Наталья Сорокоумова - Арикона, или Властелины Преисподней

– Не уходи, – сказала она умоляюще. Слезы душили ее. – Ты мне нужна!

– Арико, – прошептала Марта, – Арико…

– Не уходи! – повторила она. – Я прогоню Смерть! Я не позволю ей забрать тебя!

– Арико…

– Что?

Марта открыла воспаленные глаза.

– Отпусти меня, – сказала она.

Арикона стиснула зубы и сжала кулаки.

– Я устала от боли, Арико. Не мучай меня. Отпусти…

– Если ты уйдешь, я уйду следом за тобой!

– Нет, ты должна жить! Тебе предстоит бой. Земля ждет этого боя… А я хочу уйти. Не держи меня…

Арикона схватила ее за плечи. Полный страдания взгляд проник внутрь нее. Она сама застонала от бессилия. Второй раз такое не выдержать. Нет…

Через час Марта впала в забытье. Она металась по подушке, и седые волосы растрепались. Она звала к себе ангелов и демонов, она призывала самые страшные силы…

Арикона рывком распахнула дверь. Марысь поднял голову и вопросительно посмотрел на нее. Сквозь белую завесу пурги разглядела она черную тень Смерти у забора.

– Забирай ее! – произнесла она. – И не мучай ее еще больше!

– Она спокойно уснет, – ответила Смерть. Марысь зарычал, когда вошла Смерть. Марта тотчас же затихла за занавеской.

Смерть откинула капюшон, длинные белые волосы рассыпались по плечам. Старухи зашептали свои заклинания.

Лицо Смерти было прекрасно, молодо и очень печально. Склонившись над Мартой, она прикоснулась губами к ее лбу и закрыла ей глаза узкой ладонью. Секунда, и дыхание колдуньи стихло. Молча перекрестился отец Конрад.

– Я уведу ее далеко отсюда, там она не будет страдать, – сказала Смерть, пряча за пазуху светлое пятно души.

Отчаянно завыл Марысь, вслед за ним завыли волки в лесу. Холод пробежал по спине Ариконы. Глотку перехватил ужас и страх.

Она выскочила за дверь, глотая ледяной воздух. Снег бил ее по лицу и резал кожу. Свистел ветер, гудя в верхушках сосен. Раскрыв крылья, взмыла она высоко вверх, потерявшись в вихре снега, и понеслась за облака, не видя, куда летит. Прочь, прочь от этого ужасного места… Вслед несся вой скорбящих волков и Марыся…

Отец Конрад накрыл Марту покрывалом с головой.

– Прими, Отец мой, душу в лоно свое… – сказал он.

Старухи кипятили воду и готовили Марту к погребению. Марысь скребся в дверь. Отец Конрад впустил его, и пес сразу забился под печку.

– Мы найдем ее, – сказал отец Конрад печальному Марысю… – Пусть немного придет в себя. Ей нужно подумать.

… Целый день идет снег. Кажется, конца края не будет этому снегопаду. Небо опустилось совсем низко над землей, придавив своей массой и горы, и леса, и города. Ветер взметал упавший снег вверх.

Шумела вода, скатываясь по скальным уступам. Совсем недавно вокруг него плотным кольцом смыкались зеленые джунгли, и пахло мокрой землей и соком зеленой травы… Сейчас везде царствовала зима. Белые статуи закованных в лед пальм склоняли мертвые кроны и звенели на ветру, острые колючие шипы коричневых кустов впивались в синие скалы… На всей Земле царствовала зима…

Падающая вода собиралась в круглом бассейне, и по краям его тускло поблескивал хрусталь ледяной корки. Арикона сидела в бассейне, без одежды, прикрывшись только длинными намокшими и превратившимися в сосульки волосами, и вода поднималась до уровня груди. Кожа давно стала лиловой от мороза, и на плечах лежал налет льда. Черные безжизненные глаза смотрели в пустоту перед собой, ничего не видя, и только посиневшие губы чуть подрагивали, да постукивали зубы, выдавая в ней еще некоторые присутствие жизни. На длинных черных волосах толстым слоем лежал пушистый снег, как меховая шапка, украшенная бриллиантами.

Тонкие изогнутые шрамы на теле выделялись страшными пунктирами. Обхватив руками голые, ничего не ощущающие колени, сидела она уже несколько дней – почти не дыша, без еды, без движения. В первые часы после смерти Марты взмывала она к сизым облакам и, сложив крылья, бросалась на землю, каждый раз разбиваясь и погибая. Но демон не мог умереть. Ее сердце вновь оживало и дерзко стучало, пронизывая дикой болью и тело, и мысли.

Тогда она скинула одежду и села в огненно-холодную воду. Притупились чувства, исчезли звуки и образы – смерть сковала ее мышцы, но сердце не умирало. Холод поднимался до самого горла и при дыхании пар не шел с губ Ариконы.

Она звала небытие. Она жаждала его, как награды, но демон не может получить небытие. Брызги воды, превращаясь на ветру в кусочки льда, били ее по голым лиловым плечам и рукам, оставляя белые полосы, из которых не текла кровь.

Марысь нашел ее первым. Оборотень-полукровка примчался на край земли и лег на камни, подставив лохматую спину снегу. Он не выл больше, только смотрел на Арикону, положив тяжелую голову на толстые лапы. Она его не видела. Она вообще ничего не видела перед собой и вокруг, кроме мерцающей болью серой мглы. Марысь время от времени поднимал голову и ловил снежинки ртом, облизываясь. В оцепенение впал мир. Тучи замерли над скалами, и только беспощадный ветер топтал тишину и яростно рвал завесу водопада.

На ресницах Ариконы тоже был лед.

… Со скалы покатились тронутые неосторожной ногой камешки, и со стуком упали в воду. Марысь приподнял черные губы, показав клыки, и издал тихое предупреждающее рычание. По уступам медленно спускался человек, закутанный в черную меховую рясу монаха. Скользя по гладким камням, он то и дело хватался за скалу и торопливо дышал на обожженные холодом ладони. Марысь следил за ним немигающим взором и шевелил косматыми бровями.

Арикона не шевелилась. Человек осторожно двинулся по краю бассейна, рискуя свалиться в воду. Остановившись напротив Ариконы, он заботливо обернул вокруг своих ног длинный подол рясы и сел на валун. Она смотрела мимо него.

Поднялся Марысь и пружинящим шагом приблизился к человеку, потянув воздух блестящим носом. Человек выпростал руку из широкого рукава и потрепал пса за рваное ухо.

Это был отец Конрад. У него был усталый вид, на щеках отросла щетина. Движения его были неторопливы и скованны.

– Плохая это идея – пытаться замерзнуть насмерть, – сказал он, и звуки голоса многократно отразились от скал, как если бы он прокричал эти слова. – Демону тяжело замерзнуть после сквозняков ада.

Арикона молчала.

Отец Конрад провел рукой по холке Марыся, и тот прижался поплотнее к ноге священника.

– Оказалось, что победить тебя не так уж и сложно, – произнес отец Конрад. – Одна потеря – и ты сломлена. Как это неприятно!

Арикона шевельнула ресницами.