Анатолий Шинскин - Тихий омуток

Мнимозина, сидя рядом с Кастратом, готовился держать ответ за предательство, выдумывал резоны и оправдания, но присутствие рядом здорового и красивого тела возбуждало и мешало сосредоточиться. Не выдержав искушения, сделал вид, что тряхнуло на кочке, привалился к Андрюхе и быстро прокусил артерию. За дорогу успел приложиться трижды, и теперь готов был весело смотреть в глаза высшего судьи.

Гульфик молча рулил, а Колян, устало прикрыв глаза, вновь и вновь прокручивал в голове столь неожиданную встречу с братом-близнецом. Из детства вспоминались только бесконечные драки с завистливым братцем. Колян- мотор и Гульфик- мозг прекрасно сходились характерами, и привычно ежедневно «ставили на уши» всю деревню, весело обсуждающую по вечерам проделки и проказы сорванцов. Обломок и получил свое прозвище, оттого что не брали его в компанию. Когда подросли, к хулиганам присоединилась красотка и «сорви-голова» Джульетта, а Обломок получил еще один повод для зависти.

Семьсот лет друзья скрывали от Коляна существование брата вампира, и вот момент истины. Колян усмехнулся своим мыслям. Брат-завистник объявился в облике вампира-маньяка, с правом отстреливать братьев по своему усмотрению и без суда.

По закону Кровавого рыцарства ни один вампир не может убить другого. Вопросы смерти-жизни бессмертных могли решать только пять высших судей, одним из которых был Петрович. Он и должен решить судьбу скорчившегося в верхнем кармане Гульфикова пиджака Обломка.

Привычным маршрутом, прослушав предварительно песенку о волшебнике в голубом вертолете, прошли через двор в сад. Петрович сидел за столом, перед кувшинчиками с кровью и малиновым вином. Его густые черные брови, строго сведенные к переносице, образовали сплошную темную полосу. Правой рукой задумчиво потрепывал холку дымчатого пушистого кота.

Мнимозина, поддерживая Кастрата под руку, подвел его к стулу и бережно усадил, сам пристроился на соседнем. Новоиспеченный кровосос являл картину жалкую: едва дышал, всхлипывая ртом и носом.

Колян выташил из-за пояса и положил перед Петровичем Макаров с глушителем, Гульфик вытряхнул из кармана перевязанного веревочкой Обломка, щелчком отправил его к пистолету:

-- Вот, – сказал равнодушно. – Как просили.

-- Присаживайтесь, -- Петрович локтем отодвинул в сторону Обломка и Макаров, ласковым подзатыльником отправил на землю кота. -– Повадился чертяка розы жрать, так нет бы стволы шипастые -- нет, исключительно, лепестки, и нет на грядку дойти и есть с куста, а дожидается, пока в дом занесут и в вазу поставят. Гурман. -- Усмехнулся и приглашающе указал рукой на стулья. -- Сначала выпьем и разберемся с новым.

-- Новопреставленным, -- схохмил Гульфик и пояснил. – Вампиры считаются неживыми.

-- Сейчас оживим. Разлей Колян. Посмотрим, насколько красноречив наш поэт.

Колян наполнил рюмки, и Мнимозина осторожно влил несколько глотков крови в полуоткрытые губы Андрюхи Кастрата. Порозовели щеки, закраснели губы, взгляд приобрел осмысленное выражение. Андрюха выпрямился на стуле, осмотрелся и, вперив взгляд в Петровича, заговорил:

-- Кастрат -- это маска; своего рода, рамка или строго заданная тема, в пределах которой я развлекаюсь, живу, как и сколько угодно изгаляясь над окружающими. У меня есть и другие маски: садиста, мазохиста, пофигиста. Вопрос: "А не в маске ли я?" -- рано или поздно приходится задавать себе многим, и ответ почти всегда утвердительный. Мы актеры в жизни. Я -- сложное образование, но в конкретный момент люди, в большинстве своем, думают прямолинейно и последовательно. Им тяжело понять, как в моей голове перемежается высокая поэзия, душевная порывистость и "жуткая, беспредельная безнравственность". Ненасытное себялюбие и готовность закрыть собой друга от грозы. Разделить себя на несколько масок или всего, умного и глупого, доброго и противного, лысого и тощего, показать целым куском и с открытым забралом?

-- Браво! – зааплодировал Мнимозина. – Непонятно, но притягательно красиво. Узнаю поэта…

-- И узнаешь еще лучше, -- голос Петровича прозвучал категорично и жестко. – Если останешься жив. Ты сегодня и предал, и поднял оружие на братьев. Колян.

Колян поднял голову и беспомощно посмотрел на Гульфика.

-- Мы предполагали, что такое возможно, -- Гульфик заговорил медленно, тщательно подбирая слова. -- Мы подселили легкомысленного парня, но верного товарища в тело подонка и предателя Никитенко. Рыбинспектор, он же Лесничий – парень с характером. Как говорили в недавнем прошлом, «сбил с пути», «оказал дурное влияние». Увы, не только вампир влияет на человека, но и человек на вампира. Мнимозина схлестнулся с Обломком, а мы с Джульеттой внимательно их проконтролировали, «просчитали» и привели к этому столу.

-- И, опять же, как говорили в недавнем прошлом, -- Петрович усмехнулся. – Вы готовы взять брата на поруки?

-- Вот-вот, -- облегченно заулыбался Колян. – На поруки. На них самых. Мы познакомились и подружились, когда Мнимозина налаживал для союзников совершенно секретную "Службу почтовых котов"...

-- Службу кого? -- Петрович с веселым недоумением уставился на Коляна. -- И каких союзников? В какой войне?

-- В битве при Ватерлоо. Историки сочиняют, будто Наполеона подвел насморк, утренний туман и другую ахинею, скрывая подвиг невидимого героя. А все дело в почтовых котах. Контрразведка императора наловчилась эффективно бороться с почтовыми голубями, перестреляли всю летающую живность в округе, но не обратили внимание на шмыгающих через позиции котов, которые под двойной шкуркой переносили донесения союзников о диспозиции, ударах и маневрах неприятеля. Мнимозина использовал стремление котов всегда возвращаться домой, как у голубей, только пешком. Как не простить такого друга?

Мнимозина, уже почти приготовившийся к смерти, удивленно смотрел на веселящихся братьев. Ему снова дали шанс.

-- Ну, а теперь этого, -- Петрович кивнул на стол. -- Куда он подевался?

Обломка на столе не было. Вампиры притихли, беспокойно оглядываясь, и отчетливо в тишине зазвучало сладкое кошачье мурлыканье. У корней яблони пристроился любимец бабы Тани дымчатый Барсик и, придерживая лапой, вожделенно облизывал скатанного в рулончик Обломка.

-- Запах валерьянки, на который сбегаются все коты округи, -- Колян засмеялся. -- Особая примета моего братца.

– Гульфик, приведи его в чувство.

Гульфик развязал веревочку и поднес Обломка к рюмке с кровью. Раздался звонкий хлопок, прошумел ветер в кроне яблони над столом, рюмка докатилась до края и свалилась на песок. Все вздрогнули. На свободном стуле в торце стола сидел и нагловато холодно смотрел на присутствующих вампир, удивительно похожий лицом и фигурой на Коляна.