Анатолий Шинскин - Тихий омуток

Слегка расставленные ноги призывно качнули обтянутые короткой фиолетовой юбкой плавной округлости бедра, а потом правая приподнялась, согнулась в колене и, помедлив, подразнив, коснулась груди разомлевшего от упоительной картины сантехника. Подошва босоножки поворошила волоски, раздвигая полы незастегнутой рубахи, придавила сосок и замерла. Острый каблук оказался на уровне солнечного сплетения и слегка придавил кожу.

-- Опа! -- хозяйка дивных ног склонялась все ниже, и, по мере приближения ее лица, сползала глупая улыбка с Васькиных губ, и сердце парня наполнялось холодком страха.

-- Знаешь меня? -- зеленые, красноватого оттенка широко расставленные глаза, заслонили двор, гребаную Шевроле, жизнь. За ними не было ничего. Глаза, как тонкая пограничная пелена между светом и смертью, в которую вдруг захотелось шагнуть и остаться навсегда.

Еще бы не знать эти глаза. В бесконечных странствиям по кабинетам администрации неоднократно встречал и восторженно провожал взглядом начальницу налоговой инспекции, элегантную, строгую и недоступную, а ее «девочки» доводили до отчаяния, как пылесосом высасывая деньги из неглубокого кармана сантехника.

Утром Васька Мотыль еще сомневался, поджигать ли машину, и новенькая "семерка", возможно, не сгорела бы перед крыльцом администрации, не поймай Васька пренебрежительную, едва заметную усмешку в этих зеленых, с коричневыми крапинками глазах.

Заикаясь и путаясь, попытался ответить на риторический вопрос.

-- Нет, ты меня не знаешь, -- клыки Джульетты на всю глубину вошли в артерию. Она глубоко вздохнула и прошептала чуть слышно. – Не умирай сегодня, и будет тебе счастье.

Каблучки процокали в обратном направлении, а около Шевроле тормознул милицейский УАЗик. Капитан Пузяков и старшина ППС Зачухрин потащили не пришедшего в сознание парня к машине.

Летние вечера в Непряхинске кто-то при попустительстве Бога срисовал с райских и подарил здешним жителям теплый неподвижный воздух, чуткую прозрачную темноту и неназойливый звон мошкары, кружащейся в свете уличных фонарей.

Сегодняшний вечер в городке наполнил своим присутствием областной ОМОН. Две машины ДПС дежурили на дорогах, тормозя проезжающих. Ставили водителей «раком» и, настучав по почкам, выписывали запредельные штрафы. Если за рулем оказывался вампир из Витюхиного списка, стучали еще и по голове.

Две машины ППС патрулировали улицы, высматривая нелояльных, пьяных, дебоширов, хулиганов и прочих, мешающих спокойному сну горожан. Таковыми оказывались все «встречные и поперечные», и попивающие в машинах для бодрости духа коньячок местные менты и прикомандированные ОМОНовцы руки и ноги обколотили, вбивая в головы аборигенов начала демократии и основы модернизации. Особо не понравившихся горожан доставляли в отделение, надевали противогаз на голову и требовали отчетливо крикнуть «Да здравствует ОМОН!»

В дежурной части третий час лупили Ваську-сантехника. Претензий не предъявляли, ни о чем особо не спрашивали. Просто били, скучая мордами, заурядно, незаинтересованно, без злости и надрыва. Начальник велел отколотить до полусмерти, ну и выполняли скучную повседневную работу, перемежая разговорами о футболе, бабах, машинах, рыбалке -- заурядные мужские базары. И Васька уже не боялся и не реагировал на удары: к нему пришло «спокойствие обреченного».

Человек перед плахой в какой-то момент перестает волноваться, страшиться предстоящей казни. Перегруженная переживаниями нервная система отключается, боль и страх сменяются легкой предсмертной эйфорией, когда готов любить весь мир и своих палачей и простить им; или усталостью и ожиданием, чтобы все скорее закончилось. Били профессионально, и давно бы смерть Ваське Мотылю, да вспыхивали яркой свечой в мозгах слова Джульетты: "Не умирай сегодня, и будет тебе счастье..." Улыбался Васька разбитыми губами и продолжал жить дальше.

Пока "слуги Закона" перекуривали за столиком дежурного, где рядом с телефоном 02 поместилась газетка с крупно нарезанным салом, куски черного хлеба и бутылка "паленого" коньяка -- обычная закусь стражей порядка на дежурстве, давали Мотылю отлежаться в камере.

Некоторое оживление наступило, когда двое, под дверной косяк ростом ОМОНовцев, втащили и бросили на пол интеллигента с разбитым носом. Мужчинка повозился, сел кое-как и, видимо, ощутив себя в безопасности в государственном учреждении, попытался качать права:

-- Я районный Нотариус, я представляю Закон, -- интеллигент провел рукавом новенького серого костюма у себя под носом и побледнел, увидев на дорогой ткани кровавый след. – Вы ответите. Вы не знаете, с кем связа…

Удар ногой в ухо оборвал на полуслове "Права Человека и Гражданина" и свалил Нотариуса в партер.

-- Где вы нашли такого клоуна? – дежурный по отделу Пузяков осмотрел испачканный в Нотариусе туфель и полез в кобуру за щеткой.

-- Задержан без документов, пьяный, оказал сопротивление при задержании, -- ОМОНовец, приподняв маску, подмигнул. – Похож на киллера, разыскиваемого Интерполом. Вот ориентировка.

-- Серьезную рыбу поймали. Иду докладывать шефу… а это кто?

В дежурку прокрался судмедэксперт Палваныч, глянул на распластанного Нотариуса, задрожал от страха и пролепетал:

-- Его жена позвонила Прокурору, и он велел незамедлительно зафиксировать нанесенные побои.

-- Промахнулись, ребята. Надо было и ее, -- Пузяков ласково взял вздрагивающего Палваныча под руку, отвел в сторону и, дохнув перегаром, прошептал. – Составляй бумажку, но если найдешь на нем хотя бы одну царапину, будешь лежать рядом. Я понятно объяснил?

Палваныч закивал торопливо, потащил, суетясь, бланки из портфеля. Выхватив из кармана ручку, принялся заполнять акт осмотра. Пузяков, положив руку на плечо судмедэксперта, остановил ретивый порыв и ткнул пальцем в место подписи. Палваныч торопливо расписался.

-- И еще пяток бланков, -- сказал Пузяков без нажима. – Пригодятся.

Палваныч выкатился на улицу и облегченно задышал:

-- Моя милиция меня бережет! Блин!

В дежурке начался второй акт спектакля. В комнату вошло пузо Витюхи-мента, а следом вплыл и он сам:

-- Нотариус? Какими судьбами? По делу или как? Задержали? Кто посмел? Били? Быть не может? В милиции, друг мой, не бьют. Приняли за рецедивиста? Ну как можно? Такое интеллигентное лицо. Накажу, немедленно накажу всех допустивших оплошность, а вас незамедлительно доставим к семье, к детишкам. Уж, извините наше служебное рвение.Зачухрин, машину к подъезду. Лично доставишь господина Нотариуса домой, чтоб дорогой не обидели.