Иван Панкеев - Копья летящего тень

За кладбищенской оградой было несколько могил. Там лежали отверженные — те, кому церковь отказала в достойном погребении. Ради любопытства Ку подошла к одной из могил. Годы жизни умершего, выбитые на каменной плите, относились к шестнадцатому веку! «Странно, — подумала Ку, — могила выглядит довольно новой…» Она подошла к следующей могиле. На каменной плите, более широкой и массивной, были выбиты еще более озадачивающие цифры: конец 1500-х годов, середина 1600-х… Никогда в жизни Ку не поверила бы, что такое возможно: это был пласт подлинной истории! Подойдя к следующей могиле и будучи готовой увидеть столь же ошеломляющие даты жизни, Ку испуганно отпрянула назад. На темно-сером камне латинскими буквами была выбита надпись: «Петер Майер». А рядом были обозначены годы жизни: «1663–1687».

«Если я не сошла с ума, — с ужасом подумала Ку, — то что же это такое?»

Спросить об этом у кого-нибудь из жителей деревни? Но они вели себя так, будто бы и не видели ее. И к тому же они наверняка не понимали по-русски.

Совершенно сбитая с толку, Ку пошла к реке. Спустившись к самой воде, она сняла тяжелые горные ботинки и шерстяные носки, опустила босые ноги в холодную, прозрачную воду. Почти у самого дна, развернувшись головой против течения, неподвижно стояла форель. Ку не видела в карпатских речках такой крупной рыбы! Яркий солнечный свет слепил ей глаза, и она, прищурившись, огляделась по сторонам. Маленькая деревня, корчма на окраине, возле трех кряжистых дубов, повозка, запряженная волами… Никогда в жизни Ку не видела волов!.. Взгляд Ку скользнул вдоль берега, и вдруг… Нет, это было просто невероятно!.. Она увидела палатку!

Самая обыкновенная двухместная палатка, возле которой лежал на траве… желтый рюкзак! Не веря своим глазам, Ку торопливо надела носки и ботинки, поднялась и пошла.

Возле палатки были разбросаны мелкие походные вещи, в закопченом котелке плавала живая форель, рядом горел костер. Но самое главное — у входа, прямо под висящей на веревке выстиранной рубашкой, сидел белокурый парень в одних шортах и зашивал с помощью шила и толстой иглы ботинок на высокой шнуровке.

«Петер Майер!..» — моментально подумала Ку, остолбенев от удивления.

Она подошла поближе, и парень, подняв голову, отчужденно посмотрел на нее, словно не узнавая.

Да, это был он! Тонкое, слегка ассиметричное лицо, сплошь покрытое веснушками, пепельно-белокурые волосы, ярко-синие, чуть раскосые глаза…

— Привет! — сказала Ку, останавливаясь возле него.

В его настороженном взгляде появилось удивление, красиво очерченные губы дрогнули в незнакомой Ку, немного жеманной улыбке.

— Привет… — неуверенно ответил он, оглядывая ее с ног до головы.

Воцарилось неловкое молчание. Ку надеялась на более теплый прием. «Неужели он мог забыть меня так скоро?» — разочарованно подумала она.

— Ты не знаешь, что это за деревня? — спросила она, просто чтобы нарушить молчание.

Он пожал плечами, проколол шилом дырку в подошве и с полнейшим безразличием ответил:

— Понятия не имею.

Озадаченная, Ку села на траву. Разве Петеру Майеру не были известны близлежащие деревни?

Он продолжал молча зашивать ботинок. Он не хотел даже разговаривать с ней!

— Петер, — тихо произнесла Ку.

Отложив в сторону ботинок, он раздраженно произнес:

— Какой я тебе Петер? Меня зовут Андраш!

— Андраш… — ошеломленно произнесла Ку, уставясь на него. В его внешности не было ничего такого, что отличало бы его от Петера Майера. Разве что в его улыбке и во взгляде не было той едва уловимой дьявольщины, что у Петера, и голос не был хриплым… Но это могло зависеть от настроения и от случая. И Ку казалось просто невероятным, что два человека могут быть так похожи друг на друга. Не случайно же Ильда и Ирина, бросив на поляне вещи, побежали за пастухом… За Петером Майером? Или за Андрашем?

— Если ты действительно Андраш… — начала Ку, но он оборвал ее, не дав договорить до конца.

— Что значит, «если действительно»? И вообще, что тебе от меня нужно?

— Тебя ищут Ирина и Ильда, — глядя на него исподлобья, снизу вверх, сказала Ку.

Он с интересом посмотрел на нее.

— В самом деле? — уже более мягко спросил он. — Где ты их видела?

— Мы были вместе на Синевире…

Он долго молчал, обдумывая что-то.

— А ты случайно не знаешь, как выйти на дорогу? — уже без всякого раздражения спросил он. — Я уже много дней пытаюсь это сделать, я обошел все окрестности, иногда мне казалось, что я вижу дорогу, но всякий раз, приближаясь к ней, я каким-то чертовским образом оказывался здесь, возле этой дьявольской корчмы!

— Ты разговаривал с кем-нибудь из местных жителей? — спросила Ку, к своему огорчению замечая, что этот Андраш — в силу своего потрясающего сходства с Петером Майером — начинает ей нравиться.

— С ними поговоришь! — фыркнул Андраш. — Они делаю вид, будто не замечают меня!

Ку задумалась. Что все это могло значить? Но как ни старалась она связать события предыдущего дня со своим неожиданным появлением в этой загадочной деревне, у нее ничего не получалось.

— Но как ты попал сюда? — спросила она, подозревая, что и он совершенно запутался в происходящем.

Андраш растерянно пожал плечами.

— Я заночевал в старой, заброшенной хибаре, но утром оказался совершенно в другом месте…

Обдумывая его слова, Ку уставилась на торопливо бегущую, прозрачную до самого дна речку. И тут видение исчезло…

Она снова была в полутемном, продымленном помещении, на этот раз совершенно одна. В углу тихо и жалобно попискивал сверчок. Через маленькое окошко пробивался розоватый вечерний свет. Снаружи не доносилось никаких звуков.

Ку сидела на скамье, за столом, рассеянно перекатывая по истертой, выщербленной поверхности оставленное кем-то медное колечко. Она думала об Андраше. Она знала, что он был где-то рядом, у реки, и ей хотелось пойти туда, но у нее не было сил даже подняться. Сгущающиеся сумерки, тишина, изредка прерываемая слабым писком сверчка, ощущение полной заброшенности, полной потери связи с окружающим миром — все это вызывало у Ку чувство тоски и тревоги. Она понимала, что ей нужно вырваться из этого душевного оцепенения, разыскать Андраша, вместе с ним найти дорогу, ведущую в Рахов или к туристскому приюту. Но она ничего не могла поделать с собственным бессилием.

И когда в помещении стало уже совсем темно и ее безмолвное отчаяние переросло в леденящий страх, она услышала, как кто-то тихо позвал ее:

— Оля…

Хриплый, преисполненный тепла и какой-то особой мягкости голос… С трудом очнувшись от оцепенения, она оглянулась.

В нескольких шагах от нее стоял Петер Майер.

Лица его не было видно в темноте, но Ку знала, что это был он. От кого еще мог исходить такой ток тепла и уверенности?