Шарлин Харрис - Волкогуб и омела

— Но что-то же надо делать! — возразил Лукас. — Слишком масштабной стала их деятельность, чтобы ее можно было игнорировать. Любая дальнейшая огласка приведет к полномасштабному приступу бдительности, и тогда под угрозой окажется более широкая популяция. Достаточно знакомый сценарий.

— Разумеется. — Маннаро наклонил голову, изящно отвечая на вызов, который был брошен почти рычанием Лукаса. — Что нам нужно — это представить нашу акцию как благодеяние. Поэтому позвольте мне поставить вопрос так: кто выиграет от этой акции, кроме нас? — Он посмотрел на Нери: — Кому можем мы предложить это как нечто, отвечающее моменту? Как, будем говорить, совершенный дар?

Она удивленно посмотрела ему в глаза, и тут же к ней пришло понимание.

И она засмеялась, в голос, веселым смехом, скрывавшим оживление от предстоящей работы, такое острое, что им можно было бумагу резать.

Маннаро удовлетворенно улыбнулся.

Полиция штата Аляска располагалась в пятиэтажном прямоугольном здании в Анкоридже, уныло-сером снаружи и разделенном на такие же серые ячейки внутри. Заваленные поверхности металлических столов освещались лампами дневного света, из которых каждая третья или четвертая перегорела.

Лобисон подумал, что это неплохая метафора для полицейской работы — в той степени, в которой его жизнь стоила того, чтобы использовать такие слова, как «метафора». Он высыпал в кофе четыре пакета сухих сливок и шесть пакетов сахара, пошел к столу, где скопившаяся пачка дел почему-то совершенно за ночь не уменьшилась.

Его напарница уже работала. Изящная головка склонилась над серией фотографий с места преступления с такими подробностями, от которых человек в ужасе отшатнулся бы, и даже коп не сразу взял себя в руки.

— Привет, Бен, — сказала она.

— Как ты это делаешь? Я же ни звука не издал. Уши у тебя, как у кошки.

Она посмотрела на него, затрепетала ресницами:

— А может, у меня шестое чувство на больших и красивых дурней?

Они уже год были напарниками, и рабочие отношения между ними развились в добродушное и слегка шутливое заигрывание, никогда не переходящее границ братства по работе. Романов была так горяча, что аж шипела, но Лобисон слишком уважал свою работу, чтобы приударять за напарницей. По крайней мере так он говорил себе, когда у него воображение слишком разыгрывалось.

— Да, вот такое дурное шестое чувство. — Он сел напротив и показал на фотографии. — Зачем ты опять их рассматриваешь? Вряд ли они поменяются, хоть ты дыру в них протри взглядом.

— Знаю. — Она выпрямилась и потерла пальцами глаза. — Сколько их уже? Двенадцать?

— Тринадцать, — мрачно уточнил он. — Если считать того мальчишку в Чикалуне. А я его считаю.

— Тринадцать смертных исходов от потери крови за одиннадцать месяцев, — подытожила она. — В каждом случае — обширные повреждения горла.

— У всех сонную артерию вырвали, — сказал Лобисон. — Если не приукрашивать. Эксперт высказывал мнение, что в каждом случае жертва подверглась нападению зверя — вероятно, собаки, волка или медведя. Возможно даже, что росомахи. В это я вполне могу поверить: росомаха — жуть до чего злобная тварь. Но так как у тел отсутствует большая часть мягких тканей — предположительно, они съедены, — то эксперт не мог получить хорошего следа зубов.

Она откинулась на спинку кресла, сложила руки на груди, глядя на него испытующе:

— А ты все равно думаешь, что это не животное?

— А где это гипотетическое животное? — спросил он в ответ, показав на фотографии. — Преступления совершены в зоне от Гердвуда до Василлы, в том числе в Берд-Крик, Индиане, Спинарде, Малдуне, Маунтин-Вью, Игл-Ривер, Питерс-Крик и Палмере. Ни один случай наблюдения такого животного не был нигде отмечен и не был назван допрашиваемыми свидетелями. Нападение всегда происходит ночью, всегда в полнолуние, и не говори мне, что этим шакалам-репортерам это не в кайф.

Она подняла на него глаза:

— Да, и что?

— Ты у любой бригады «скорой помощи» спроси или у любой сестры приемного отделения, они тебе расскажут. Вся статистика в полнолуние дает всплеск: грабежи, изнасилования, автокатастрофы, домашние драки, да что хочешь. Вблизи полнолуния люди становятся бешеными.

— Ты сам знаешь: это самовыполняющееся пророчество, — произнесла она звучно, будто читая из учебника. — Люди говорят, что полная луна вызывает беспокойство, и потому становятся беспокойными в полнолуние. Любого мозгодава спроси.

— Да ладно, ладно.

Он неловко поежился, вдруг почувствовав, что китель ему в плечах тесен. Если честно, то в полнолуние он слегка подергивался, и это ему не нравилось. Он — коп, он имеет дело с реальным, с материальным, что можно увидеть, услышать и потрогать. И несколько унизительно было, особенно в присутствии напарницы, привлекательной представительницы иного пола, сознаваться в верованиях, восходящих к бабьим сказкам.

— При нападении в Игл-Ривер ночь была ясная, — сказал он, твердо возвращаясь к теме. — При полной луне видимость была такая, что можно было газету читать на улице. Жертва была найдена почти сразу мужчиной и женщиной, которые стояли лагерем на тропе, услышали шум и пошли посмотреть. И они ничего не увидели. Мы не нашли никаких следов, никто не слышал воя или рычания, не осталось ни помета, ни шерсти. — Рот его стянулся в мрачную линию. — И они слишком друг на друга похожи.

— Тела?

— Да. Тот же смертельный удар или укус — по крайней мере настолько, насколько эксперт готов это свидетельствовать. Все мягкие ткани отсутствуют — лицо, горло, груди у женщин, живот, бедра. На костях нет следов зубов. Мне кажется, что такое единообразие свидетельствует… ну, не знаю. Об интеллекте, если хочешь, который стоит за этими убийствами. Каковые для меня поэтому становятся преступлениями.

Она скептически приподняла бровь, но не успела ответить, как зазвонил телефон у нее на столе. Она сняла трубку.

— Детектив Романов. Да. Да. — Она что-то записала на листке. — Извините, но почему это мы должны ехать в такую даль? — У нее расширились глаза, и она щелкнула пальцами, показывая Лобисону: вторая трубка.

— Да, — сказала она в телефон, — но вы же понимаете, насколько страшны эти преступления? Чтобы кого-то арестовать, нам нужны серьезные улики. Ни с того ни с сего являться и выбивать дверь ногой мы не имеем права. Почему вы думаете, что виноваты именно эти люди?

Лобисон установил флаг отслеживания и как можно тише взял вторую трубку.

— Дело ваше, — говорил мужской голос, слегка измененный и не совсем разборчивый. — Я вам сказал, кто они и где их найти. А они психи, людоеды и убийцы! Вот они кто. И ваше дело — их остановить!

— Да, сэр, но только, пожалуйста, представьтесь. Сэр!