Иван Панкеев - Копья летящего тень

Ку в одиночестве побрела на дорогу. Голубоватый лунный свет, полузакрытые глаза Петера Майера, призрачная красота его ассиметричного лица… Какая тоска! Какое одиночество!.. Ку чувствовала себя потерявшей хозяина собакой. Она шла и шла по дороге, не чувствуя ни усталости, ни течения времени. Белая, глинистая, каменистая дорога спускалась вниз, к Рахову, где была турбаза, где должны были что-то знать о Петере Майере. Солнце светило Ку прямо в лицо, и она, ослепленная воспоминаниями ночи, шла и шла, не сбавляя темпа, пока внизу не показались трубы и корпуса городской картонажной фабрики.

Она пришла в Рахов.

Найти турбазу оказалось нетрудно. Поднявшись на второй этаж, она направилась прямо в кабинет начальника базы.

Мужчина лет сорока пяти, в прошлом комсомольский вожак, вежливо привстал за своим старомодным двухтумбовым столом и предложил Ку сесть. Пристроившись на края стула и стыдливо пытаясь прикрыть локтем свои загорелые ноги в коротких шортах, Ку сказала первое, что пришло ей в голову:

— Зимой здесь можно покататься на лыжах?

Начальник просиял.

— Конечно! — с воодушевлением ответил он. — К нам приезжают из разных мест, в том числе и из России. Добро пожаловать!

— Видите ли… — неуверенно начала Ку, не зная, как ей лучше подойти к делу. — Мне бы хотелось узнать…

Начальник был весь внимание. Для российских граждан путевка стоила вчетверо дороже, чем для украинских, русский рубль был на Украине валютой.

— …да, мне бы хотелось узнать… — сбивчиво продолжала Ку, — …будет ли работать лыжным инструктором Петер Майер.

Сказав это, Ку опустила глаза.

— Петер Майер? — строго, но не без усмешки, спросил начальник турбазы. — Зачем вам Петер Майер?

Такого вопроса Ку не ожидала. В самом деле, зачем он ей?

Взяв со стола пачку сигарет, начальник встряхнул ее и протянул Ку. Но она только покачала головой. Тогда он закурил сам, задумчиво глядя в окно.

— Петер Майер работает у нас инструктором, — выпуская мимо Ку дым, сказал он, — и зимой тоже. Но я бы не советовал вам… попадать в его группу.

Ку вопросительно посмотрела на него. Что он имеет в виду?

— Дело в том, что… — уже без всякой усмешки продолжал он, — …что Майер… как бы вам это сказать… не совсем правильно ведет себя. Жалоб на него пока не поступало, но нам известно, что он… использует, так сказать, в своих личных целях молоденьких девушек и…

«Знаю… — мысленно оборвала его Ку. — Мне это самой известно!»

— …и нередко самовольно уходит куда-то, никому ничего не сказав, бросив группу на попечение сторожа приюта или другого инструктора…

— И куда же он… может уходить? — осторожно спросила Ку.

Начальник турбазы пожал плечами.

— Нам самим хотелось бы это узнать. Он словно сквозь землю проваливается! А потом так же внезапно появляется…

«А вдруг он уже вернулся? — тревожно подумала Ку. — Хотя раньше завтрашнего утра группа не сможет покинуть приют…»

— Никто никогда не видел его пьяным, — продолжал начальник турбазы, — хотя многие поговаривают, что… — он затянулся сигаретой, не закончив свою мысль, — иногда он бывает груб с людьми и даже жесток…

Ку беспокойно заерзала на стуле. Втайне она подозревала, что Петер Майер мог быть жестоким, неумолимым, даже злым по отношению к кому-то, но когда так думали о нем другие… нет, никто не имел права думать так о Петере Майере, потому что… Потому что в нем было нечто такое, что перевешивало жестокость, злобу и нетерпимость!

— Впрочем, — продолжал начальник турбазы, — о Майере рассказывают всякое. Однажды он, к примеру, тащил на себе пожилую женщину, растянувшую сухожилие на ноге, потом сам, уже в приюте, делал ей массаж, наложил тугую повязку… Но есть вещи просто ужасающие…

Докурив сигарету и раздавив в пепельнице «бычок», он выразительно посмотрел на Ку и приглушенным голосом, словно боясь, что его кто-то подслушает, сказал:

— Петер Майер — просто садист!

Нахмурившись, Ку молчала.

— Однажды во время похода, неподалеку от хутора, группа наткнулась на двух дохлых собак. Одна из них была повешена и болталась на суку, другая была сожжена, у нее было распорото брюхо и выпущены внутренности. Оставив группу на поляне, возле реки, Майер по своему обыкновению исчез и появился только поздно вечером, когда в группе началась уже настоящая паника, потому что никто не знал дороги. И знаете, чем занимался Петер Майер во время своего отсутствия? Он искал на хуторе тех, кто убил собак. И он нашел их! Ими оказались двое подростков. Хитростью заманив их в лес, Майер связал им руки и ноги, надел на шею петлю, забил рты тряпкой и стал «поджаривать» с помощью горящей головешки. При этом он совершенно хладнокровно твердил им, что нельзя мучить животных. Он запугал бедных ребят настолько, что те, разумеется, основательно наложив в штаны, поклялись и побожились, что никогда больше пальцем не тронут четвероногих, но этот садист не отпускал их до тех пор, пока бедняги не упали в обморок от страха и боли. И только после этого он развязал их, положил на грудь каждому из них дохлую собаку и ушел.

Ку молча кусала губы.

Потоки человеческой глупости, злобы, сладострастия, ненависти, зависти — и дикий, потусторонний хохот призрачной фигуры, освещенной вспышками молний… «Я люблю его… — с изумлением подумала Ку, — люблю больше всего на свете…»

Это открытие настолько ошеломило ее, что на глазах у нее выступили слезы. Да, она не только чувствовала это, но и осознавала: она любила Петера Майера!

— Но самое интересное, — продолжал начальник турбазы, — что ни сами эти подростки, ни их родители не стали жаловаться на Майера. Иначе мы давно бы уволили его. И теперь, проходя по этому маршруту, он каждый раз заходит на хутор и о чем-то разговаривает с мальчишками. Просто уму непостижимо! А вы, собственно, откуда знаете о нем?

Ку заерзала на стуле. Что она могла сказать?

— Наша самодеятельная группа случайно присоединилась к группе туристов, в которой он был инструктором… Но потом Петер Майер куда-то исчез…

— Вот-вот, — кивнул начальник турбазы, — вот и вы говорите то же самое… Кстати, вы не припомните, при каких обстоятельствах он исчез?

Ку внимательно посмотрела на него. Сытое, спокойное, ничего не выражающее лицо, бесцветные чиновничьи глаза, безвольный рот, толстая шея, упирающаяся в воротничок рубашки… Могла ли она доверить свою тайну этому бюрократу? Во всяком случае, ей нужно было как-то ответить на его вопрос.

— Сначала он пошел в ресторан «Три дуба», — торопливо, словно заученный урок, произнесла она, — а потом отправился в деревню Перелесок…

Несколько секунд начальник турбазы смотрел на нее, потом громко расхохотался.