень или гардении на свадьбе, я почти почувствовал себя любящим. Может быть этого достаточно.

Отец не тратил время впустую и планировал другую праздничную вечеринку. На сей раз это было барбекю в поместье, и отец пригласил на него всех в радиусе двадцати миль. Я был знаком лишь с кучкой молодых людей, милых девушек и солдатов Конфедерации, которые слонялись вокруг лабиринта, как будто поместье находилось в их собственности. Когда я был младше, я любил вечеринки в Веритас-Эстейт — всегда был шанс сбежать с друзьями к ледяному пруду, поиграть в прятки на болоте, прокатиться на лошадях до Виккери-Бридж, чтобы отважиться друг перед другом нырнуть в холодные глубины Виллоу-Крик. А сейчас я желал лишь, чтобы всё закончилось и я мог бы остаться один в своей комнате.

— Стефан, не разделишь со мной стакан виски? — окликнул меня Роберт, опираясь на портик рядом с баром. Судя по его кривой усмешке, он был уже пьян.

Он всунул мне запотевший стакан и звонко ударил своим стаканом по моему.

— Довольно скоро здесь повсюду будут бегать маленькие Сальваторы. Можешь представить? — он экспансивно развёл руками, будто обхватывая всю землю, чтобы показать мне, как много места моя воображаемая семья будет занимать. Я с несчастным видом прихлебнул виски, неспособный представить себе такое.

— Ну, ты сделал своего папочку удачливым человеком. А Розалин — везучей девочкой, — продолжил Роберт. Он последний раз поднял за меня стакан и ушёл поболтать с управляющим Локвудов.

Я вздохнул и присел на веранде, наблюдая за происходящим вокруг меня весельем. Я знал, что должен чувствовать себя счастливым. Я знал, что отец хотел для меня только лучшего. Я знал, что в Розалин нет ничего неправильного. Так почему это обязательство было похоже на смертный приговор?

На лужайке люди ели, смеялись и танцевали, а музыкальная группа, состоящая из друзей моего детства, Эвана Гриффина, Брайана Уолша и Мэтью Хартнетта, играла свою версию "Голубого флага Бонни". Небо было облачным, а воздух ароматным, ненавязчиво напоминая о том, что наступила настоящая осень. На расстоянии, у ворот о чём-то, покачиваясь, вопили мои школьные друзья. Вокруг было столько веселья — и всё это для меня — но моё сердце не чувствовало радости, а лишь глухо билось в груди.

Встав, я направился в кабинет отца. Я закрыл дверь и вздохнул с облегчением. Только слабый лучик солнечного света проглядывал сквозь тяжёлые парчовые шторы. В комнате было холодно и пахло новой кожей и старинными книгами. Я достал небольшой томик сонет Шекспира и пролистал до своей любимой поэмы. Шекспир успокаивал меня, расслаблял мой мозг, напоминая, что любовь и красота всё-таки существуют в мире. Возможно, испытание любви через искусство сможет поддержать меня.

Я устроился в кожаном кресле отца в углу и рассеяно заскользил глазами по хрустящим страницам. Не уверен, как долго я просидел там, позволяя литературному языку смывать с меня тревогу, но чем дольше я читал, тем больше успокаивался.

— Что читаешь?

Голос поразил меня, и книга с грохотом упала с коленей.

Кэтрин стояла у входа в кабинет, одетая в простое, белое шёлковое платье, которое плотно облегало каждый изгиб её тела. Все остальные женщины на вечере носили многоуровневые муслиновые и кринолиновые платья, так что их кожа была надёжно защищена толстой тканью. Но Кэтрин не выглядела смущенной своими открытыми белыми плечами. Из вежливости я не смотрел на неё.

— Почему ты не на вечеринке? — спросил я, наклоняясь за своей книгой.

Кэтрин подошла ко мне.

— Это почему ты не на вечеринке? Разве ты не самый почётный гость? — она присела на подлокотник моего кресла.

— Читала Шекспира? — спросил я, указывая на книгу на своих коленях. Это была нелепая попытка сменить тему разговора — я ещё не встречал девушки, сведущей в его трудах. Вот только вчера Розалин призналась, что она не читала книг последние три года, с тех пор как окончила Женскую Академию. Последней книгой, которую она держала в руках, был просто учебник о том, как быть ответственной женой конфедерата.

— Шекспир, — повторила она с акцентом, растягивающим слово на три слога. Это был странный акцент, не такой, какой я слышал у других людей из Атланты. Она раскачивала ногами взад и вперёд, так что я мог видеть, что она не носила чулки. Я с трудом оторвал от неё глаза.